Илья Куликов - Дружина окаянного князя

На самом деле Коснятин долго обдумывал и знал, что новгородцы придут к нему звать на княжение. Не лежала у Коснятина душа к правлению. Он не хотел потратить жизнь на государственные дела, предпочитая более мирские радости, да и было понятно, что не усидеть ему в Новгороде. Новгородцы люди непростые – сегодня князем нарекут, а завтра в угоду Ярославу обезглавят.

Коснятин увидел стоящего на крыльце князя Ярослава, который держался за перила, стараясь не опираться на больную ногу.

Коснятин снял шапку и поклонился князю.

– Дядя, ты ведь по крови мне дядя, – сказал князь Ярослав, – иди, я обниму тебя.

Коснятин был немногим старше Ярослава. От отца он получил помимо богатства ещё и поистине богатырское тело, но, в отличие от своего родителя, Коснятин не горел желанием участвовать в государевых или ратных делах.

Князь Ярослав и Коснятин заключили друг друга в объятия. Ярослав почувствовал, как хрустнули его кости в медвежьих руках новгородца.

Родичи зашли внутрь, где уже был накрыт большой стол. За ним никого не было. Коснятин беспокойно стал водить головой в разные стороны. Никак, Ярослав и меня сгубить решил. Вдруг он не ведает, что я отказался быть князем, хоть и просили?

– Княже, – сказал Коснятин, – не губи меня. Я не хотел доли твоей, и когда пришли ко мне бояре звать на княжение, то я лишь ворота перед ними закрыл.

– Садись, дядя, вон мёд хмельной пей, вон мясо ешь. Можешь рыбу.

Коснятин быстро сел на скамью и, взяв со стола ломоть хлеба, преломил его, обмакнул в соль и стал жевать. Конечно, старые обычаи, ещё языческие, для христиан мало что значат, но всё же кто дерзнёт убить в своём доме человека, хлеб преломившего? Ярослав, увидев такую поспешность, улыбнулся. Видимо, родич и впрямь боится его. Ну что ж, быть может, так оно и лучше.

Ярослав отрезал себе ножом кусок мяса и стал есть.

– Ну чего, Коснятин, как ты живёшь? Как дети? У сестры был?

Коснятин ещё раз осмотрелся и постарался успокоиться. Не по себе как-то, подумал он. Вот так вот с князем вдвоём трапезничать. Нет никого. Что бы это значить могло? Верно, решил всё же сгубить меня. Сейчас вот поговорит, накормит, а после заколоть прикажет.

– Растут, княже. Сестра на сносях.

– А помнишь, как я с тобой рыбу ловил? Не здесь, а ещё в Киеве? Помнишь.

– Помню, князь. Тогда мы совсем детьми были.

Ярослав рассмеялся и посмотрел на Коснятина, который кроме хлеба ничего себе не положил.

– Кушанья невкусно приготовили? Чего не ешь-то?

Коснятин послушно отрезал себе кусок мяса и принялся его жевать.

– Ммм, – пытаясь изобразить восхищение, промычал Коснятин, – вкусно!

– По мне, жестковато, – сказал князь Ярослав, – зато с кровью.

– Да- да, приготовлено вкусно, но жестковато, – поддакнул Коснятин, – а, княже, могу я узнать, отчего мы трапезничаем в одиночестве?

– Так я же всех бунтарей поколоть в Ракоме велел. Вот только ты да Будый и остались. Пригласить некого.

Коснятин чуть не поперхнулся, услышав такие слова. А ведь и впрямь, подумал он, Ярослав всех бояр поколол и побил. Некого позвать. Может, какие худородные и остались, а именитые все погибли.

– Медку испей, Коснятин, – сказал князь Ярослав, делая глоток из своего кубка.

Коснятин послушно налил себе кубок мёду и тут же осушил его.

Ярослав рассмеялся и, сделав ещё глоток, хлопнул в ладоши. Коснятин вздрогнул. Всё, пришёл мой смертный час. Ну, хоть жизнь свою отдам в бою, подумал сын богатыря Добрыни и, резко вскочив, положил руку на меч.

