Илья Куликов - Дружина окаянного князя

– Я из Киева! Я из Киева!

– Спрыгивай с коня и отдавай оружие, – проговорил один из дружинников.

Зозуля снял пояс, на котором висел меч, и с лёгким поклоном передал его дружиннику.

– Береги его. Меня им сам князь Владимир опоясал.

Это было истиной правдой, так как и впрямь много лет назад князь Владимир опоясал этим мечом отрока Зозулю. Правда, потом он прогнал его из своей дружины, когда узнал, что пылкий юноша положил глаз на его дочь Предславу.

Князь Ярослав одевал кольчугу. Конечно, как воин он немногого стоил, но броня могла сохранить ему жизнь. Ярослав понимал, что если новгородцы всё же решатся пойти на штурм его двора, то крови прольётся множество.

– Будый, – обратился князь к своему воеводе, – думаешь, новгородцы дерзнут? Ты же говорил, что нет.

– А даже если и дерзнут! Я, князь, их своими руками рубить буду! Вольность их надо отучать! Отучать!

– Зря мы это свершили в Ракоме, ох зря, Будый! Нет нам ни прощения, ни оправдания!

– Да не о том ты говоришь, княже. Правильно мы всё сделали. Давно пора было прекращать их вольности. Всё, эти времена ушли. Теперь князья уже не служить городам будут, как твой предок Рюрик, а повелевать ими. Просто они и нормальных князей-то не зрели. Владимир, отец твой, в Киеве княжил, Святослав тоже, да и Игорь с Олегом. Бывало, на некоторое время останавливались здесь по юности – вот новгородцы и не почуяли, что время сменилось. Отныне князь – повелитель!

Ярослав смотрел на Будого, и уверенность этого хвастливого человека постепенно передавалась ему.

– Ну, дай Господь, чтобы ты прав был. Дай Господь!

– В Ростове к князю как относятся? Не как в Новгороде.

– Это точно, – подтвердил Ярослав, – в Новгороде я первый князь, что живу в самом городе. Все остальные жили рядом с городом, в Городище. Даже Вышеслав. А после меня Новгород станет как Киев. Вот встречусь с отцом и скажу ему, пусть, мол, он правит в Киеве и отдаёт его, кому желает, а я заберу себе Новгород и сделаю его истинной столицей Руси. Только вот как усидеть тут?

В это время крики усилились. Ярослав, опоясавшись мечом, вышел на крыльцо. Дружинники, теснившие толпу, замерли и, сломав строй, опустили оружие.

Измена, мелькнуло в голове у князя, и он схватился за перила. Измена. Дружина, видно, на сторону народа переходит. Прав был Будый, когда не хотел новгородцев набирать к себе. Прав. Теперь вот не на кого и опереться.

– Владимир умер! Князь мёртв! Закатилось Красное Солнышко!

Князь Ярослав не сразу понял, что значат эти слова. Вернее, он понимал их смысл, но не знал, плакать ему или радоваться. Умер человек, который был его отцом. Умер тот, против кого он хотел стойко защищать свой удел, и тот, кто предпочёл ему другого своего сына.

К князю подвели человека, который, судя по всему, был киевлянином. В Новгороде так не одевались, да и вели себя несколько иначе. Киевлянин поклонился князю и сказал:

– Княже, могу я с тобой с глазу на глаз переговорить? Меня прислала к тебе твоя сестра Предслава.

Ярослав, посмотрев по сторонам, медленно зашёл внутрь. Князь специально старался ходить всегда очень медленно, пытаясь скрыть свою хромоту. А ещё потому, что каждый шаг отдавался болью.

Уйдя с глаз народа и дружины, князь тут же повалился на скамью.

– Говори.

– Княже, прислала меня княгиня Предслава, чтобы предупредить тебя. Брат твой, мерзкий Святополк, похитил власть в Киеве после смерти отца твоего, выйдя из темницы, куда его бросил Владимир Красное Солнышко.

Ярослав невольно дотронулся рукой до больной ноги и стал её массировать. В том, что Святополка освободили из темницы сразу после смерти отца, ничего особенного не было. Не было странным и то, что он сел княжить в столице, так как по праву она была его. Ярослава куда больше интересовал вопрос, как к этому отнёсся князь Борис Ростовский. Имея у себя под рукой дружину отца, он запросто мог бы выкинуть братика из Киева.

– Кто освободил князя Святополка? – после некоторого молчания спросил Ярослав.

– Князь Позвизд.

Князь Позвизд, подумал Ярослав, отчаянный воин и предан Святополку. Хотя, вернее будет сказать, что Святополк – это единственный его шанс занять своё место среди прочих князей. Пусть и удатый, сын наложницы должен сильно постараться, чтобы добиться своего.

– Чего ещё велела передать сестра? – спросил князь Ярослав, пытаясь понять, в чём же интерес Предславы.

Ярослав и Предслава выросли вместе и были почти ровесниками. Он, как никто другой, знал, что главной мечтой Предславы было стать второй Ольгой. Ради этого она была готова на многое. Он не осуждал её, но знал, что его любимая сестрица спит и видит себя княгиней Руси или хотя бы Киева.

– Она хочет, чтобы ты знал, что Святополк умертвил вашего брата Бориса и помышляет умертвить Глеба и всех остальных. Она говорит, что он ни перед чем не остановится в своём властолюбии. Позвизд тоже погиб, и сдаётся мне, что и его прикончил окаянный твой брат Святополк.

Последнее киевлянин проговорил просто так, чтобы послание звучало более внушительно.

Ярослав обеими руками схватился за голову. Что же делать? Коли и вправду Святополк решил стать единовластным правителем Руси, то и ему не будет места.

Надо срочно послать посланников к Глебу Муромскому и предупредить об опасности. Если собрать силы всех князей и выступить против Святополка, то, быть может, удастся его одолеть или хотя бы заключить с ним союз. Если позвать Святослава Древлянского, Станислава Смоленского, Мстислава Тмутараканьского, Глеба Муромского и Судислава Псковского, то перевес будет на моей стороне, подумал Ярослав. Только вот как мне собрать войско, коли с новгородцами я в такой ссоре? Одной дружины недостаточно.

– Как твоё имя, воин? – спросил Ярослав.

– Зозуля.

– Послушай, Зозуля, мне нужна твоя помощь. Послужив мне, ты сослужишь службу и моей сестре.

– Я рад служить тебе, князь. Но я ещё не все тебе передал, что наказала мне твоя сестра. Она передаёт тебе, что мерзкая жена Святополка, окаянного убийцы братьев, полька и дочь князя Болеслава удумала веру родителя твоего Владимира на латинскую веру сменить или, по крайней мере, дать ей разъесть умы христиан!

Ярослав стиснул зубы. Он был истинно верующим человеком и, несмотря на боль в ноге, честно отстаивал всё богослужение и даже слышать не хотел о том, что можно сменить веру на латинскую. В этом он превзошёл даже своего родителя, так как считал латинян хуже язычников, именуя их предателями Христовыми.

– Не бывать этому. Не будет папа властвовать надо мной или славянами. Не бывать этому, – твёрдо проговорил Ярослав.

Новгородцы, поначалу опешившие, вновь начали выкрикивать различные оскорбления.