Юлия Галанина - Аквитанки

«Все готово для восточных оргий…» – одновременно подумали и Жанна, и Жаккетта.

– Я, наконец–то, решил, в каком качестве Вы будете сопровождать меня по жизненному морю.

– В качестве галеры, – мрачно сказала Жаккетта.

– Несравненная прелесть госпожа Нарджис, поскольку юридически Вы во Франции никто, дама Абонда [121] Дама Абонда – фея. , я оформлю над Вами опекунство.

– Я, слава богу, не ребенок, нечего меня опекать! – возмутилась Жаккетта и попыталась выбраться из объятий виконта.

– А Вам и не надо быть ребенком, достаточно состояния, в котором Вы сейчас пребываете.

Виконт еще раз сжал Жаккетту так, что у нее дыхание перехватило, затем выпустил и шагнул к напрягшейся Жанне.

– А Вам, драгоценная графиня, предстоит стать моей законной супругой. Я предлагаю Вам свое сердце и прочие внутренности. Из нас получится отличная пара, – галантно поцеловал ей руку Волчье Солнышко.

– Это не самая удачная идея… – с усилием сказала Жанна. – У меня практически нет ни земель, ни доходов. Зачем Вам мезальянс? Ваш дом не одобрит подобного брака.

– Милая госпожа Жанна, какие земли, какие доходы? Я, слава богу, не бедствую а мои родственники давно привыкли к моему образу жизни и надеются на бога. «Надежда» – вообще их фамильный девиз. Это первое радостное известие. Нести приятные вести поистине сладостное занятие. Сегодня вечером, наконец–то, я торжественно введу Вас, драгоценные мои жемчужины, в Ваш восточный дворец.

Обратный путь в замок прошел при гробовом молчании.

* * *

– Нет, ты хоть поняла, что он собирается сделать? – спросила Жанна Жаккетту, когда они вернулись в комнату.

– Какую–то гадость… – мудро сказала Жаккетта. – Только что именно не пойму. Какой подвох в опекунстве и замужестве?

– А такой! – хрустнула пальцами Жанна. – Если сейчас мы сможем сбежать и за пределами владений виконта Волчье Солнышко нам практически никто, то после этих процедур, что он намеревается проделать, и я, и ты будем в его власти. Он сможет вернуть нас сюда из любого угла королевства и никто ему будет не указ. По закону, раз он твой опекун и мой супруг, он волен держать нас в Шатолу до скончания века. И если в скором времени он нас здесь уморит, никто в это дело лезть не будет.

– Как это не будет? – возмутилась Жаккетта. – А если королю пожаловаться?

– Ну и глупая же ты! – поморщилась Жанна. – Ты хоть поняла, кто его родственники?

– Не поняла, – честно призналась Жаккетта. – Он же их не назвал.

– Он их назвал и предельно ясно! – Жанна швырнула перчатки на пол. – Надежда – это девиз Бурбонов, и если королю даже придется решать это дело, будет оно не в твою пользу. Но ему не придется. Ты до короля просто не доберешься.

– Ну–у, госпожа Жанна, – нахмурилась Жаккетта. – Вы нас прямо заживо хороните. Во–первых, обещал, – еще не значит сделал. Сами знаете: мужчинам верить – себя не уважать. Может быть, просто пугает. Во–вторых, даже если это не шутка, время есть, может быть сбежим до того. Ну и в третьих, Ваше очередное замужество и мое опекунство еще не конец света. А может у Волчьего Солнышка здоровья на двух женщин не хватит? А? Так что поживем – увидим. Не бойтесь Вы его так, словно он сам Сатана.

– Я не могу, – призналась Жанна. – Если он рядом, у меня все внутри обрывается и сердце в пятках стучит. Я боюсь его, боюсь до потери чувств! Был бы он нормальным, я бы постояла за себя, и меня не испугало бы ни замужество, ни все его выходки. Но я просто цепенею, когда вижу его. Он окутывает меня ужасом, как могильной пеленой.

– Вы прямо совсем раскисли… – вздохнула Жаккетта. – Человек как человек, только безумный. Да видно не особо, с одного лишь бока, если так умно все придумал. Если сейчас сбежать мы не можем – надо ждать и силы зря не расходовать. Но сдаваться–то никогда нельзя! Что теперь – лечь и помереть, что ли? Вставайте с кровати и к зеркалу садитесь. Я Вам волосы уложу, – скоро ведь за нами явятся. Мы же переселяемся.

Волчье Солнышко, в отличие от многих, обладал возможностями для осуществления своих замыслов.

Второй этаж левого крыла одного из центральных зданий – «Малая Ливия» – представлял теперь лабиринт соединяющихся между собой стрельчато–арочными проемами помещений.

Основой этой восточной сказки был большой зал, в центре которого устроили возвышение, над ним укрепили роскошный парчовый балдахин, устелили возвышение коврами и усыпали подушками.

«Ага…» – сделала вывод Жаккетта, которая по приказу виконта в праздничном костюме, который в свое время справила ей госпожа Фатима, сидела на громадном подносе, удерживаемом сильными руками лакеев и чувствовала себя дура – дурой.

«Вот здесь и будет разворачиваться основное веселье! Чувствую себя индюшкой на блюде…»

Ковров у виконта, судя по всему, было несметное количество. Ими был устлан весь пол левого крыла. Ну и стены тоже.

Так что виконт не шутил про ковры и подносы.

Жаккетта проехалась на несомом людьми виконта подносе по всем комнатам сказочной тюрьмы.

Волчье Солнышко, одетый как султан и идущий во главе процессии, остановился перед дверью.

– Вот, драгоценная госпожа Нарджис, Ваши покои. Здесь вы будете изнывать от нетерпения, ожидая меня! – объявил виконт.

– Благодарю… – равнодушно сказала Жаккетта. – Буду. Могу я слезть?

Теперь им с госпожой Жанной предстояло жить в разных комнатах.

А госпоже Жанне в свою очередь кататься на подносе.

* * *

… Жаккетта, сломя голову, неслась босиком по богатым, ласкающим пятки коврам.

Дело было худо.

Ее преследовал виконт, внезапно совсем сошедший с ума, и Жаккетте, как божий день, было ясно, что ради собственного здоровья нужно постараться, чтобы Волчье Солнышко ее не догнал.

Хотя, казалось, ничего к тому не шло, но после обычнейшего, способного вызвать только приступ выворачивающей челюсти зевоты, ничем выдающимся не запятнавшего себя занятия любовью, (если только язык повернется обозвать такими прекрасными словами такое скучное и под конец болезненное времяпрепровождение) виконта вдруг обуял совершенно необъяснимый приступ ревности.

Осознав, что руки виконта все туже сжимаются на ее шее, Жаккетта не позволила себя придушить и сочла разумным сбежать с ковра любви. И сейчас слышала тяжелый топот позади себя.

Слава богу, ее личные покои были снабжены дверью, но плохо было то, что дверь открывалась вовнутрь.

Ворвавшись в комнату, Жаккетта попыталась дверь самым тяжелым из находящихся в помещении сундуков, которыми щедро украсили убранство покоев, и вдобавок подперла сундук собственным телом.

Разъяренный виконт ринулся на штурм двери, пытаясь вышибить ее плечом, и диким голосом орал на весь замок: