Томас Рид - Жилище в пустыне [сборник]

В то утро на берегу не осталось ни одной замешкавшейся черепахи, но немного поодаль путешественники заметили несколько штук, лежавших на спине, подобно тем, которых поймал Гуапо.

Заинтересовавшись этим странным явлением и желая выяснить, кто мог привести их в такое положение, все направились к лежащим животным; подойдя поближе, наши герои увидели, что большинство этих черепах представляют собою лишь одни остовы, лишенные мяса: кто-то, должно быть, совсем недавно с замечательным искусством произвел эту операцию. Все это казалось совершенно непонятным, но Гуапо объяснил, что черепах опрокинул на спину ягуар и что он же съел некоторых из них. По словам индейца, этот хищник всегда поступает таким образом, зная, что перевернутая черепаха не в состоянии снова стать на ноги. Обыкновенно он опрокидывает на спину всех этих животных, сколько бы ни встретил, рассчитывая, что возвратится после и сожрет тех, которых ему не удалось уничтожить сразу.

Но чаще всего он оказывается обманутым в своих ожиданиях, потому что другие пользуются плодами его трудов; как бы в подтверждение справедливости этих слов, Гуапо отнес к месту стоянки всех уцелевших черепах, чтобы приготовить из них колбасы, потому что ему уже приелась конина, которая, кстати сказать, подходила к концу.

Возвращаясь обратно, путешественники заметили издалека на берегу реки две темные фигуры животных, которых они приняли сначала за черепах. Одна из них действительно была черепаха, и притом самой крупной породы, так как она имела около метра в диаметре, но другое животное был небольшой алигатор, вступивший с нею в ожесточенную борьбу.

Крокодил, так же как и кайман, истребляет множество черепах в том возрасте, когда они еще не в состоянии защищаться, и, наоборот, черепахи пожирают в огромном количестве маленьких крокодилов. Разумеется, это делается не столько из жажды мести, сколько из желания полакомиться, потому что оба эти пресмыкающиеся поедают все без разбора, а старые самцы пожирают даже собственных детей.

Черепаха, вступившая в борьбу с кайманом, принадлежала к числу самых кровожадных, вследствие чего натуралисты даже дали ей название свирепой черепахи. Она пожирает рыб, крабов, раков – словом, все живое, что только ей попадется в реке, где она живет. Обычно она прячется в воде, среди корней ирисов и кувшинок, и, заметив добычу, плывущую мимо, бросается на нее и хватает так крепко, что жертве никак нельзя от нее ускользнуть.

Если этой черепахе что-либо попадется в челюсти, то вырвать у нее это можно, лишь отрубив ей голову. Не раз бывало, что она перекусывала толстую дубину с такою легкостью, словно это был тростник.

По этому поводу рассказывают, что какой-то вор забрался в кладовую ресторана, рассчитывая там поживиться; он увидел огромную корзину, наполненную съестными припасами; желая взять оттуда что только удастся, он запустил в нее руку. Но в эту минуту пальцы его схватила черепаха и стиснула так крепко, что он никак не мог их вырвать, несмотря на все свои старания. Разбуженная шумом прислуга сбежалась и поймала несчастного вора на месте преступления.

К таким именно кусающимся черепахам принадлежала и та, которая на глазах путешественников боролась с кайманом. Как мы уже сказали, это был очень крупный экземпляр: между тем кайман имел в длину не больше двух метров и был ненамного тяжелее своего противника. Без сомнения, они вступили в схватку не с тем, чтобы пожрать один другого, и нападающий не видел в своем противнике добычи; весьма вероятно, черепаха заметила, что алигатор разыскивает яйца, положенные ею где-нибудь по соседству, и этим объяснялась ее ярость.

Поединок продолжался уже довольно долго, судя по следам, отпечатавшимся на песке вокруг обоих противников, но оба они, ослепленные бешеной злобой, не обращали ни малейшего внимания на приближение свидетелей. Кайман прилагал все старания, чтобы схватить черепаху за голову, но та всякий раз прятала ее в броню с тем, чтобы через минуту снова высунуть свою зияющую пасть. Нападая, в свою очередь, на аллигатора, черепаха норовила укусить его за горло. Однако, не довольствуясь этими ранами, разъяренное животное стремилось схватить острыми челюстями хвост противника, рассчитывая оторвать его.

Кайман угадывал намерения черепахи и старался не допустить этого; из всех движений, которые он может производить вне воды, самое трудное для него – это перемена фронта, так как благодаря особому устройству позвоночного столба ему, как и всем его сородичам, приходилось в таких случаях описывать полный круг, поворачиваясь вокруг самого себя. Этому обстоятельству черепаха и была обязана тем, что ей удалось добиться своей цели: встав на дыбы, она обрушилась всей тяжестью своего тела на хвост аллигатора и, крепко вцепившись в него зубами, уже не выпускала его.

Кайман, не будучи в силах освободиться от противника, пытался опрокинуть его на спину, с энергией отчаяния ударяя направо и налево могучим хвостом; черепаха со своей стороны, упершись в землю своими широкими желтыми лапами, стремилась сохранить равновесие, так как, окажись она на спине, ей пришел бы конец.

Время от времени аллигатор в изнеможении останавливался на одно мгновение, и черепаха пользовалась этой краткой передышкой, чтобы вырвать у него еще кусок мяса из хвоста.

Доведенный до отчаяния кайман бросился наконец к реке, несмотря на противодействие черепахи, которая понимала, что в воде перевес окажется на стороне ее врага. Нырнув на самое дно, аллигатор увлек с собою и черепаху, не желавшую выпустить хвост пресмыкающегося.

Кто из них обоих вышел победителем, так и осталось тайной для зрителей: вероятнее всего, оба пали жертвой этой беспощадной схватки.

Та часть реки, по которой плыли теперь наши путешественники, казалось, была излюбленным местопребыванием всех разновидностей чешуйчатых пресмыкающихся. Среди множества пород черепах наши герои встретили «расписную черепаху», яркая броня которой действительно производит впечатление цветной эмали. Несколько раз попадался им на глаза и черный крокодил. Это огромное пресмыкающееся, достигающее часто шести метров длины, не может, однако, считать себя полным хозяином в реке; у него много сильных врагов, особенно среди птиц, от которых он вынужден бежать, ныряя в воду.

Однажды, когда плот плыл вдоль отлогого песчаного берега, дон Пабло и его семья заметили метрах в двухстах от себя крокодила, направлявшегося к реке. По всей вероятности, он только что пробудился от спячки, так как все тело его было облеплено засохшим илом, в котором он провел лето.

В ту же минуту на песке промелькнули две тени, отброшенные двумя огромными коршунами, которые описывали в воздухе широкие круги, вытянув шеи к земле, словно наметили своей жертвой крокодила.