Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1.

Другой мелочью было то, что «Королева Сулу», будучи оборудована, как плавучий дворец, несла десять орудий – почти максимальное для брига вооружение. Я заметил, что это многовато для прогулочной яхты, на что Соломон говорит с улыбкой:

– Это судно слишком ценное, чтобы им рисковать. В Восточных водах английские и голландские военные корабли не слишком гарантируют безопасность. А еще, – он кланяется нам, – оно несет дорогой груз. Пиратство, знаете ли, не чуждо тем островам, и хотя добычей по большей части становятся беззащитные местные суденышки, лишние меры предосторожности не помешают.

– Вы говорите, что там опасно? – вытаращил глаза Моррисон.

– Нет, не опасно, – отвечает Соломон, – когда у нас на борту десять орудий.

Чтобы успокоить старого Моррисона и покрасоваться перед Элспет, он созвал все четыре десятка своих матросов для орудийных учений. Парни оказались на высоте, нет слов: они сновали по выскобленной добела палубе в своих бушлатах и коротких штанах; по дудке боцмана-араба четко, как гвардейцы, накатывали пушки, забивали в ствол ядро и застывали у орудий подобно тем желтым божкам. Потом нам продемонстрировали упражнения с холодным и огнестрельным оружием, и снова ребята работали, как часы, – мне пришлось согласиться, что даже наши обученные войска не смогли бы лучше. Прибавьте к этому скорость и маневренность «Королевы Сулу» и поймете, что она не уступила бы даже военному кораблю.

– Но это по большей части перестраховка, – говорит Соломон. – Мои владения находятся в мирных краях, по преимуществу, в материковой Малайзии, и я не рискую забираться в опасные воды. Но, по моему мнению, лучше быть готовым ко всему, и он стал распространяться про железные баки для воды и запасы из консервированных продуктов.

Но мне все равно доставило бы удовольствие видеть среди нас побольше белых лиц и каштановых бакенбард. А так белых было всего трое – ну и Соломон, естественно, – а впереди нас ждал, как никак, далекий путь.

Впрочем, увлекательное путешествие вскоре заставило забыть о сомнениях. Не стану докучать вам описаниями, просто скажу, что это был самый приятный круиз в моей жизни, и мы даже не замечали, как пролетают неделя за неделей. Соломон говорил про три месяца, необходимых на дорогу до Сингапура – на деле мы потратили вдвое больше, но не пожалели ни об одной минуте. В течение лета мы неспешно плыли вдоль берегов Франции и Испании, посетили Брест, Виго и Лиссабон, будучи радушно приняты местным обществом – у Соломона был просто талант по части заведения знакомств, – а потом спустились в теплые широты, к Африке. Оглядываясь на прошлое, могу заявить, что мне бессчетное число раз приходилось проделывать этот путь на самых разных средствах – от «индийца» до «работорговца», но тот круиз не имел ничего общего с прочими путешествиями. Еще бы: мы устраивали пикники на марокканском побережье; совершили экскурсию к забытым развалинам под Касабланкой; катались на верблюдах с закутанными в чалмы погонщиками; бродили по берберским базарчикам; любовались танцами с огнем на фоне массивных стен древних корсарских замков, наблюдали за скачками среди бедуинского племени; пили кофе с седобородыми пашами в тюрбанах; даже купались в теплой голубой воде, расположившись на протянувшимся на многие мили пустынном песчаном пляже под сенью покачивающихся на ветру пальм. И каждый вечер по возвращении нас ожидала роскошь «Королевы Сулу», с ее белоснежными простынями, сверкающим серебром и хрусталем, и китайскими стюардами, ловящими в прохладном сумраке салона малейшее твое желание. Ну, однажды за время своих странствий мне довелось быть кронпринцем, но никогда не переживал я ничего подобного тому вояжу.

– Это просто сказка! – то и дело восклицала Элспет, и даже папаша Моррисон признавал, что все не так уж плохо – старый хрыч сделался прям б-жим одуванчиком – да и почему бы нет, благо два дюжих косоглазых молодца таскали его по берегу в паланкине во время всех наших экскурсий?

– Мне от этого лучшее, – приговаривал он. – Ажно чувствую, как легчает.

А Элспет тем временем мечтательно вздыхает, лежа в теньке под сенью опахал, а Соломон улыбается и распекает стюарда за то, что тот положил мало льда в бокалы, – забыл сказать, у него имелся даже патентованный ледник, размещавшийся где-то в глубине трюма.

По пути далее на юг, к поросшим джунглями или пустынным берегам, недостатка в развлечениях тоже не наблюдалось: экскурсия вверх по лесной реке на шлюпке, когда Элспет то мило вздрагивала при виде крокодилов, то смеялась над ужимками обезьян или восхищалась роскошью листвы и оперения птичек.

– Разве не говорил я вам, Диана, как здорово будет? – спросит ее бывало Соломон, и она восторженно защебечет:

– О, да, говорили, говорили! Но это превосходит все ожидания!

А еще летучие рыбы или дельфины! А когда мы обогнули Мыс [797], где потратили неделю, обедая на берегу и побывав на балу у губернатора, что без меры осчастливило Элспет, нас поджидали по-настоящему голубые воды Индийского океана и новые чудеса, способные удивить моих ненасытных на впечатления близких. Мы рассекали его воды на пути в Индию, наслаждаясь идеальной погодой; по ночам Соломон брал свою гитару и распевал в сумерках испанские серенады, пока Элспет грезила в шезлонге у поручней, а Моррисон обжуливал меня в экарте; иногда мы играли в вист, а то и просто с наслаждением бездельничали. Это было золотое времечко, если угодно, но я тем не менее не дремал, глаз не спуская с Соломона.

И не без оснований – чем дальше мы уплывали, тем сильнее он менялся. Солнце воздействовало на него очень сильно, и вскоре дон сделался одним из самых темнокожих на борту – но я напоминал себе, что он ведь наполовину даго по происхождению. Вместо привычной рубашки и брюк он облачился в безрукавку и саронг, отшучиваясь, что такова-де настоящая тропическая мода; затем стал расхаживать босиком, а однажды, когда команда занялась ловлей акулы, Соломон вместе с ними тянул из воды жуткого монстра. Вы бы видели его: голый по пояс, в каплях пота, покрывающих загорелое тело, он выкрикивает что-то, налегая на линь и отдает приказы своим людям на их особом наречии. Да уж, вам бы и в голову не пришло, что это тот самый человек, который подавал медленные мячи в Кентербери и обсуждал новости Сити за бокалом портвейна.

Когда все кончилось и он присел на палубу, освежаясь содовой со льдом, я заметил, что Элспет томно этак окидывает взором его могучие плечи, а он, зачесывая назад свои влажные темные волосы, улыбается ей. Заметьте: этот парень много месяцев был другом семьи, примелькался даже – но тут я сказал себе: «Опа, в последнее время он стал выглядеть ч-ки лихо и романтично». Хуже того, он отпустил бородку клинышком, на манер негритянского царька. Элспет заявила, что это делает его похожим на корсара, и я озаботился дважды приласкать ее в ту ночь – исключительно с целью выбить из нее всякие девчоночьи фантазии. Все эти байроны не доводят до добра юных леди.