Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1.

Осмелюсь заявить, это меня и спасло, хотя будь я проклят, если знаю как. Прежде чем приступать к мемуарам, я просмотрел официальные отчеты о том деле, и историк явно разделял сомнения насчет того, что кто-то из нашей маленькой партии мог выжить, поэтому просто упоминает о гибели всего экипажа лодки Пейтинги. Он пишет, что она оторвалась слишком далеко от своих, и была отрезана засадой из плотов и прао, и ко времени, когда флот Брука прорвался на помощь, вся команда была перерезана. Там вы найдете красочное описание двадцати судов, сошедшихся в кровавой свалке, тысячи пиратов, вопящих на берегу, багровые реки, обезглавленные тела, обломки и брошенные корабли, сносимые течением – но ни полслова нет там о бедном старине Флэши, барахтающемся в воде, окрашиваемой драгоценной его кровью, и вопящем: «Подождите, бессердечные уб-ки, я же тону!» Очень даже обидно, когда про тебя вот так вот забывают, но чуть позже, сообразив, как оборачиваются дела, я даже порадовался такому обстоятельству.

Как оказалось, лишь чудо спасло флот Брука от полного уничтожения: и вправду, не вырвись Пейтинги вперед, жертвуя своим «разведчиком», как и полагается отважному идиоту, пираты накрыли бы всю экспедицию. А так Брук получил время перестроиться в линию и атаковать. Но даже так исход боя висел на волоске. Кеппел признался позже, что при виде поджидающей их орды «на мгновение растерялся, не зная, какой следующий шаг предпринять». Был там еще один парень – плескающийся в воде с раной в боку и дурным голосом зовущий на помощь, который полностью разделял его чувства. Я, если так выразиться, наблюдал за битвой с противоположной стороны, но для меня зрелище предстало столь же захватывающим и волнительным, как для Кеппела. У меня, разумеется, хватало дел: одной рукой я зажимал рану, а другой цеплялся за кусок дерева, пытаясь держаться подальше от лодок, полных вооруженных парней с дурными намерениями, но вынырнув раз в десятый, мог наблюдать за последними секундами «разведчика» Пейтинги. Суденышко ворвалось в самую гущу врагов, его погонное орудие выстрелило, устроив кровавую баню экипажу ближайшего плота.

Потом волна пиратов сомкнулась над ним. В памяти мелькают картины: вот Стюарт, утыканный дротиками сумпитанов словно подушечка для игл, падает в воду; вот меченосец-линга отмахивается от врагов, его вращающийся кампилан образовывает светящееся кольцо над головой; еще один барахтается в реке, яростно пытаясь достать своих противников ударом снизу; вот нашего рулевого, на четвереньках стоящего на плоту, в буквальном смысле на части рубят визжащие пираты; вот Пейтинги, рыжебородый гигант, потеряв тюрбан, кричит: «Алла-иль-Алла!» – и крутит в могучих руках врага. Мгновение спустя передо мной уже только корпус лодки, днищем вверх, плавающий в бурлящей кровью воде, а пиратские суда уходят прочь, спеша навстречу далекому, невидимому пока за поворотом Бруку.

Смотреть дальше мне было недосуг. В ушах звенело, я чувствовал, как силы утекают через рану в боку, пальцы соскользнули со спасительного обломка, небо и верхушки деревьев медленно закружились. Нечто – лодка, плот? – приближалось ко мне под гомон голосов. Вода и воздух дрожали от звона боевых гонгов. Я вдруг ощутил сильный удар по голове, и что-то проскребло по моему телу, причиняя жуткую боль, вдавливая в глубину. Я захлебывался, сознание мутилось, легкие разрывались… Настал миг, о котором старина Дикий Билл сказал бы: «Ого, ребята, я, кажется, утонул!» [851]

На миг мне показалось, что я снова в Джелалабаде, в тот самый благословенный момент после битвы. Подо мной мягкая кровать, я укутан одеялом до самого подбородка, дует прохладный ветерок; я открываю глаза и вижу, что веет он из расположенного напротив иллюминатора. Что-то не так: откуда взялся в Хайбере иллюминатор? Я напряг память, но тут что-то загородило свет – массивная фигура в зеленом саронге и рубашке без рукавов, с крисом за кушаком. Глядя на меня, человек теребил колечко в ухе, а на смуглом его лице застыло каменное выражение.

– Тебе лучше было бы умереть, – произнес дон Соломон Аслам.

Те самые слова, которые мечтает услышать очнувшийся раненый, но они одним махом вернули мне память: зловонные воды Скранга, перевернутый «разведчик», стрела в боку – я ощутил тупую боль под ребрами и стягивающие их повязки. Но где я, ч-т возьми, нахожусь? На «Королеве Сулу», конечно, но даже в таком полубессознательном состоянии я сообразил, что корабль плавно покачивается, гомона джунглей не слышно, а дующий из иллюминатора воздух насыщен солью. Я попытался заговорить, и с губ моих сорвалось хриплое карканье:

– Что… что я тут делаю?

– Пытаешься выжить, – отвечает дон. – Пока. – Потом, к моему изумлению, он наклонился вплотную ко мне и выпалил: – И почему ты не мог просто умереть? Но нет, только не ты! Сотни полегли на той реке – но ты выжил! Все люди Пейтинги – отважные мужчины: линги, дравшиеся до последнего, сам Пейтинги, один стоивший тысячи. Все погибли! Только не ты. Ты барахтался в воде, где тебя нашли мои ребята. Им стоило бросить тебя утопать. Как и мне. Тьфу! – и он снова выпрямился, вне себя от злости.

Ну, я не ожидал, что встреча со мной доставит ему удовольствие, но даже в моем печальном состоянии такая бурная реакция казалась несколько чрезмерной. Может, я брежу? Нет, чувствовал я себя не плохо и, попытавшись поудобнее устроиться на подушках, обнаружил, что в состоянии сделать это без особого труда. В голове моей теснились сотни опасений и вопросов, но первым был следующий:

– Как давно я тут?

– Две недели, – он буравил меня глазами. – А если интересно где, то скажу, что координаты «Королевы Сулу» составляют примерно десять градусов южной широты семьдесят градусов восточной долготы, и идет она курсом зюйд-зюйд-вест. – Потом с горечью добавляет: – Ну что мне оставалось делать, раз уж эти дураки выловили тебя из воды? Оставить умирать от гангрены? Обращаться с тобой так, как ты того заслуживаешь? Ха! Это единственная вещь, которая мне не подвластна!

Еще не отойдя от долгого пребывания в беспамятстве, я не понимал его толком. На момент последней нашей встречи мы находились в более-менее дружеских отношениях, но с тех пор он сделал попытку убить меня, украл мою жену и вообще оказался одним из главных пиратов Востока, а это, конечно, существенно меняет дело. Я пытался привести в порядок свои мысли, но без успеха. Похоже, он жутко злится из-за того, что, Б-г знает почему, был вынужден отказаться от своего намерения дать мне подохнуть от яда. Тут даже не знаешь, что сказать, поэтому я промолчал.

– Тебе не сложно догадаться, почему ты жив, – говорит Соломон. – Это из-за той, чьим мужем ты был.