Сергей Писарев - Повесть о Манко-Смелом охотнике из племени Береговых Людей

Среди девушек больше всех отличалась Лайда. Все видели, что эта девушка хочет, чтобы на нее обратил внимание Манко. Но молодой охотник вел себя так, словно Лайды тут совсем и не было.

Когда все мясо было съедено, голову Уккана посадили на копье и вместе с собранными костями снесли в лес, к тому месту, где медведь был убит охотниками. Теперь, считали люди, душа Уккана найдет себе новое тело, в котором и будет продолжать прерванную жизнь.

Всем стойбищем проводили Сагана - Большого Ловца. Уехал и Найт с Лайдой.

Напоследок Лайда грустно сказала:

- Прощай, Манко…

- Прощай, Лайда, - ответил молодой охотник.

Обиженная девушка заявила брату, что больше никогда не поедет в стойбище Лебедя.

Оставшись один, Манко внимательно осмотрел нож, которым он убил Уккана. Нож был сделан хорошо. Манко не пожалел на это труда, но все же большая часть вставленных в края ножа кремней при ударе отвалилась.

Вставляя новые куски кремня, Манко подумал, что тут нужен другой камень, не такой, какой был у людей его племени.

- Может быть, камень, который в святилище, - сказал себе Манко, - будет для этого годиться?

Ближе к весне солнце начало играть разноцветными огнями. Морозы ослабли, но сильнее завыли метели. Старики уже не проводили все время в землянках: выбираясь наружу, они пристально вглядывались в ледяные просторы Широкой Воды. Затем они смотрели на небо и качали головами: старики не находили хороших примет.

Снег на открытых местах осел и покрылся коркой наста. Начался загон лосей. Однако охота не была удачной - зверей после суровой зимы оказалось мало.

Затем в течение нескольких дней дули Теплые Ветры, и на пригорках из-под снега потекли ручейки. Но старики продолжали качать головами. Действительно, вернулись морозы со снегом и с еще более злыми метелями.

Длилось это очень долго, и люди решили уже, что вернулась зима. Но вдруг в воздухе раздался трубный глас первых лебедей. Люди выбежали из землянок; задрав головы и размахивая руками, они приветствовали возвращение весны. Однако старики опять неодобрительно качали головами, лебеди летели слишком высоко, они спешили как можно скорее миновать побережье Широкой Воды, где задерживалась зима.

Но вот ручьи наполнились талой водой, лед стал черным и начал отходить от берегов. В полыньях оседала водоплавающая птица; но и птицы на этот раз было немного - большая часть успела уже перелететь в сторону Холодных Ветров. Рыба подошла к берегам поздно, и не такая крупная, как обычно. Местная птица чуть ли не вся за зиму пропала, весной охотники с трудом находили чуфыкающих петухов, которых раньше было много на моховых болотах.

Охота и рыбная ловля этой весной оказались недобычливыми. Тем более пришлось трудиться людям Берегового Племени. Манко вместе со своими сверстниками брался за все, от чего отказывались самые смелые охотники. К клыкам медведя, которые он носил на ремешке, присоединились и другие трофеи, - теперь у него было целое ожерелье из различных клыков. В дальних походах молодой охотник был неутомим. Всегда и во всем Манко старался быть первым.

Внешне он уже не был похож на того юношу, который только недавно еще прошел обряд приобщения. Манко вырос, окреп, плечи его раздались, движения стали уверенными. Все видели, что Манко, несмотря на свою молодость, самый лучший охотник стойбища.

Однако, в отличие от других людей, у Манко была одна особенность, которая его выделяла больше, чем сила, ловкость и охотничье мастерство: во все, что он ни делал, Манко старался внести всегда что-либо свое, и к тому же новое.

Манко, как и все люди в то время, считал, что удача на охоте зависит от помощи духов-покровителей, - этому учили старики. Ему всегда говорили, что если духи не захотят, то самая лучшая стрела не попадет в зверя. Но вместе с тем Манко отлично понимал, что если охотники целыми днями будут сидеть в землянке и ничего не делать, то духи людей не накормят, не сошьют им одежды, не запасут на зиму топлива.

С той самой ночи, когда юношей водили в святилище, у Манко возникло желание еще раз увидеть священный камень. «Почему, - говорил он, - из этого камня не делают оружие, почему чудесной силой этого камня может пользоваться только один Имба? Не лучше ли будет, если этой силой воспользуются люди стойбища!»

Он сказал об этом как-то после охоты своим сверстникам, и те страшно испугались.

Игна, находившийся ближе всех к Манко, в ужасе посмотрел на своего дерзкого сверстника, - ему показалось, что духи сразу же схватят Манко за горло.

- Пусть Манко больше никогда не говорит так, - прошептал Игна, - духи мстительны - духи погубят Манко и всех охотников вместе с ним.

- Хранитель веры заботится о людях стойбища, хранителю веры и нужен священный камень, - сказал Керс.

- Имба пришел из чужого племени, - возразил Манко, - для чего Имбе заботиться о людях стойбища?

- Без хранителя веры люди пропадут, - ответил ему Линха, - кто станет оберегать людей от злых духов?

- Нужно лучше охотиться - тогда не страшны будут злые духи! - воскликнул Манко.

- Старики жалуются на плохие приметы, а когда так - хорошей охоты не будет, - сказал Игна.

- Пусть священный камень будет у всех людей - не страшны будут плохие приметы, - снова возразил Манко.

Никто из сверстников ему не ответил, но, когда Манко позвал их проникнуть вместе с ним в святилище, чтобы посмотреть на священный камень, все отказались.

- Хорошо, - сказал себе молодой охотник, - Манко сделает это сам!

И уже ближе к осени, незадолго до отправки охотников в поход на побережье Горькой Воды, Манко дождался ночи потемнее. Небо было покрыто низкими облаками, и дул сильный ветер. Осторожно выбираясь из землянки, молодой охотник постарался, чтобы его никто не заметил. Он направился в лес, где долго ходил, запутывая следы. Наконец в стороне от стойбища Манко вышел к берегу и двинулся, по колена в воде, в сторону запретной черты. Здесь, не выходя из воды, он прикрепил к подошвам лосиные копыта: на след этого зверя никто бы не обратил внимания.

Манко вышел из воды и смело переступил запретную черту, направившись в сторону святилища. На этот раз он не испугался одежд чудовищ, висевших на шестах. Но, отогнув шкуру, закрывавшую вход, и шагнув в святилище, Манко невольно остановился: ему показалось, что духи сразу же уничтожат его. Но ничего не случилось.

Двигаясь в полумраке, Манко наткнулся на небольшое возвышение. Он протянул руку и нащупал лежавший на возвышении камень. Снова его сердце начало биться учащенно, - это и был священный камень.