Борис Корниенко - Варяжская сага

Ансгару надоело слушать, что он дренг, но нельзя было не отметить мудрый выбор Бальдра. Если кто и мог разобраться, стоит ли доверять этим данам и кого поставить над ними, так это Барг. Тем временем даны, кажется, нашли общий язык с хирдом. Бьёрнхард и белоголовый по очереди предлагали песни, а остальные подхватывали за ними. Глядя на все это, трудно было поверить, что еще совсем недавно тут готовилось смертоубийство. Только Оддгейра не было в хирдхейме, и он не пел песни вместе со всеми.

Ансгар сидел, прислонившись спиной к шершавому стволу сосны. Было темно и почти ничего не видно, но Ансгар знал, что брат и мать рядом. Он даже видел их силуэты, хотя не мог различить лиц. Отец тоже был здесь. Он ведь не умирал, все это был только сон, а на самом деле он жив.

– Пора, – сказал отец и направился к высокому ложу из поленьев и веток. И Ансгар понял, что, и в самом деле, пора. Отец не умирал, но теперь он должен лечь на это ложе. Он вытянулся во весь рост на своем погребальном костре и показался Ансгару огромным, словно турс.

В руке Агнара горел факел. Свет его был ослепителен, но только если смотреть прямо на него. Факел горел, но почти не освещал ничего вокруг. Старший брат поднес огонь к ложу, и оно сразу занялось. Языки пламени начали лизать отцу ступни, руки, волосы, пока он весь не оказался охвачен огнем. И тогда он вздохнул – вздохнул так тяжело, что сердце в груди у Ансгара сжалось от смертной тоски.

Но это был не конец. Ансгар во все глаза смотрел на отца и видел, что тот не горит. Нет, его отец сам стал пламенем. А став пламенем, он поднялся на ноги, и Ансгар понял, что перед ним не просто ётун. Перед ним огненный великан. Свет, идущий от него, был таким ярким, что на него невозможно было смотреть, а жар столь сильным, что нельзя было стоять рядом. Ансгар почувствовал, как жар этот разливается по его телу и начинает выжигать ему нутро. Забыв все на свете, он бросился бежать. Он знал, что ему нужно бежать на север, в страну инеистых великанов, которые смогут погасить то неистовое пламя, что разгорелось у него внутри. Он бежал, но он забыл, что на пути в Нифльхейм лежит Гиннунгагап. И вот бездонная пропасть разверзлась у Ансгара под ногами и он полетел вниз.

В тот же миг Ансгар почувствовал, как тяжело ухнул всем телом об пол, и проснулся. Он поднял глаза и увидел Агнара и Ульвара, которые с усмешкой наблюдали за ним.

– Ну что, брат, как спалось? – спросил Агнар.

Ансгар вспомнил тот вздох, что услышал во сне, и невольно содрогнулся.

– Что, от вчерашней браги мутит? – участливо поинтересовался Ульвар. – Много вы с Бальдром вчера чар подняли?

– Мне просто приснился дурной сон, – наконец ответил Ансгар, поднялся и, почесывая ушибленный бок, направился к выходу. Ему нужно было к выгребной яме. Там, как всегда, воняло, но с утра слегка подморозило, и после душного хирдхейма, переполненного смрадным перегаром, запахом рвоты и пота, было даже свежо. Ансгар справлял нужду, а из головы все никак не шел пришедший ему под утро кошмар. В детстве он часто падал во сне, но потом это прошло. И вдруг эта пропасть. Впрочем, хотя это было странно, но не сильно озаботило Ансгара. Другое дело – отец. Вновь он явился ему, не живой, но и не мертвый. Ансгар любил отца, но, вспоминая, как тот во сне ложился на погребальный костер, как вздыхал, как превращался в огненного великана, он чувствовал, как по спине бегут мурашки, и ему становилось жутко. Ансгар невольно принялся шарить рукой по груди, пока не нащупал амулет Брюнгерды. С ним казалось как-то спокойнее.

Погруженный в свои мысли, Ансгар шел назад, уткнувшись взглядом в землю, как вдруг наткнулся на человека. Он поднял глаза и увидел перед собой того белоголового дана, что пел вчера песни. Его красные зрачки смотрели так пристально, что казалось, будто их взор направлен не на лицо Ансгара, а куда-то дальше, вглубь, в самый мозг.

– Твое имя Ансгар, верно?

– Верно. – Ансгар недоверчиво окинул чужака взглядом. – А как тебя зовут?

– Мане. – Белоголовый говорил как-то странно, почти не открывая рот, так что казалось, что его слова сами всплывают в голове.

– Это имя или прозвище?

– Так меня зовут.

Ансгар не стал дальше допытываться. Он почувствовал себя как-то неуютно рядом с этим человеком и захотел поскорее от него отвязаться.

– Теперь мы знакомы, – произнес он, – и я, пожалуй, пойду, раз тебе от меня больше ничего не нужно.

– Ты прав, мне ничего от тебя не нужно, я лишь хотел спросить тебя.

– Что спросить? – напрягся Ансгар.

– Я хотел спросить тебя, каково это – убивать друзей? – Белоголовый вновь вперился взглядом своих красных зрачков в глаза Ансгара.

– Что ты несешь? Я не убивал своих друзей!

– Ты в этом так уверен? – Тонкие губы белоголового растянулись в насмешливой улыбке.

– Конечно, уверен! Ты, верно, путаешь меня с кем-то. – Ансгара начал раздражать этот наглый дан, видимо, много о себе возомнивший. Захотелось смазать ему по лицу, чтобы стереть эту дурацкую ухмылку.

– О нет, ошибки быть не может, – продолжал улыбаться Мане, – своих друзей ты, может быть, еще не убивал, но моих убил. Барни, Сакс и Ульф лишились жизни под ударами твоего меча!

– Мне незнакомы эти имена, – неуверенно ответил Ансгар. Он стал догадываться, о чем идет речь.

– Конечно, незнакомы, откуда бы тебе их знать? Думаю, и они перед смертью так и не узнали твоего имени.

– Если ты о тех трех, что пробрались к конунгу, то знай, они замыслили злое дело!

– Мне ли не знать? – ухмылка Мане стала какой-то кривой. – Но на их пути стал ты!

В голове Ансгара одна за другой забегали мысли. Кажется, этот белоголовый только что признался, что знал о замысле Эринга и его подельников. Но что он задумал? Неужели хочет отомстить за своих друзей? Почему он тогда просто не напал и не убил Ансгара?

– Моим друзьям не повезло, – продолжал тем временем Мане, – но ты перешел дорогу не только им.

– Кому же еще?

– Великому оборотню! Дважды он тебя пощадил, но в третий раз может и не быть столь добрым к тебе. Учти это, Ансгар, сын Ансвара.

– Какой еще оборотень? О ком ты?

– Я сказал, а ты услышал, – изрек белоголовый и повернулся уходить. Ансгар хотел остановить его, прижать к стене и заставить говорить. А еще лучше было бы отвести его к самому конунгу, ведь, если Ансгар все правильно понял, этот Мане знал о заговоре Эринга больше других. Но Ансгар ничего не сделал, только проводил взглядом белоголового, тряхнул головой и направился в хирдхейм.

Очередной годовой круг жизни приближался к концу. Дело шло к зиме. Пора осени, когда деревья окрашиваются в желтые и красные цвета, а люди собирают и празднуют урожай, сменилась хмурым предвестием приближающихся снегов и морозов. Небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами, каждый день обдававшими землю холодным дождем, а по утрам лужи покрывались корочкой льда.