Рафаэль Сабатини - Приключения капитана Блада. Роман, повести

Дон Иеронимо, толстомордый субъект, в чёрном костюме, пяти с половиной футов ростом и едва ли меньших размеров в поясе, вовсе не обрадовался просьбе этого проклятого английского еретика, несмотря на его элегантную внешность и изысканные выражения. Он отвечал сквозь зубы, сто маленькие чёрные глазки с подозрением обшаривали каждый уголок палубы, а лицо хранило самодовольное и злобное выражение да тех пор, пока он не услышал про рабов.

Тогда он тотчас же обнажил зубы в улыбке и попытался изобразить радушие и любезность на своей малопривлекательной физиономии.

Конечно, сеньор капитан может приобрести в Гаване все, что ему нужно.

Он волен войти в порт, когда захочет, а торговые лодки, несомненно, доставят ему все необходимое. В противном случае алькальд будет счастлив оказать ему любое содействие на берегу.

Услышав эти заверения, Питт скомандовал матросам у брасов держать по ветру. Подгоняемая бризом «Арабелла» прошла мимо грозных фортов с баркой алькада на буксире, покуда алькальд, чья любезность возрастём с каждой минутой, пытался вытянуть из капитана Блада сведения, касающиеся груза рабов в трюме. Но Блад отвечал настолько вяло и неопределённо, что дон Иеронимо должен был пойти в открытую.

- Возможно, я кажусь вам назойливым, приставая к вам с этими рабами, - сказал он - Но мне пришло в голову, что, если вы захотите, вам незачем будет тащить их на Ямайку. Вы найдёте готовый рынок здесь, в Гаване.

- В Гаване? - Блад поднял брови. - но разве это не противоречит эдиктам его католического величества?

Алькальд поджал толстые губы.

- Эти эдикты были изданы без учёта наших теперешних затруднений. На рудниках была эпидемия оспы, и теперь нам не хватает рабочих рук. Поэтому мы вынуждены обходить закон. Так что если вы хотите продать рабов, сеньор капитан, то этому нет никаких препятствий.

- Понятно, - промолвил Блад без особого энтузиазма.

- К тому же цена будет хорошей, - добавил дон Иеронимо, пытаясь пробудить собеседника от апатии, - Значительно выше обычной.

- Мои рабы тоже необычные.

- Вот именно, - подтвердил Волверстон на ломаном испанском языке. Они дорого вам обойдутся, сеньор алькальд. Хотя я думаю, что вы не постоите за ценой, когда взглянете на них.

- О, если бы я мог, - вздохнул испанец.

- А почему бы и нет? - с готовностью согласился Блад.

«Арабелла» вошла сквозь узкий проход в голубую лагуну, имевшую полных три мили в диаметре. Лотовый [184] [184] Лотовый - матрос, орудующий лотом - приспособлением для измерения глубины. у носовых цепей называл сажени, и Бладу пришло в голову, что было бы благоразумней дальше не идти. Повернувшись, он отдал распоряжение Питту бросить якорь там, где они находились, - на достаточном расстоянии от леса мачт и рангоутов кораблей, стоящих неподалёку от города. Затем он обернулся к алькальду.

- Прошу вас следовать за мной, дон Иеронимо, - сказал Блад, указывая ему на люк.

По короткой узкой лесенке они спустились под палубу, где темнота разрезалась солнечным светом, просачивавшимся сквозь орудийные порты и пересекавшимся с лучами, льющимися сверху сквозь решётки. Алькальд окинул внимательным взглядом мощную батарею и ряды подвесных коек, на которых разместились люди. Наклонив голову, чтобы не удариться о пиллерс [185] [185] Пиллерс - вертикальная стойка для поддержания подпалубных балок и палубных механизмов. , он шёл за cвоим высоким провожатым; за ним следовал Волверстон. Вскоре Блад остановился и, повернувшись, задал неожиданный вопрос:

- Случалось ли вам встречаться, сеньор, с кардиналом-архиепископом доном Игнасио де Ла Фуэнте, примасом Новой Испании?

- Нет, сеньор. Он ещё не посещал Гавану. Но мы ожидаем, что на днях нам выпадет честь принять его.

- Это может случиться скорее, чем вы думаете.

- А откуда вам известно, сеньор, о поездке архиепископа?

Но Блад, дойдя почти до кормы, не ответил ему.

Они подошли к дверям офицерской кают-компании, которую охраняли два мушкетёра. Доносившиеся оттуда приглушённые звуки григорианского напева [186] [186] То есть мужского унисонного песнопения. Названо так по «Григорианскому антифанарию» - сборнику католических духовных песнопений для мужского унисонного хора, относящегося к VII веку и приписываемому папе Григорию III. озадачили алькальда, особенно когда он смог разобрать слова этой заунывной молитвы:

Hostem repellas Longius, Pacemque dones prentius; Ductore sic te pravio Victemus omne noxium

[Отгони врага далеко И даруй нам мир, Вождь, идущий впереди нас.

Да победим мы всякое зло.].

Нахмурившись, алькальд уставился на Блада.

- Por dios! [187] [187] Ради Бога! (исп.) Неужели это поют ваши рабы?

- Они как будто находят утешение в молитвах.

В доне Иеронимо пробудилась подозрительность, хотя он и не знал, что именно подозревать. Однако он понял, что здесь явно что-то не так.

- Весьма странная набожность, не так ли? - сказал он.

- Не вижу в ней ничего странного.

По знаку капитана один из мушкетёров отпер дверь, и пение внезапно прервалось на слове «saeculorum» [188] [188] Saecula saeculorum - во веки веков (лат.). . Заключительного «Amen» [189] [189] Аминь (Лат). так и не последовало.

Блад церемонно пропустил алькальда вперёд. Горя желанием разгадать загадку, дон Иеронимо быстро шагнул через дорог и внезапно застыл как вкопанный, выпучив расширенные от ужаса глаза.

В просторной, не скудно меблированной каюте, наполненной запахом трюмной воды, он увидел двенадцать человек в белых шерстяных одеяниях и чёрных мантиях ордена святого Доминика. Они сидели в два ряда, безмолвные и неподвижные, словно манекены, спрятав руки в широкие рукава и склонив головы, покрытые капюшонами, за исключением одного, стоящего с непокрытой головой за высоким креслом, в котором расположилась весьма примечательная фигура. Это был высокий красивый мужчина лет сорока, с ног до головы облачённый в пурпур. Алая шапочка, очевидно, покрывала тонзуру [190] [190] Тонзура - выбритая макушка у католических священников и монахов. , выстриженную в его гладких каштановых волосах; на фоне красной сутаны сверкал белоснежный тончайший воротник; на груди поблёскивал золотой крест.

На руках были красные перчатки, а на указательном пальце правой руки красовался епископский сапфир. Спокойное и суровое выражение лица придавало ему величавость и достоинство. Красивые глаза незнакомца устремились на незванных гостей, столь резко и бесцеремонно вторгшихся в его обитель, но они не утратили светившегося в них высокомерного спокойствия. Казалось, ему были недоступны все человеческие страсти в отличие от стоящего за ним монаха. Это был коренастый краснолицый субъект, явно неравнодушный к выпивке и освобождённый самой природой от необходимости выбривать тонзуру взлохмаченные седые волосы обрамляли загорелую лысую макушку. Судя по свирепому взгляду, которым он окинул вошедших, этому благочестивому брату ничто человеческое было не чуждо. Капитан Блад подтолкнул остолбеневшего алькальда в каюту и последовал за ним со шляпой в руке.