Роберт Лоу - Воронья Кость

— Кто сказал тебе, что я играю в тафл? — внезапно спросил Гудрёд, обращаясь к Вороньей Кости.

— Аббат на острове Хай, — ответил Воронья Кость. — Или может быть, Эрлинг, прежде чем я убил его. Я уже не помню.

— Сразу же после того, как он убил того странного парня, Ода, — добавил Орм.

Из тьмы послышалось свистящее шипение, предвестник простуженного голоса.

— Теперь они здесь, в твоей власти, — сказала она предостерегающе, и Гудрёд заёрзал, а затем втянул голову в плечи, будто свежий ветер коснулся его шеи.

— А ты оказался находчив, — сказал он, не обращая внимания на мать. — Пережил атаки саамов и холод, и даже Эрлинг со своим мальчишкой не остановил тебя. Особенно тот парень. Он был очень странным и одарённым. Признаю, я восхищался его талантом, но не считай меня глупцом. Ты серьёзно считаешь, что сможешь победить меня в игре королей? И если у тебя получится, то я отдам топор?

Таков и был их план, когда Орм с Финном, Воронья Кость и остальные, наконец, вернулись на побережье Финнмарка. Они раскололи топорами уже смёрзшийся морской лёд и вызволили корабли, оставив там два драккара, потому что у них не хватало людей, чтобы набрать на них команды. А у тех дрожащих от холода воинов с потрескавшимися губами, которые уселись на обледеневшие морские сундуки и взялись за вёсла, почти не осталось сил.

Воронья Кость стоял тогда вместе с Финном и Ормом на том ледяном галечном берегу с замерзшими лужицами и спорил, убеждая их поступить именно так. Он понимал, они думают, что план безумен, но Орм пошёл вместе с ним, увидев в этом замысле руку Одина, а Финн — потому что был безрассудно смел. Но ещё Воронья Кость знал, что все они — всего лишь фигуры в игре королей.

Орм, наблюдая сейчас за юношей, почувствовал, как серая грусть кольнула его сердце, ведь он знал, что бы не произошло здесь, Воронья Кость уже не останется с ним. Он задавался вопросом, что же дальше будет с мальчиком, которого он освободил много лет назад, сняв с цепи, прикованной к нужнику Клеркона.

Орм много раз говорил, обманывая себя, что мальчик ещё не в полной мере стал самостоятельным. Теперь Воронья Кость уже полноправный хозяин своей жизни, и как давно предсказывал Орм, он стал человеком, с которым опасно находиться рядом. В этом он и убедился, увидев, как Олаф поступил с вендской девушкой. Но, Орм всё же надеялся, что Один не оставил их, и что Воронья Кость умеет играть в тафл.

— Я слышал, ты немного играешь в эту игру, — сказал Воронья Кость, обращаясь к Гудрёду, небрежно пожав плечами, а затем кивнул, указав на жертвенный топор с чёрной ручкой. — А теперь, когда у тебя есть это оружие победы, я подумал, что могу прийти, и мы, отложив дела, развлечёмся, сыграв друг с другом. Если я выиграю, то ты и твоя мать перестанете преследовать меня.

Шипение Гуннхильд было способно согнуть позвоночник Гудрёда, и он чуть обернулся, как будто его что-то раздражало, чесалось между лопатками. Затем он отпил из стеклянного кубка и аккуратно поставил его на стол.

— Кажется, ты действительно веришь, что можешь торговаться со мной, — сказал он. — Но тебе нечем торговаться. Стоит мне сказать пару слов, и ты уже труп.

Финн зарычал, и Гудрёд поднял глаза, его мясистое лицо исказила гнусная улыбка.

— Я слышу тебя, Финн, которому неведом страх, — осклабился он. — И я чувствую твой взгляд, убийца медведей. Вы все дураки, потому что впутались в это дело.

Орм развёл руки и улыбнулся, легко и свободно.

— Я — торговец, если ты вообще когда-нибудь слышал обо мне, — ответил он. — Я подумал, что мог бы помочь одному знакомому принцу. И заметь, у меня ещё есть дело к христианскому священнику.

— Ах, вот оно что, — с понимающим видом сказал Гудрёд и поднял руку над головой. В сумраке послышалась какая-то возня, и ещё один железный столп шагнул вперёд, подталкивая плечом кого-то. Так-так, подумал Воронья Кость, всего три охранника...

— Мартин, — сказал Орм, и человек поднял низко опущенную голову. Почерневший от обморожения, он пошатывался и прихрамывал, перенося вес с покалеченной ступни на другую. Одна ладонь неестественно вывернута, похоже, сломаны пальцы, которые торчали под разными углами, он дышал, шумно всасывая воздух гнилозубым ртом с осколками чёрных и коричневых зубов в распухших дёснах, поскольку нос был разбит.

Но при виде римского копья его пробила дрожь, глаза заблестели, и он протянул здоровую руку по направлению к столу.

— Моё, — сказал он, и Гудрёд ударил его тыльной стороной ладони, так что голова священника отдёрнулась в сторону. Финн и Орм оба привстали, и Воронья Кость с удивлением уставился на них. Вот он, их заклятый враг, и почему же их так взволновало, что с ним дурно обращаются?

Орм положил ладонь на руку Финна, и оба уселись на лавки, так что облачённые в кольчуги воины за их спинами немного расслабились и вернули мечи в ножны.

— Моё, — передразнивая монаха, ответил Гудрёд, когда Мартин поднялся на ноги.

— Цыц, — шикнула на него Гуннхильд, подавшись на свет. — Убей их, и покончим с этим. Уже то, что ты позволил людям Хакона уйти и оставил в живых этого гниющего монаха — очень плохо.

— Благодарю тебя, — прошепелявил Мартин, размазывая кровь по нечёсаной, жидкой бороде. — Этот зуб постоянно причинял мне боль.

А затем он улыбнулся, показывая кровавый распухший язык и дёсны.

— Однажды, когда зима взяла мою ногу, мне было бесконечно больно, — сказал он, задыхаясь. — Брондольф Ламбисон, которого ты никогда не знал, и должен благодарить бога за это, давным-давно выбил мне зубы. Я страдал, прогневав Господа, я, маленький человек, и испытывал такую боль, которой нет равных. Чувствуешь себя королём, суровым викингом? Да моё первое детское дерьмо было твёрже, чем ты можешь ударить.

Воронья Кость услышал рядом восторженный возглас "эгей". Он повернулся и увидел ухмыляющегося Финна, который качнул головой в знак одобрения.

— Надо признаться, — произнёс он, с улыбкой глядя на мрачного, как грозовая туча Гудрёда, — наш Мартин говорит правду. Без сомнения, это самый суровый человек, кого я знаю.

Наш Мартин. Воронья Кость с трудом поверил, что услышал это — в голосе Финна прозвучало что-то вроде сопереживания. Мартин встряхнул головой и повернулся к ним.

— Это и вправду ты, Финн? Да, я так и думал. Орм тоже должен быть здесь. Наверняка, вы продали свои души дьяволу, если очутились здесь. Вы оба уже должны быть мертвы.

— Я знаю, у тебя был другой замысел, — сказал Орм холодно. — Хорошие воины погибли, да и тебе осталось недолго. Я решил, что это недоразумение между нами нужно закончить именно здесь.

— Ты так решил?

Голос Гудрёда прозвучал, словно треснула кость, его глаза яростно блеснули. — Ты? Ты говоришь это мне в моём собственном зале. Мне?