Энтони Хоуп - Пленник Зенды. Месть Руперта [сборник]

Это ясно означало, что герцог избегал опасности. Но Черный Майкл умел владеть собой. Вероятно, он нахмурился, – мне было очень жаль, что я не мог яснее видеть их лиц, – но голос звучал ровно и спокойно, когда он отвечал:

– Довольно, довольно! Мы не должны ссориться, Руперт. Что, Берсонин и Детчард на своих местах?

– Да, ваше высочество.

– Вы более не нужны мне.

– Благодарю вас, я не устал! – отвечал Руперт.

– Пожалуйста, оставьте нас! – сказал Майкл с нетерпением. – Через десять минут подымут мост, а я думаю, вам не особенно захочется добираться до своей постели вплавь.

Руперт исчез. Я слышал, как дверь открылась и закрылась. Майкл и Антуанетта остались одни. К моему огорчению, герцог протянул руку и запер окно. Еще недолго он постоял и поговорил с Антуанеттой. Она отрицательно покачала головой, и он с нетерпением отвернулся. Она отошла от окна. Дверь снова закрылась, а Черный Майкл запер ставню.

– Де Готэ, де Готэ, слушай! – раздалось с моста. – Если ты не хочешь выкупаться перед сном, пойдем!

То был голос Руперта, стоявшего на конце моста. Через минуту он и де Готэ появились на мосту. Руперт просунул руку под руку де Готэ и среди моста остановил своего товарища и перегнулся через перила. Я быстро скрылся в тень лестницы Иакова.

Затем Руперт начал шалить. Он взял у де Готэ бутылку, которую тот держал, и поднес к губам.

– Ни капли! – воскликнул он с неудовольствием и кинул ее в воду.

Она упала, как мне показалось по звуку и кругам на воде, в двух шагах от трубы. Руперт схватил револьвер и стал стрелять в нее. Первые два выстрела не попали в бутылку, но попали в трубу. От третьего бутылка рассыпалась в куски. Я надеялся, что скверный мальчишка удовольствуется этим; но он выпустил по трубе и остальные заряды, из которых один перелетел через все и прожужжал в моих волосах.

– Осторожно на мосту! – закричал чей-то голос, к моему большому облегчению.

Руперт и де Готэ крикнули: «Сейчас!» – и перебежали через мост. Мост подняли, и все смолкло. Часы пробили четверть второго. Я встал, потянулся и зевнул.

Прошло не более десяти минут, когда вправо от себя я услыхал легкий шум. Я взглянул поверх трубы и увидел темную фигуру, стоявшую у ворот, ведущих к мосту. По небрежной, грациозной позе я снова узнал в ней Руперта. В руке он держал шпагу и с минуту постоял неподвижно. Мысли забегали в моей голове. Какие злые намерения привели сюда этого чертенка? Он тихо засмеялся сам с собой; потом повернулся лицом к стене, ступил шаг в направлении меня и, к моему удивлению, стал спускаться вниз по стене. Ясно было, что в стене были ступеньки. Они были или приделаны к ней, или высечены в ней. Руперт достиг последней ступеньки. Здесь он взял шпагу в зубы, повернулся и бесшумно опустился в воду. Если бы дело шло только о моей жизни, я поплыл бы к нему навстречу. Дорого бы я дал, чтобы встретиться с ним лицом к лицу в эту прекрасную ночь без препятствий для смелой борьбы. Но надо было думать о короле! Я мог только с волнением и любопытством следить за ним.

Он уверенно и спокойно переплыл на другую сторону. В противоположной стене также были ступеньки, и он поднялся по ним. Очутившись около входа, возле поднятого моста, он сунул руку в карман и вынул из него какой-то предмет. Я слышал, как он отпер дверь, но не слышно было, чтоб запер ее. Потом он исчез.

Покинув свою лестницу, я понял, что она более мне не нужна, – я вплавь добрался до края моста и поднялся по ступенькам до половины стены. Здесь я повис, держа в руках шпагу и внимательно прислушиваясь. В комнате герцога было темно и тихо. На противоположной стороне в окне был свет. Ни один звук не нарушал тишину, пока не пробило половина второго на часах башни.

Но, по-видимому, в замке происходило что-то необычайное, как и мой заговор против герцога.

Положение, в котором я находился, не особенно способствовало мышлению; несмотря на это, я глубоко задумался. Какие намерения ни имел Руперт Гентцау, как низки и подлы они ни были, я оказался в выигрыше. Он теперь находился на противоположной от короля стороне, и, конечно, я воспрепятствую ему вернуться обратно. У меня оставалось три противника: два стража у короля и де Готэ в постели. О, если бы я мог достать ключи! Тогда бы я прямо напал на Детгарда и Берсонина, прежде чем к ним могли подоспеть их друзья. Но это было не в моей власти. Я должен ждать, пока появление моих друзей не вызовет кого-нибудь на мост, – кого-нибудь с ключами.

И я стал ждать; мне казалось, что прошло полчаса, в действительности же всего минут пять, когда началось новое действие нашей животрепещущей драмы. Все было спокойно на той стороне. Комната герцога оставалась не видна за закрытыми ставнями. Окно Антуанетты по-прежнему было освещено. Вдруг я услыхал слабый, чуть слышный звук; он выходил из-за двери, ведущей к мосту по другой стороне рва. Он едва достигал моего слуха, но я не мог сомневаться в его происхождении. То был звук медленно и осторожно поворачиваемого ключа. Кто поворачивал его? И куда вела эта дверь?

Передо мной мелькнул образ молодого Руперта, с ключами в одной и шпагой в другой руке и со злой усмешкой на красивом лице. Но я не знал, что это за дверь и в какой из своих любимых затей молодой человек проводил ночные часы.

Скоро все объяснилось: через минуту – ранее, чем мои друзья могли подоспеть к воротам замка, ранее, чем Иоганн успел выполнить возложенное на него поручение, – раздался внезапный звон стекла из комнаты, где светилось окно. По-видимому, кто-то опрокинул лампу, и окно стало темно. В то же время среди ночи раздался громкий зов:

– Помогите, помогите, Майкл, помогите! – а за ним послышался крик, полный ужаса.

Я трепетал всеми нервами, стоя на верхней ступеньке, ухватившись за порог двери правой рукой и держа шпагу в левой. Тут я внезапно заметил, что выступ около моста был шире самого моста; в темном углу стены свободно мог стать человек. Я кинулся туда и стал неподвижно. В этом положении я оберегал дорогу, и никто не мог пройти из старого в новый замок, если я того не пожелаю.

Снова раздался крик. Потом распахнулась и ударилась о стену дверь, и я услыхал, как кто-то неистово завертел ручку замка.

– Откройте! Ради бога, что случилось? – вскричал голос – голос самого Черного Майкла.

Ему отвечали теми самыми словами, которые я написал в своем письме:

– Помогите, Майкл! Гентцау!

Проклятие вырвалось у герцога, и он с силой стал напирать в дверь. В ту же минуту над моей головой раскрылось окно и громкий голос закричал: «Что случилось?» – а затем раздались поспешные шаги. Я сжал свою шпагу. Если де Готэ появится в моем соседстве, число Шестерки еще убавится.