Виталий Гладкий - Рерик - сокол русов

Старик понимал, что колдовские приемы забирают слишком много душевных сил у внука, однако упорно продолжал обучение, потому как человеческий век недолог (ведь ему уже было много лет), а ведовские знания Соколу были край как необходимы, чтобы в предстоящих сражениях, когда тот станет взрослым, он мог не только выживать, но и побеждать.

– А потрудиться не хочешь? – спросил Фаст.

В его голосе явственно прозвучала издевка. Сокол насторожился. Иногда старшие отроки из русов устраивали новичкам разные каверзы, нередко опасные для жизни. Наставники не поощряли эти проделки, но особо и не препятствовали лихим забавам своих воспитанников. Ведь будущий воин всегда должен быть готов к любым неожиданностям, а главное – обязан уметь стойко выдерживать боль и унижения, если не готов ответить своему обидчику как должно.

– Я уже потрудился, – коротко ответил Сокол.

Сегодня день выдался не из легких. С утра младших отроков поставили на Тропу. На Тропе было столько неприятных неожиданностей в виде ловчих ям, петель, которые вмиг поднимали за ногу зазевавшегося воспитанника к верхотуре дерева, капканов и даже настороженных самострелов (правда, снаряженных стрелами без наконечников; но от этого легче не становилось – деревянные палочки били очень больно), что пройти ее без сучка и задоринки редко кто мог. А Соколу это удалось с первого раза, что стоило ему огромного душевного напряжения.

Наставник Волчило лишь крякнул от удивления, но промолчал. Знал бы он, как Чтибор натаскивал внука ходить по незнакомой местности… Ведь подходы к поселению полян тоже изобиловали разными ловушками.

О них знали все, начиная с малышни, тем не менее бывали и печальные случаи, когда какой-нибудь юнец терял бдительность. Поэтому в лесу нужно было превратиться в хищного зверя, чтобы чувствовать защитные западни на расстоянии. Они были предназначены только на человека, и ловчие специально оставляли в них что-нибудь дурно пахнущее, дабы звери обходили капканы и ямы стороной.

Но ведь человек не обладает острым звериным нюхом, поэтому приходилось надеяться только на способность запоминать мельчайшие изменения в окружающей обстановке и на внимательность. Лес, тем более чужой, незнакомый, всегда представлял собой повышенную опасность.

– А ты еще потрудись, – ответил Фаст и бросил на землю изрядно поржавевший учебный меч и доспехи. – Очисти от ржавчины. Да побыстрей.

Сокол плавным, хорошо отработанным движением, практически без видимых усилий, встал на ноги. Этому его тоже обучил дедко.

«Наблюдай за водой! – поучал он внука, когда они оказывались у реки. – Смотри, как она обходит препятствия – плавно, незаметно, тихо. Но это видимость. Появись на ее пути запруда, вода взбурлит и прорвет ее вмиг. Так и воин должен уметь. Ни единого лишнего движения, чтобы не растрачивать напрасно силу, все должно быть просто и размеренно, чтобы в нужный момент ударить со всей своей мощи и поразить врага».

– Ты не мой наставник и приказывать мне не можешь, – спокойно сказал Сокол.

Он понимал, что это очередная злая выходка сына хакана, и ждал неприятного продолжения. Так и случилось.

– Дерзишь, Сокол, дерзишь… – Фаст хищно ухмыльнулся. – Впрочем, какой ты Сокол? Скорее, ощипанная ворона. Меч в твоих руках – словно палка.

– На твоем месте я бы поостерегся оскорблять меня. – Сокол неожиданно разгневался.

– С какой стати? Кто ты есть? Всего лишь неумеха, жалкая личность. Короче – бери в руки песок и выдрай железо до блеска. Иначе…

– Что иначе? Договаривай.

– Некрас, покажи! – приказал Фаст.

Из-за спин товарищей вперед выступил самый главный подлипала сына хакана, Некрас. Он был ярко-рыжим и каким-то нескладным. Казалось, что его тело составили из нескольких человек: длинные худые ноги, руки почти до колен, торс мускулистый, как у зрелого воя, а на физиономии словно бесы горох молотили. В детстве он переболел какой-то опасной болезнью, и теперь на лице у него не было живого места от прыщей и рытвин.

В руках Некрас держал пучок злой крапивы. Порка крапивой было тягчайшим оскорблением для воспитанников. Обычно она следовала, когда кто-нибудь проворовался – что-то стащил у товарища. Это могла быть какая-нибудь безделушка или кусок хлеба (отроков держали впроголодь; каждый из них добывал добавку для пропитания как мог), тем не менее наказание считалось очень суровым.

После порки бедолага с неделю не мог спать на спине – вся она была в волдырях, а сидеть старался бочком, потому как седалищное место жгло немилосердно.

– Уяснил? – насмешливо поинтересовался Фаст.

– Да пошел ты!.. – не сдержался рассвирепевший Сокол.

– Экий ты дурень… – Фаст по-волчьи оскалился. – Ну, не говори потом, что тебя не предупреждали…

Его удар был стремительным. Не будь Сокол настороже, кулак сына хакана попал бы ему точно в челюсть. А Фаст был силен не по годам, поэтому Сокол мог и зубов недосчитаться.

Однако Фаст сильно просчитался. Сокол нырнул к границе Нави, как в омут. И в следующий миг он сшиб с ног Фаста, который так и не понял, почему его неотразимый удар попал в пустоту. А затем Сокол, который перемещался с немыслимой быстротой, неуловимой для глаз, в два счета разобрался с остальными тремя своими обидчиками. Вырвав из рук обеспамятевшего Некраса крапиву, он с мстительным удовольствием отхлестал подпевал Фаста жгучим растением, благо их торсы были обнажены.

Но сына хакана он трогать не стал. Что-то его остановило. Может быть, жалкое выражение, которое появилось на лице поверженного. Своим ударом под ноги (этому приему его научил все тот же Чтибор, который в молодости был знатным воем) Сокол на некоторое время парализовал Фаста, и тот лишь ворочался на земле, будучи не в состоянии подняться.

Отшвырнув крапиву в сторону, Сокол, насвистывая, с независимым видом удалился с места схватки.

– Вот так дела… – удивленно пробурчал себе под нос Волчило, который оказался невольным свидетелем происшествия. – А малец-то, оказывается, далеко не прост. Вишь оно как…

Здесь было над чем поразмыслить. Воспитанник-полянин звезд с неба не хватал, был наравне со всеми, разве что отличался превосходной реакцией, а тут такое. Волчило, опытный воин, сразу уловил, что в схватке отроков не обошлось без колдовства. Но откуда у мальца такие опасные познания? Они были доступны только телохранителям хакана, да и то не всем. Их обучением долгие годы занимались жрецы, которые проживали в далеком северном племени.

«Надо бы к нему присмотреться, – решил Волчило, вылезая из кустов, где он справлял нужду. – И рот на замок! Не стоит будить Лихо [44] Лихо – в восточнославянской мифологии персонифицированное воплощение злой доли (лихой, несчастливой судьбы). , пока оно спит тихо…»