Герви Аллен - Антони Адверс, том 2

Антони был уверен, что капитан все еще очень пьян. Хотя выглядит трезвым.

Они просидели в кафе святого мученика Лаврентия до вечера. Пошел дождь, они еще подремали. Стало лучше. Время, похоже, ушло на вылазку. Антони успокоился, видя капитана утешенным и умадеротворенным.

В шесть часов упомянутого июньского вечера город Генуя уже начал неспешно готовиться к предстоящей лунной ночи. После дождя прояснилось и похолодало. В улочках пролегли длинные тени. Небо залилось румянцем вечерней зари. Воздух посинел и приятно овевал разгоряченные вином лица. Ответственность достойно опочила.

Они бесцельно брели в лабиринте улиц, таких узких, что по ним не мог проехать экипаж. Поздно было думать о мраморных плитах. Капитан Джорхем готов был идти куда угодно и охотно согласился на предложение Антони заглянуть к отцу Ксавье в пригород. Там можно будет поужинать, выпить вина, на корабль вернуться поздно, а то и заночевать в городе. Да, мрамор и статуи подождут до завтра. Утро вечера мудренее. Сейчас они двумя ленивыми невесомыми рыбами плыли, куда неведомо, в жидком золотистом воздухе.

Звенели колокольчики возвращающихся домой мулов, носильщики с наемными портшезами и пестрыми паланкинами знати сновали туда-сюда в темных туннелях улиц, освещая путь фонарями на длинных шестах словно на праздничном гулянье. Высокие узкие дома, расписанные поблекшими святыми, богами и ангелами, вставали вокруг, их балконы нависали до середины улиц. Внизу струилась разноликая толпа, причудливые кричащие наряды мешались с громкими певучими голосами и уличными криками, сливаясь в единое зрелище жизни, которая толпилась и текла, собиралась и рассыпалась, размахивала руками и поспешала вперед.

Антони с трудом уговорил капитана не нанимать пышный, но грязный портшез, чьи носильщики предлагали свои услуги на каждом шагу. Бог весть, куда в таком доберешься. Придерживая карманы, они пошли дальше. Внезапно безвременный сумрак узких улочек остался позади - они по чистой случайности вышли на Страда-Нуова, в пышное умирание дня.

Бесконечная улица взбиралась на холм, узкая, чистая, отчеркнутая рядами мраморных фасадов. На балконах уже мерцали редкие огни. Длинные лучи света пролегли вдоль улицы, как ущелья. Здесь должен обитать цвет общества. Нищие тут неуместны.

За ними увязался попрошайка с воспаленными веками, но они подозвали веселенькую повозку, запряженную двумя мулами в помпонах и бубенцах, взобрались в нее и оставили попрошайку браниться вслед. Толстый возница на украшенных бахромой козлах торопился ничуть не больше своих мулов, которые лениво трусили к Альбаро, с каждым шагом взбираясь все выше. Людный порт остался позади. Антони к своей радости вновь отыскал гордый город, подобный утреннему сновидению, виденный им с корабля. Днем этот город затерялся в зловонных портовых улочках, а теперь нашелся.

Они ехали по вьющимся лентам аллей, за которыми проглядывали длинные безмолвные виллы в потускневшей от морского воздуха росписи на темы священные, светские, непонятные, однако временами дорога взбиралась на холм, и тогда взгляду представали громады гор вверху и море внизу.

Уже смеркалось, когда мулы и возница, словно по уговору, остановились на одном таком перегибе. Дыхание животных, восстанавливающееся после трудного подъема, становилось ровнее, реже и наконец совсем затихло, слившись с вечерней тишиной. Возница и пассажиры нечувствительно прониклись этим умиротворяющим ритмом, и, оглядываясь по сторонам, проникались все глубже.

Над ними вставали высокие холмы с крепостями на скалистых вершинах, и над стенами уже трепетали знамена ночной мглы. Ниже по склонам догорали в лучах заката белые виллы, глубоко упрятанные в вечно-темнеющую зеленую камею садов и лужаек. Двунадесять миль городских укреплений перетекали с холма на холм, подобно Китайской Стене. В долинах Бсаньо и Полсеверы уже собирался млечный туман. Из-под него вытекали темные реки, вились под мостами и впадали в еще искрящийся залив.

Внизу распростерлась Генуя, нежными белыми руками обнимала она мерцающую огнями гавань, собирая корабли к своей груди от разрушенной церкви святого Иоанна Крестителя на каменистом берегу до Порта-Лантерна. Дальше, безграничные и гладкие на расстоянии, лиловели равнины открытого моря. На западе его озаряли подводные огни, небо их отражало; они остывали и гасли, забрызгивая горизонт алыми кляксами, которые тщились закрыть перистые облака, перечеркнутые лучами невидимого солнца. Но и те медленно таяли, и за ними проступали звезды. Казалось, все земное растворилось в небе. Оно - как плат Девы Марии, думал Антони. Даже холмы медленно росли и сливались с той же наползающей тьмой, которая поглотила море.

И в центре этого умирающего мира сидел Антони. Только мулы, да неясный силуэт возницы на козлах, да еще капитан оставались снаружи его сознания, как некая иная реальность. Сперва под ним были еще колеса, потом они исчезли, а он остался плыть в повозке по морю сумерек. Потом не стало и повозки. Он слился с внешним миром. Или вобрал его в себя, как медленно меркнущий образ. Грань между глазными яблоками и зримым миром исчезла. Он летел вне времени, вне пространства...

Еще секунду назад он не имел границ. Теперь тьма сгущалась, и он постепенно возвращался в пределы, отмеченные звездами, которые загорались одна за одной, все более яркие. Вскоре он сократится до размеров тела. Кое-что уже остается вне его.

Мулы зашевелились. Повозка проехала несколько дюймов. Антони поглядел вниз и увидел свою руку на колене. Он ощущал ее. Он оглянулся на капитана. Тот тоже затерялся. Антони это видел.

Лицо капитана разгладилось и светилось изнутри. Оно стало больше и спокойнее. Губы сложились в юношескую улыбку. Многое было забыто и ласково выброшено из памяти, словно Элиша Джорхем был некогда сопричастен великой радости, о которой напомни, и она вернется.

"Это Элиша, как он есть, - думал Антони. - Я надеюсь, что он тоже видит меня таким, как я есть". Он шевельнулся на сиденье. Они посмотрели друг на друга в темноте. Обоим было хорошо и уютно в безупречном и славном мире. С такого открытия начинается дружба. Внезапно капитан придал своему лицу выражение, приобретаемое с житейским опытом. Черты его посуровели.

- Ну, - сказал он, - и что же дальше, мистер? Я целиком положился на вас, понятно?

- Ничего особо существенного, сэр, как мне думается, - отвечал Антони, вытряхивая звезды из головы.

- Ну, тут лучше не зарекаться. Ладно, так и так пора поднимать паруса. Надо ж хоть куда-нибудь приехать.

Вскоре после того капитан начал клевать носом. Проехав четверть мили, они оказались у дверей небольшой харчевни.