Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

– Почему? – спросил Корсар с трепетом в голосе.

– А потому, что этот негодяй, сообразив, что победа будет на вашей стороне, передумал и высадился в другом месте.

– В каком же?

– От одного из солдат, сопровождавших его в пути, я узнал, что Ван Гульд поплыл на каравелле графа Лермы к восточному берегу озера и во избежание встречи с вашими кораблями высадился в Коро, чтобы пересесть на поджидавший его там испанский корабль.

– И куда он намерен плыть?

– В Порто-Кавалло, там у него есть земли и родственники.

– Ты уверен в этом?

– Конечно, сеньор.

– Проклятие! – вскричал Корсар в бешенстве. – Удрать от меня, когда он был почти в моих руках! Но черт с ним! Пусть бежит хоть в преисподнюю. Черный Корсар отыщет его и на краю света! Даже если мне придется разориться дотла, я поплыву за ним в Гондурас, клянусь Богом!

– А я поеду с вами, сеньор, если позволите, – попросился каталонец.

– Хорошо, ведь мы одинаково ненавидим этого человека… Скажи мне еще одну вещь.

– Слушаю вас, сеньор.

– Как ты думаешь, можно ли его догнать?

– Сейчас он уже на корабле, и, прежде чем вы доплывете до Маракайбо, он будет уже в Никарагуа.

– Пусть удирает, но, когда мы вернемся на Тортугу, я снаряжу такую экспедицию, равной которой не было в Мексиканском заливе! Кармо, Ван Штиллер, займитесь этим человеком, я поручаю его вашим заботам. А ты, Моко, пойдешь со мной в город. Мне надо повидаться с Олоне.

Покинув форт, Корсар в сопровождении африканца спустился в Гибралтар.

Город, не оказавший корсарам почти никакого сопротивления, представлял собой печальное зрелище.

Грабеж шел полным ходом. Отовсюду доносились крики мужчин, плач женщин и детей, проклятия и скрежет оружия.

Толпы горожан, преследуемых корсарами и буканьерами, пытались бежать из города, унося свои пожитки.

Между победителями и несчастными обитателями города то и дело вспыхивали ссоры, из распахнутых окон кое-где выбрасывали на мостовую трупы убитых.

Иногда воздух сотрясали душераздирающие крики. Это пытали, наверное, городских богачей, не желавших признаться, где они спрятали свои сокровища. Ведь в поисках золота отчаянные пираты не останавливались и перед крайними средствами.

Несколько опустошенных домов уже горели ярким пламенем, угрожая пожаром всему городу.

Корсар, привыкший к подобным сценам во Фландрии, не обращал на них никакого внимания. Он спешил поскорее оставить эти места.

Выйдя на центральную площадь, он увидел Олоне посреди флибустьеров, сдававших ему золото, которое тот взвешивал на весах.

– Не будь я Олоне, – воскликнул флибустьер, – если это не Черный Корсар! А я-то думал, что ты уже покинул Гибралтар, чтобы повесить Ван Гульда на первом попавшемся суку. Гм, да ты, видать, расстроен, кабальеро?

– Это правда, – ответил Корсар.

– Какие у тебя новости?

– Ван Гульд сейчас спешит к берегам Никарагуа.

– Как?! Опять сбежал?.. Это не человек, а сущий дьявол, клянусь своим именем! Но это верно, что ты говоришь?..

– Да, Пьетро. Он намерен укрыться в Гондурасе.

– А ты что будешь делать?

– Я пришел тебе сказать, что хочу вернуться на Тортугу, чтобы организовать новую экспедицию.

– Без меня? Ах, кабальеро!..

– А ты согласен участвовать?

– Конечно. Через несколько дней мы уедем отсюда и по возвращении на Тортугу соберем новый флот, чтобы отыскать старого пройдоху.

– Спасибо, Пьетро, я рассчитываю на тебя.

Спустя три дня флибустьеры оставили разграбленный город и, погрузившись на шлюпки, двинулись к эскадре, дрейфовавшей на озере.

Помимо двухсот пленников, за которых они рано или поздно надеялись получить щедрый выкуп, флибустьеры везли с собой большое количество припасов, товаров и золота на сумму в двести шестьдесят тысяч пиастров, намереваясь спустить его за несколько дней во время празднеств на Тортуге.

Переправа через озеро обошлась без приключений, и на следующий день корсары поднялись на борт своих кораблей и направились в Маракайбо.

Черный Корсар и его друзья погрузились на корабль Олоне, так как «Молниеносный» был выслан в дозор, поближе к заливу, чтобы помешать испанским судам, плававшим вдоль берегов для защиты морских коммуникаций между Мексикой, Юкатаном, Гондурасом, Никарагуа и Коста-Рикой, неожиданно напасть на эскадру.

Кармо и Ван Штиллер прихватили с собой и каталонца, раны которого оказались легкими.

Как и рассчитывали флибустьеры, жители Маракайбо, питавшие надежду, что пиратские корабли не пристанут вновь к их берегам, вернулись к своим очагам, и им пришлось снова уплатить тридцать тысяч пиастров во избежание новых грабежей и поджога города.

В полдень того же дня пиратская эскадра окончательно покинула эти места и поспешно направилась к выходу из залива.

Ветер переменился, и все спешили оставить опасные берега.

Со стороны Сьерра-ди-Санта-Мария надвигались черные тучи, грозя заслонить собой заходящее солнце и затянуть небо над морем. Ветер усилился.

Набегавшие волны с шумом разбивались о борта кораблей. Засверкали молнии, а море стало фосфоресцировать, когда эскадра подошла к «Молниеносному», дрейфовавшему у мыса Эспада.

Ракета, пущенная Олоне, означала, что «Молниеносному» следует приблизиться к эскадре. Тем временем на воду была спущена большая шлюпка, на которую погрузились Черный Корсар, каталонец, Ван Штиллер, Кармо и Моко.

Заметив сигнал и разглядев опознавательные фонари эскадры, Морган велел повернуть судно носом к выходу из залива. Быстроходный корабль подошел к шлюпке и принял на борт Корсара и его друзей.

Как только Черный Корсар появился на капитанском мостике, моряки приветствовали его восторженными криками:

– Да здравствует капитан!

Корсар в сопровождении Кармо и Ван Штиллера, которые вели под руки каталонца, прошли вдоль шеренги флибустьеров, направляясь к фигуре в белом, возникшей на лестнице полуюта.

Радостное восклицание вырвалось из уст Черного Корсара:

– Это вы, Онората!

– Да, кабальеро, – отвечала молодая фламандка, спеша ему навстречу. – Как я рада, что вы невредимы!

В этот миг сверкающая молния прорезала глубокую темноту, царившую на море. Вдалеке послышался гром. Когда неожиданная вспышка осветила прекрасное лицо молодой фламандки, из уст каталонца вырвался крик:

– Боже мой! Дочь Ван Гульда! Здесь, на корабле?..

Корсар, устремившийся было к девушке, мгновенно остановился. Резко обернувшись к каталонцу, испуганно уставившемуся на девушку, он спросил его голосом, в котором, казалось, не осталось ничего человеческого:

– Что ты сказал?.. Говори, или я убью тебя!

Каталонец ничего не ответил.

Подавшись вперед, он молча смотрел на фламандку, которая, шатаясь, словно от удара в сердце, медленно отступала назад.