Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1.

Так он и поступил, усевшись рядом с Элспет и потягивая свой неизменный шерри, пока мы угощались китайскими блюдами в столовой, по сравнению с которой покои Версаля показались бы жалкой мансардой. Еда была ужасная, как и вся китайская кухня, – впрочем, некоторые супы и каштаны в сливках оказались весьма недурны – зато прислуживали нам симпатичные китаяночки в обтягивающих шелковых одеждах, у каждой своего цвета. Даже тухлые яйца с гарниром из водорослей и мерзким соусом кажутся не так плохи, когда их подносит милашка с раскосыми очами, обдающая тебя ароматом духов, которая склоняется над тобой весьма волнующим образом, показывая, как надо орудовать палочками для еды. Чтоб мне провалиться, если эта наука легко далась мне – потребовалось целых две учительницы, обступивших меня с обоих боков, чтобы показать что к чему. Элспет посетовала Вампоа, что меня стоило бы оснастить ножом и вилкой.

Не считая нас троих и Соломона других гостей почти не было – только Балестье, американский консул – шустрый плантатор-янки с неисчерпаемым запасом веселых историй, да Качик Мозес – большая шишка в местном армянском сообществе. [801] Последний оказался самым приличным из евреев, которых мне приходилось встречать, и мигом нашел общий язык со старым Моррисоном. Они сразу принялись спорить о ценах, и когда к ним присоединился и Вампоа, Балестье воскликнул, что не успокоится, пока не расскажет один анекдот на тему: «Встречаются как-то китаец, шотландец и еврей…», – чем рассмешил всех. Вечеринка оказалась веселой, и по части напитков недостатка не наблюдалось, но некоторое время спустя Вампоа сделал знак, и началось небольшое представление, включавшее несколько китайских песен и сценок – худшего сорта пантомимы еще поискать, но костюмы и маски довольно милые, – да двух китайских танцовщиц: очаровательные чертовки, вот только, увы, закутаны с головы до пят.

Затем Вампоа провел для меня и Элспет экскурсию по своему удивительному дому – все стены в резных панелях из черного дерева и слоновой кости – сквозняки там, видать, жуткие, но выглядит красиво, – а двери овальные, с нефритовыми ручками и позолоченными притолоками. По моим прикидкам, стоило это все не меньше полмиллиона. Под конец он подарил мне нож в форме миниатюрного кинжала с перламутровой инкрустацией. Чтобы продемонстрировать его остроту, хозяин бросил на лезвие муслиновый платок, и тот, увлекаемый вниз лишь собственным ничтожным весом, оказался рассечен надвое. Я с тех пор никогда не точил этот нож, но он и сейчас, спустя шестьдесят лет, остается таким же острым. Элспет получила фигурку лошади, вырезанную из нефрита со стременами и поводьями, сделанными из крошечных цепочек того же камня – Б-г знает, сколько она стоила.

Женушка тут же помчалась к остальным, призывая Соломона восхититься подарком, а Вампоа негромко говорит мне:

– А вы давно знаете мистера Соломона Аслама?

Я ответил, что мы познакомились в Лондоне с год назад. Он кивнул своей лысой башкой и обратил ко мне бесстрастное, как у Будды, лицо.

– Он, полагаю, намерен провезти вас по своим владениям? Это должно быть интересно – надо спросить у него, где они находятся. Мне и самому хотелось бы побывать там как-нибудь.

Я ответил, что, по моему мнению, они расположены где-то на полуострове, на что он важно кивнул и отхлебнул шерри.

– Без сомнения. Мне он кажется человеком практичным и предприимчивым, хорошо умеющим вести дела. – Из столовой донесся смех Элспет, и желтое лицо Вампоа расплылось вдруг в улыбке. – Как вам повезло, мистер Флэшмен! На свой скромный – ну, не такой уж и скромный, как видите, – лад, я знаю толк в красивых вещах, особенно в женщинах. Можете заметить, – китаец обвел комнату рукой с нечеловечески длинными ногтями – я окружил себя ими. Но при виде вашей жены, Элспет, я понял, почему старинные сказители всегда изображают богов и богинь белокожими и златовласыми. Будь я моложе лет на сорок, то попробовал бы отбить ее у вас, – он отпил еще амонтильядо, – без успеха, конечно. Но такая красота таит опасность.

Вампоа посмотрел на меня, и, сам не знаю почему, я ощутил вдруг леденящий ужас – не перед ним, а перед его словами. Но прежде чем я обрел дар речи, Элспет уже вернулась, щебеча по поводу подарка и рассыпаясь в благодарностях, он же стоял и с улыбкой взирал на нее, словно некий добрый, пропитанный шерри бог.

– Вы отблагодарите меня, прелестное дитя, если снова посетите сей скромный дом, который воистину опустеет без вашего присутствия, – говорит китаец.

Потом мы присоединились к остальным и после бесконечного обмена комплиментами покинули этот роскошный дворец. Все были счастливы и веселы – вот только я, выходя на улицу, ощутил холодную дрожь, что было странно, ибо ночь стояла теплая и душная.

Я постарался выбросить все из головы, но спать отправился не в лучшем расположении духа. Я грешил на отвратительную китайскую жратву, но так или иначе мне стали сниться очень яркие кошмары. В них я играл однокалиточный матч на лестницах дома Вампоа, и его одетые в шелк китайские шлюшки учили меня держать биту – эта часть была что надо, ибо они льнули ко мне, томно нашептывая что-то и держа за руки, – но мне постоянно мерещились темные тени, мелькающие за панелями. Тут Дедалус Тигг подает мне мяч, и я отбиваю его прямо в китайский фонарь, который взлетает в темноту и взрывается тысячью ракет, а ко мне подскакивают старый Моррисон и герцог в саронгах, сообща убеждая меня делать перебежку, и я бегу, проламываясь через панели, за которыми витают невообразимые ужасы, и пытаюсь поймать Соломона, тенью скользящего передо мной и выкликающего из темноты, что опасности нет, поскольку у него десять орудий. Я чувствую, как некто или нечто подбирается ко мне, и слышу голос Элспет: она зовет меня, но с каждым разом все слабее, и я понимаю – стоит мне обернуться назад, предо мной разверзнется такой ужас, что… Тут я просыпаюсь весь в поту, уткнувшись лицом в подушку, а рядом мирно посапывает Элспет.

Должен признаться, это выбило меня из колеи, потому как в прошлый раз я видел подобный кошмар в темнице Гюль-шаха за два года до того, и воспоминание было не из приятных. (Странное дело, замечу по ходу, но большинство самых ужасных видений посетили меня в тюрьме: могу припомнить несколько причудливых, как, например, в форте Раим на Аральском море, когда мне приснилось, как старый Моррисон и Руди Штарнберг разрисовывают мне зад гуталином; или в форте Гвалиор, где я вальсировал в кандалах с капитаном Черити Спрингом, дирижирующим оркестром. Но самый жуткий кошмар мне привиделся в мексиканской каталажке во время дела Хуареса: я скакал в атаку на балаклавские пушки во главе эскадрона скелетов в квадратных академических шапках, распевавшего «Ab and absque, coram de» [802], а впереди плыл на своей яхте лорд Кардиган, который ухмылялся мне, срывая с Элспет одежды. Заметьте, чили с бобами я не едал уже неделю с лишним.)