Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1.

– Морские даяки, – говорит Стюарт. – Храбрее и отважнее их не найти: дерутся, как тигры, жестоки, как духи зла, но преданны, как швейцарцы. Прислушайтесь к их говору – это прибрежный лингва-франка, состоящий по большей части из малайского, но с примесью португальского, французского, голландского и английского. Amiga sua! – прокричал он одному из лодочников.

Это, как я понял, означало «мой друг», что может дать вам некоторое представление.

По словам Стюарта, Саравак был цивилизованным уголком Борнео, но когда мы подошли к Кучингу, город трудно было принять за нечто иное, как простой укрепленный лагерь. Поперек реки был сооружен мощный деревянный бон, который развели, давая отверповать «Дидону» вверх по течению, а по его оконечностям были сооружены батареи, с торчащими из земляных укреплений жерлами орудий. Пушки располагались также на трех странного вида судах, стоящих на якоре под защитой бона. Выглядели они, как галеры, с высокой кормой и баком, имели футов шестьдесят-семьдесят в длину и весла, колышущиеся в воде, словно лапы какого-то гигантского насекомого.

– Боевые прао, – восклицает Стюарт. – Юпитер! Дела идут: это лодки из Лунду. Джей Би собирает силы!

Обогнув поворот, мы оказались в виду собственно Кучинга – вряд ли это был настоящий город, скорее разросшееся туземное селение с несколькими швейцарскими коттеджами, притулившимися на возвышенности, зато река была усеяна кораблями и лодками всех сортов: по меньшей мере десятка два прао и барж, легкие парусные куттеры, баркасы, пироги и даже изящный колесный пароходик. Шум и гам стояли несусветные, и стоило «Дидоне» бросить на середине потока якорь, как ее тут же окружила туча лодок, с одной из которых на палубу вскарабкалась исполинская фигура Пейтинги Али. Араб поздоровался с Кеппелом, потом подошел к нам.

– Ага, хоррошо, – заявляет он со своим удивительным акцентом, звучащим еще более странно благодаря вырывавшимся у него время от времени мусульманским словечкам. – Он опять оказался пррав. Хвала Единому.

– Ты о чем? – спрашивает Стюарт.

– Корабль-рразведчик вчера веррнулся от Будраддина. Парровой бриг, который не может быть не чем иным, как «Королевой Сулу», вошел четырре дня назад в Батанг-Лупар и направился вверх по рреке. Будраддин следит за эстуарием, но не стоит бояться, что бриг ускользнет, потому как по всему поберрежью только и слухов, что великий Сулейман Усман вернулся и напрравляется в форт Линга, чтобы присоединиться к Шариф-сагибу. Он на рреке, точно – нам остается только прийти и взять его.

– Ура! – кричит Стюарт, вскинув руку. – Да здравствует старина Джей Би! Он говорил, что это будет Борнео, и оказался прав! – Он повернулся ко мне. – Слышите, Флэшмен: теперь мы знаем, где ваша леди, и похитивший ее мерзавец тоже! Предположения Джей Би подтвердились в точности – теперь вы верите, что это самый великий человек на Востоке?

– Хотел бы я знать, как это ему удается? – проворчал Пейтинги. – Не знай я, что он добрый прротестант, обвинил бы его в союзе с шайтаном. Идемте: он сейчас дома и шибко собой доволен. Бисмилла! Может, когда он будет рразговаривать лично с вами, то будет не столь невыносимым.

Но когда мы добрались до дома Брука, носившего название «Роща», великий человек едва выслушал свежие новости, принесенные Пейтинги – как оказалось, так он проявил свою деликатность: ему не хотелось ранить меня даже разговорами про бедственное положение Элспет. Вместо этого, когда нас проводили в тенистое бунгало, расположенное на высоте, являвшей прекрасный вид на оживленную реку и пристани, и подали стаканы с араковым пуншем, он завел разговор – о чем бы вы подумали? – о розах.

– Я намерен засадить ими все вокруг, – говорит. – Представьте этот идущий к реке склон, весь усеянный английскими цветами; подумайте о теплых сумеречных часах, об аромате, наполняющем веранду. Святой Георг, сюда бы еще норфолкские яблони, вот было бы здорово! Представляете: крупные красные плоды, как те, что растут вдоль дорог в Северном Уолшеме, а? Оставь свои манго и пау-пау, Стюарт – чего бы не отдал я сейчас за одно доброе старое яблоко! – Брук вскочил. – Пойдемте, Флэшмен, поглядите на мой сад. Слово даю, такого вы больше не найдете, по крайней мере на Борнео!

И он провел меня по усадьбе, показывая жасмин, сандал и прочее, расхваливая их ночные ароматы. По временам он вдруг хватал лопатку и обрушивался на какие-то растения.

– Эти мне тупые китайские садовники! Даже краснокожие – и то справлялись бы лучше, – сетовал он, орудуя лопаткой. – Впрочем, стоит ли рассчитывать, что такие нечистоплотные, неуклюжие и неблагодарные люди, как китаезы, будут любить цветы? Понятное дело, они ребята предприимчивые и добродушные, но это не совсем то, что требуется.

Брук продолжал болтать: про то, как дом его предусмотрительно построен на пальмовых сваях, чтобы избежать насекомых и сырости, и как он пришел к мысли соорудить его.

– У нас случилась сумасшедшая заварушка с охотниками за головами из Лунду – как раз тут, через реку, – и мы зализывали раны в маленьком грязном кампонге [813], ожидая новой атаки. Дело к вечеру, воды нет, да и порох заканчивается. И вот я сижу и думаю: «Джей Би, сынок – все, что тебе нужно, так это удобное кресло, английская газета и ваза с розами на столе». И так это было здорово представлять, что я решил построить себе дом, где будут все эти вещи, и всякий раз, приезжая на Борнео, возвращаюсь сюда, – он указал на дом. – И вот, извольте: все на месте, кроме роз. До них дойдет в свое время.

Брук не преувеличивал: главная комната дома с примыкающими к ней спальнями и выходом на веранду, выглядела в точности, как помесь гостиной и охотничьего зала английских имений, если не считать, что материалом для большей части мебели послужил бамбук. Здесь имелись удобные кресла и прошлогодние экземпляры «Таймс» и «Пост», аккуратно сложенные в стопку, кушетки, полированные столики, эксминстерский ковер, цветы в вазах, а на стенах висели все виды оружия и картины.

– Если мне вдруг хочется позабыть про пиратов, войны, лихорадку и вообще про все «онг-онг-онги» – это мой собственный такой термин для всего малайского, – я просто усаживаюсь и начинаю читать, какой дождь шел в Бате прошлым летом или как какого-нибудь мерзавца посадили по решению Экзетерских Ассизов [814] в тюрьму за карманную кражу. Даже цены на картошку в Ланкашире подойдут… Ой… я хотел сказать… то есть…

Я задержался, чтобы разглядеть лежащую на столе миниатюру, изображающую пресимпатичную блондиночку. Брук подпрыгнул и потянулся к ней. Лицо показалось мне знакомым.

– Эге, – говорю. – Да это никак Энджи Коуттс?

– Вы знаете ее? – воскликнул он, заливаясь до корней волос краской и меняясь в лице. – Никогда не имел чести встречаться с ней, – продолжает Джей Би сдавленным голосом, – но давно преклоняюсь перед ее здравыми суждениями и непреклонным стремлением отстаивать правое дело. – Он глядел на миниатюру завороженно, как лягушка на удава. – Скажите, она … хм… так же … ну, как ее портрет?