Александр Немировский - Белые, голубые и собака Никс: Исторические рассказы

— Друзья! — молвил Пелопид. — Два года мы готовились к схватке с врагами. Два года мы ждали этого дня. Можем ли мы отступить, когда цель так близка?

— Ты прав, Пелопид, — сказал Мелон. — Нам надо идти. Но перед городом мы отправим двух человек в разведку. Я уже немолод, но пойду первым.

— И я с тобою! — крикнул Ференик.

И они снова двинулись в путь, неся по очереди Клития.

Приоткрылась дверь. Пьяные олигархи захлопали в ладоши.

— Танцовщицы идут! Танцовщицы идут!

— Смотрите, — сказал Архин, икая, — я не бросаю слов на ветер. Сказано — и сделано.

Прикрываясь большой еловой веткой, в пиршественный зал вошел Пелопид. За ним следовали Мелон, Мназипп, Десмот, Ференик, Дамоклид и Андроклид. Они закрывали лица веерами, словно стыдливые женщины.

Подойдя к самому столу, Пелопид бросил ветвь и обнажил меч. Архин застыл с разинутым ртом.

— Умри, тиран! — сказал Пелопид, вонзая меч в грудь Архина.

Кровь хлынула на стол, залив остатки еды и смешавшись с вином.

Гости бросились к двери, но она была закрыта. Олигархи заметались по залу, как крысы в поисках щели. Но всюду их настигали удары. Через несколько мгновений все олигархи были связаны. По одному их выводили наружу, где их ждала разъяренная толпа фиванцев, собравшихся на зов заговорщиков. Им и предателю Клитию предстояло ответить за свои преступления.

Пелопид брезгливо переступил через труп Архина и подошел к столу, где лежал измятый клочок папируса. Он развернул его и пробежал глазами.

— Раб Клития опередил нас, — сказал он, улыбаясь,

— Он был налегке, — молвил Мелон.

— Но Архин пировал и не нашел времени, чтобы принята раба или хотя бы прочесть эту писульку.

— Воин, которого полемарх послал за моей женой, рассказал мне, как это произошло, — молвил Ференик, — Тиран не стал читать этой записки, а бросил ее на стол, сказав: «До завтра!»

— «До завтра»… — повторил Пелопид, — А завтра для них не наступило. Завтра — наше. Смотрите! Из-за моря встает солнце, освещая поля и горы нашей прекрасной родины. Слышите, как шумит толпа? Она требует смерти для олигархов и предателя. Люди натерпелись за эти годы. Их можно понять. Теперь всё позади. Распрямите плечи, друзья! Спартанцы еще в Кадмее, но недалек тот час, когда они покинут священную землю наших отцов. А потом и мы двинемся в Пелопоннес, чтобы освободить от спартанского ярма другие народы.

— И спартанские женщины увидят дым наших костров, — молвил Ференик на этот раз серьезно.

— Клянусь богами, увидят, — закончил Пелопид, поднимая кулак над головою.

Дверь медленно, как бы нехотя отворилась, выпустив на порог плотного невысокого человека лет сорока пяти. Лицо его измято сном, глаза округлы и красны, как у белого кролика.

— Что тебе надо? — спросил человек, зевая.

Надсмотрщик низко наклонил голову. Плеть заерзала у него в руке.

— Прости меня, Клеандр, — сказал он, — Я не знал, что ты отдыхаешь. Я…

— Ну, выкладывай! Что там стряслось? Опять скала обрушилась? Скольких придавило?

— Нет, не скала. Тебя какой-то чудак спрашивает, — быстро проговорил надсмотрщик.

— Может быть, рабов привез? — поинтересовался Клеандр.

— Нет, он один приехал. -

— На лошадях?

— На осле. Осел его ревет во всю глотку. А он с ним, как с человеком, разговаривает: «Успокойся, мол, друг. Я сейчас с делами управлюсь, и домой двинемся».

— Почему же ты его сюда не привел, если у него ко мне дело есть?.

— Говорит, на яму посмотреть надо. И я подумал: скажу хозяину. Может, соглядатай какой. Погоди… Да вот он сам идет. Видишь, большеголовый?

— Да ведь это Архимед! — воскликнул Клеандр, — И что ему здесь надо?

— Он из городского совета? — спросил надсмотрщик.

— Что ты! В совете ему делать нечего. Он и не богат. И голова у него дырявая.

— Дырявая?

— Однажды по главной улице нагишом пробежал, — сказал Клеандр, давясь от хохота, — Прямо из городской бани. «Эврика! Эврика!» — кричит. И что ты думаешь? Он клад нашел или отыскал способ разбогатеть? Какую-то задачу решил. Вот смеху-то было!

Человек, которого звали Архимедом, остановился и снял войлочную шляпу. Его высокий лоб обрамляли густые седые волосы, а борода еще была черная. На широком лице выделялись большой нос и толстые губы. Глаза смотрели открыто. Все мысли и чувства отражались на лице, как в зеркале.

— Архимед! Тебя ли я вижу! — воскликнул Клеандр с деланным удивлением. — В такую жару пожаловал…

— Это неважно, — сказал Архимед, движением руки останавливая Клеандра. — Подойдем к яме. Я тебе все объясню.

Они стали на краю ямы. Так называли место разработки камня. Яма имела почти отвесные края. Только в одном месте наружу вела пологая дорога. Десятки полуобнаженных людей тянули канатами огромные квадры, подкладывая под них катки. Раздавались крики и ругань надсмотрщиков. Слышалось щелканье бичей.

— Этого я и ожидал! — быстро проговорил Архимед. — Чтобы поднять квадр наружу, его волокут по земле, преодолевая силу трения. Каждый квадр проделывает путь в две стадии. А не проще ли его поднять по воздуху? Ведь здесь не глубже тридцати локтей?

— Двадцать пять! — уточнил надсмотрщик.

— Подъемником, чертежи которого я привез, смогут управлять трое. Они поднимут за один день вдвое больше квадров, чем сотня этих несчастных, которых твои люди погоняют бичами, как скот.

— Трое… — протянул Клеандр, — А куда я дену остальных?

Архимед на мгновение задумался. Его высокий лоб перерезали морщины и сошлись у переносицы.

— Остальные будут обтачивать камни. Инструменты, которыми работают невольники, никуда не годны. Я это понял сразу. Надо сделать точило в виде гончарного круга. И еще: камни надо не откалывать, а взрывать.

— Как ты сказал? Взрывать?

— Я вижу, тебе моя идея кажется нереальной… — сказал Архимед. — Но ведь ты слышал о Ганнибале?

— Ганнибале? — еще более удивился Клеандр, — Но при чем тут ломка камней?

— Я тебе напомню, почтенный, что во время перехода через Альпы огромные камни преградили дорогу карфагенянам. И если бы у Ганнибала не было бы взрывчатой смеси — невежды называют ее уксусом, — римляне не пережили бы Канн. Мне известен состав этой смеси. С ее помощью ты сможешь облегчить труд работников.

— «Облегчить труд»! — Клеандр выпучил глаза, — Ты хочешь облегчить труд рабов? Да ведь с тех пор, как существует Латомия, единственной заботой было сделать их жизнь более тяжелой. Другое дело свободные люди…

— У тебя работают и свободные?

— Видишь ли, — сказал он, постаравшись придать своему лицу серьезное выражение, — я вовсе не противник усовершенствований. Со своим умом и знаниями ты мог бы оказать большую пользу нашим каменоломням. Изобрести машину, которая облегчит труд надсмотрщиков.