Вячеслав Софронов - Непоборимый Мирович

– А коль сказали, то все замечательно. У их величества очень хорошая память. Так что для первого выхода в свет вполне достаточно. Но бал только начинается. Великий князь в преотличном настроении и играет на флейте наряду с другими музыкантами. Скоро начнутся танцы, и если вы пригласите кого-то из камер-фрейлин ее высочества, то поздравлю вас с двойной победой.

– Но я же им не представлен, – попробовал робко возразить Мирович.

– О чем вы? – удивленно поднял брови вверх Кураев. – Вы назвались их высочеству, а ее фрейлины стояли рядом и, соответственно, слышали ваше имя. Зачем лишние антимонии.

– Я плохо танцую… Боюсь опозориться… – выдвинул Василий Яковлевич последний аргумент в свою защиту. Но Кураев был неумолим:

– Считайте, что это приказ старшего по чину. Танцевать! Ясно?

– Ясно, ваше превосходительство! – в тон ему отозвался Мирович и вдруг широко улыбнулся. – Как у нас в полку говорят: пропадать, так с музыкой.

– Именно. Давно бы так. Если справитесь и с этой задачей, то перед вами откроются великие перспективы.

Они вернулись в танцевальный зал, где молодые люди уже ангажировали дам. Мирович обратил внимание, что белокурый красавец Понятовский не отходит от великой княгини ни на шаг и постоянно что-то шепчет ей на ухо, низко наклоняясь, отчего его губы почти касались уха Екатерины Алексеевны, и та смущенно улыбалась, стараясь отойти. Наконец, не выдержав столь открытых и настойчивых ухаживаний, она что-то резко сказала и отвернулась от своего спутника. Но тот, ничуть не обидевшись, тут же зашел с другой стороны, галантно кланяясь и непрерывно что-то нашептывая.

Мирович заметил, что возле одной из камер-фрейлин, рыжеволосой, стоял высокий молодой человек, очевидно, уже пригласивший ее на танец, и они ожидали, когда начнется следующий тур. Зато вторая, совсем юная смуглянка, осталась одна и растерянно посматривала по сторонам в надежде, что кто-то догадается пригласить и ее. Увидел это и Гаврила Андреевич и негромко произнес:

– Рекомендую вам пригласить графиню Екатерину Воронцову – дочь графа Романа Илларионовича, родного брата вице-канцлера. Она, кстати говоря, тоже, насколько мне известно, впервые на подобном приеме. Молода еще, а потому несколько диковата, но обещает весьма многое. Недаром их высочество приблизила ее к себе. Добавлю еще, что именно ее сестра нынче в большом фаворе у великого князя. Рекомендую поспешить, чтобы кто-то не опередил вас.

– Но я с ней не знаком, – вновь возразил Мирович.

– Вы забыли, что здесь приказываю я? – грозно нахмурил брови Кураев. – Делайте, что вам говорят.

Василий на ватных ногах пересек зал. Ему казалось, что все смотрят в этот момент именно на него если не с осуждением, то с откровенной насмешкой. Он подошел к Воронцовой и, низко поклонившись, щелкнул каблуками и выдавил из себя заранее заготовленную фразу:

– Разрешите пригласить вас, если… если вы еще не ангажированы.

– С радостью принимаю ваше приглашение, – сделала та реверанс и протянула ему правую руку. – Вы произвели приятное впечатление на их высочество, а я доверяю ее вкусу.

– Очень благодарен вам за то, – поклонился Мирович, приятно ощущая жаркую ладонь девушки в своей руке.

– Знаете, благодаря приглашению великой княгини я впервые вышла в свет. До этого мне приходилось танцевать лишь у себя дома, когда батюшка устраивал приемы. Но одно дело – у себя дома, а здесь… здесь я робею, – закончила она и очаровательно улыбнулась, блеснув жемчужно-белыми зубами.

Первый тур закончился, и оркестранты принялись настраивать свои инструменты. В это время капельдинер, внимательно взглянув на них, кивнул несколько раз головой и громко объявил:

– Дамы и господа! Смею поздравить вас с Рождеством и продолжить танцы неподражаемым ригодоном. Кавалеров прошу приглашать дам.

Пары чинно двинулись в центр зала, где все выстроились в две линии так, что каждый очутился лицом к своему партнеру. Катенька Воронцова неподвижно застыла напротив Василия Яковлевича, и ресницы ее чуть вздрагивали, а небольшой остренький носик от волнения покрылся чуть заметными капельками пота.

Мирович пробежал глазами по лицам дам и увидел стоявшую первой в ряду великую княгиню. Она с чуть отрешенным видом смотрела поверх головы своего партнера, которым был конечно же Станислав Понятовский, и словно не замечала взглядов, в большинстве своем обращенных на нее как на хозяйку бала. В царственной осанке ее ощущалась сила и властность натуры. Одновременно в ней безошибочно угадывалось умение повелевать и принимать знаки внимания всех, кто приближался к ней.

Мирович вдруг понял, что именно от нее будет во многом зависеть его дальнейшая судьба, и ему сделалось одновременно и радостно и тревожно, как это бывает, когда стоишь на краю обрывистого берега над бурлящей внизу коварной и полноводной рекой. Он неожиданно забыл, зачем и для чего он здесь, и видел лишь небывалой силы свет ее с зеленым отливом глаз, таящих в себе блаженство и страдание одновременно. И Екатерина Алексеевна, словно ощутив его взгляд, чуть скосила глаза, в упор взглянула на Мировича и слегка улыбнулась, давая понять, что знает и помнит о его присутствии. Он же, поймав ее улыбку, почувствовал себя самым счастливым человеком на свете и, переполненный этим восторгом, едва не пропустил начало танца.

Кавалеры, отвесив низкий поклон своим дамам, повернулись направо и, заложив руки за спину, сделали несколько скользящих шагов, приостановились, поклонились и повернулись в обратную сторону. Дамский ряд двигался параллельным курсом, чуть раскинув руки, слегка приподняв ладони, ступая на носочки, едва заметно покачивая плечиками и поводя головами вправо-влево. Потом оба ряда повернулись лицом друг к другу и сделали несколько шагов навстречу с очередным полупоклоном, и чуть приблизившись, пары поменялись местами, пропуская один ряд сквозь другой.

Катенька Воронцова танцевала самозабвенно. От волнения не всегда попадая в такт музыке, растерянно взглядывала на Мировича, боясь, что он заметит ее неловкость, но и тот, в свою очередь, допустил несколько промахов, то отставая, то забегая чуть вперед, при этом злясь на себя, пытаясь сохранить спокойствие и не оскандалиться во время сложных перестроений.

Но общая радостная атмосфера и возбуждение танцующих, когда каждый был занят в первую очередь самим собой и своим партнером, постепенно делали свое дело, и уже к середине танца Василий освоился, перестал смущаться и даже несколько раз улыбнулся девушке, что та восприняла как заслуженную награду.

Когда танец закончился, Мирович проводил Воронцову к месту, где возле большого, выходящего в сад окна стояла раскрасневшаяся после танца великая княгиня, и поклонился дамам.