Александр Тамоников - Отряд бессмертных [сделано из исходника, правда, без необходимых по тексту междустрочных интервалов (интонационных разрывов между абзацами)]

— Куда, Степан? — закричал княжич. — Назад!

Но Коган летел на ворога, не слушая никого. Шлем свалился с его головы, белокурые волосы развевались на ветру, в руке сабля, в глазах огонь. Он сбил с коня одного из татар, ворвался внутрь круга и тут же принялся рубиться с ворогом. Да только вот сеча продолжалась недолго. Степан успел убить двоих, занес саблю над третьим и получил удар копьем в горло. Это сделал Мирза.

Убив неистового русского, он отдал команду:

— На коней и вперед, к западной тропе. Уходим!

Татары вскочили на коней и бросились к тропе. Тут же раздалась короткая трель соловья, и с трех сторон в них полетели стрелы.

До тропы добрался один Мирза. Но конь его встал на дыбы пред поваленным деревом. Крепкую кольчугу пробило острие копья, которое метнул Филат Черный. Мирза слетел с седла и бился в судорогах, извергая на траву сгустки черной крови.

К телу изрубленного Когана подъехали княжич и староста Дерги Евдоким Шмель. Они соскочили с седел и наклонились над Коганом.

Тот был мертв. Его глаза смотрели в небо. Сейчас в них не было ненависти, застыло успокоение. Он отомстил.

Княжич и староста сняли шлемы.

— Эх, Степан, зачем ты так? — произнес староста.

— Он мстил за дитя, за жену, сведенную с ума. Степан нарушил приказ, но и пришел-то сюда именно затем, чтобы мстить. Чувства его священны. А вот как теперь быть с Мариной? Надо отвезти ее в Бабаев.

— Несчастную Марину никуда уже не надо везти. В могиле она, — проговорил староста.

Княжич взглянул на него.

— Как это?

— Удавилась. Как Степан уехал, так обошла соседей и попросила у всех прощения. На то и внимания никто не обратил. Сумасшедшая она, что с нее взять. Потом она прошла в уцелевший овин, забросила веревку на перекладину, сунула голову в петлю и повисла. Рядом был мальчонка. Услышал подозрительный шум в овине, заглянул туда, бросился к мужикам. Те не сразу сообразили, в чем дело, сняли ее, но помочь уже не могли.

— Накладывать на себя руки — смертный грех.

— Господь милостив, простит ее, не в себе же была. Я хотел сказать Степану о смерти жены после боя, а видишь, как оно вышло. — Староста перекрестился.

— Заберите его, отвезите на деревню, похороните рядом с женой и сыном, — распорядился княжич.

— А что, мы больше не нужны тебе?

— Кто нужен, скажу. Всех бы взял, да нельзя оставлять на деревне одних баб, ребятню да стариков. Куда они без крепких рук?

— Но кого-то возьмешь?

— Если будет согласие. Ладно, скажи своим, чтобы положили на коня тело воина Степана Когана, но покуда не отправляли на деревню. Пусть все простятся с ним.

— Эх, доля наша тяжкая, — проговорил староста. — Степан, Елисей, идите сюда.

К княжичу подъехал Бессонов и доложил:

— Десятника, который командовал отрядом похоронщиков, живым взяли.

Эта новость обрадовала Савельева.

— Как удалось? — спросил он.

— Да не повезло татарину, оказался на пути Осипа Горбуна. Тот саблей не успевал рубануть, вот и врезал кулаком.

— После удара татарин выжил?

— Живучим оказался, да и бил Осип в шлем. Дивлюсь, как шею не свернул.

— Шлем и спас. И где этот десятник? Давай его сюда!

— Слушаюсь, княжич!

Бессонов махнул рукой, и Осип Горбун привел татарина. Тот с каким-то суеверным страхом смотрел на русского богатыря.

Осип поставил десятника на колени и сказал:

— Вот он, княжич, главный первого отряда.

— И как ты не убил его?

— Да все шлем, только руку отбил, но ничего, пройдет. А коли надо, то скажи, я этому псу быстро башку сверну.

— Свернешь, коли заупрямится на допросе. А покуда Осип, кликни ко мне Анвара или Ильдуса.

— Якши, княжич, — сказал Горбун и тут же сплюнул на землю. — От одного ихнего слова горчит во рту. Они так опротивели нам, что глядеть на этих шакалов нет никакой возможности. Рука так и тянется к сабле.

— Ты понял, что я сказал?

— Понял, княжич. Сейчас кликну татар наших.

К Савельеву подбежал Агиш. Пленный что-то сказал ему и немедленно получил от него чувствительный удар по голове.

— А ну хорош! Это еще что за дела, Ильдус?

— Он мамой ругается, воевода. А у нас это не прощается.

— Удивлен, что ты служишь у нас?

— Нет, знает, что не все татары против Москвы.

— Переводи.

— Да, воевода.

Княжич посмотрел на пленного.

— Назовись!

Тот надеялся на милость этого молодого воеводы и ответил:

— Рустам Самер, начальник отряда мурзы Захира.

— Ты вел всю рать?

— Нет, главным был Мирза Бажан. Что с ним приключилось, я не знаю.

— Он убит. Все, кроме тебя, погибли. Вас сюда послал мурза?

— Да, после того, как пришел повар Надира и рассказал о гибели его отряда.

— С какой целью?

— Вырезать вас и всю деревню. Наказать за дерзость.

— Нас, значит, уничтожить, деревню сровнять с землей, загубить женщин, стариков, детей, так?

— Да.

— А тебя не смущает, что все это вы делаете не на своей земле.

Рустам поднял голову и заявил:

— Все земли на свете наши!

— Ошибаешься. Но ладно. — Княжич сапогом расчистил площадку от травы, взял древко сломанной стрелы, протянул его начальнику отряда и приказал: — Рисуй!

Десятник не понял.

— Что рисовать?

— Стан мурзы Захира, пути подхода к нему, места расположения постов, отрядов, шатров, судов. Все рисуй, что там есть.

Татарин с удивлением взглянул на этого бесстрашного и в то же время спокойного, уверенного в себе русского воеводу.

— Ты собираешься разгромить стан мурзы? — спросил он.

— Что я намереваюсь делать, тебя не касается. Мне нужно, чтобы ты изобразил стан, вот и все. Только обманывать не советую. У нас есть люди, которые сумеют исправить твои ошибки.

— Что я буду за это иметь? — спросил начальник отряда.

— Получишь в подарок все Казанское ханство вместе с красавицей Сююмбике.

— Ты издеваешься?

— Послушай меня, пес смердящий! Ты сейчас же рисуешь стан или умираешь в страшных муках. Я отдам тебя своим служилым татарам и прикажу им содрать с тебя шкуру, как это принято у вас.

— Как будто ты оставишь меня в живых, если я нарисую стан мурзы Захира.

— Нет, не оставлю. Но я подарю тебе легкую смерть. Выбор за тобой.

Рустам потрепал свалянную бородку и начал рисовать, приговаривая:

— Это затон, в нем две ладьи. У пологого берега струг, с него выдвинуты сходни до большого шатра мурзы. Рядом другой, поменьше, его наложницы Фариды.

Он чертил все новые и новые знаки. Показал, где находятся дозорные посты. Их было три, по два сменных ратника. На краю Губаринских болот охранения не было, так как мурза считал их непроходимыми.

— Это все, — наконец-то объявил начальник отряда, бросил древко, склонил голову и застыл.

— Сейчас мы проверим, не соврал ли ты, — заявил княжич и приказал: — В сторону его!