Ярослав, не двинувшись с места, неспешно потягивал медок. В трапезную вошёл челядин и, поклонившись князю Ярославу, поставил на стол кувшин.

– Коснятин, тебя что, пчела ужалила? – спросил князь Ярослав с улыбкой.

Коснятин возблагодарил Господа, что не обнажил меч, и сел на место.

– Да это, княже, что-то почудилось мне, что… – Коснятин не знал, что соврать, и посему замялся.

– Ну, раз почудилось, ты перекрестись. Морок спадёт. Вот что, Коснятин Добрынин, роду ты достойного и нужен мне. Будешь моим посадником в Новгороде, как твой отец Добрыня был посадником при моём отце.

– А ты, князь, где будешь княжить? – подозрительно спросил Коснятин. – В Киеве?

– Нет, Коснятин. Я буду княжить, а ты будешь посадником сидеть. Мне дела ратные, а тебе дела торговые и мирские.

Коснятин недоумённо почесал затылок и вопросительно посмотрел на князя.

– Как это? И князь, и посадник?

– Я от рода Рюрика, а ты от народа новгородского. Будем вместе править, чтобы отныне не было беззакония. Ты будешь сдерживать простой люд, именитых людей и бояр, а я дружину и ратников, чтобы не допустить беззакония и кровопролития. Ты будешь служить городу, а я буду служить Отечеству.

Коснятин задрожал. Всё понятно. Испытывает меня князь. Проверяет на властолюбие. Сейчас соглашусь, он усмехнётся и скажет – убейте Иуду Искариотского, так христиане зовут предателей, подумал Коснятин.

– Благодарствую, княже, но не нужна мне и толика власти. Я хочу всей жизнью своей тебе служить. Мне делить с тобой власть не по чину. Я человек роду мелкого.

– То есть моя бабка, княгиня Малуша, мелкого рода? – спросил князь Ярослав, наливая себе в кубок вина. – Вино будешь, родич?

Так не была никогда Малуша княгиней, тётка всю жизнь у княгини Ольги на побегушках была, подумал Коснятин, а после её князь Святослав взял да полюбил. Та от любви этой и родила Владимира, но княгиней никогда не была. Умерла раньше.

– Так, это… Я же не от Малуши – я от Добрыни, её брата, – промямлил Коснятин, – Малуша княгиня.

– А Добрыня Никитич не брат ей разве?

– Брат, – подтвердил Коснятин.

– Ну так что, боярин, будешь посадником и будешь делить со мной бремя власти?

Точно по-любому извести хочет, чудовище, подумал Коснятин. Откажу – казнит. Соглашусь – казнит. Точно в нём кровь злодея.

– Ты князь, ты и решай, – сказал Коснятин.

– Вино попробуй, родич, из земель франков. Попробуй.

Коснятин налил себе кубок и тут же осушил.

– Его пьют не так, – усмехнулся князь Ярослав, – а небольшими глотками, пытаясь вкус почувствовать. Я с рыбкой страх как люблю, но сказано – не упийся вином, ибо в нём блуд.

Коснятин поставил кубок и подумал: будто я сам не знаю, как пьют вино. Только вот когда ты в берлоге медведя, так как-то нет никакого желания пить его маленькими глотками.

– Будешь, Коснятин, посадником, и будешь отныне на вече к народу ходить и слушать их волю. Будешь налог собирать и дела городские вести. Поделишь город на сотни, чтобы в случае чего собрать рать. Отныне тебе почёт будет от всех и, главное, в твоих руках будет казна города.

Коснятин прям осел на своей скамье. Всё. Жизнь закончилась. Поиграла кошка с мышкой – теперь голову с плеч снесёт. Говорила мне супруга моя – беги, Коснятин, беги! Быть может, придёт Святополк-освободитель, тогда воротишься. Не послушал. Поленился. Думал, отсижусь. Не отсиделся.