Борис Орешкин - Четыре дня с Ильей Муромцем [повести]

— Этот человек закон торга нарушил! — объяснил Вел замершим от неожиданности воинам.

Сразу несколько копий замахнулись на Вела. Но Толстый поднял руку и что-то выкрикнул. Воины опустили копья, глухо ворча отступили. Знает Толстый обычаи. Видит, что справедливо Вел поступил. Теперь можно с конными людьми и мир установить, еду их принять.

Вел поднял с земли глиняную миску с водой, отпил не спеша, чтобы все видели. Потом начал есть мясо. Съев кусок, огляделся. В большое становище его привезли. Вокруг, как большие грибы без ножек, круглые жилища стоят. Дым от многих костров поднимается. Много безрогих лосей, больших и маленьких, вокруг жилищ бродят. А люди все около Вела собрались. Вот три женщины прибежали, начали выть над трупом, волосы на себе рвать, лица царапать. Воины с косичками опять стали угрожать Велу. Толстый на коня влез, что-то грозно закричал, напрягая жирную шею. Другие воины, бородатые, без косичек, к нему придвинулись, встали на защиту. А те, что с косичками, подняли тело убитого, понесли, угрожая оружием. И хоть больше их было, а видно, что боялись они Толстого и его воинов. Повернув коня, Толстый поехал не торопясь. И Вел пошел за ним, потому что двое конных воинов в спину его древками копий подтолкнули.

Подошли к самому большому жилищу. Из него вышли две женщины в длинных одеждах, низко склонились, раздвинули перед Толстым полотнища, закрывавшие вход. Тот слез с коня, важно прошествовал, ни на кого не глядя. Вел тоже хотел за ним в жилище войти, но воины закричали сердито, оттолкнули его конями. Ладно, Велу и здесь, под открытым небом, неплохо. Он прилег на траву рядом с жилищем. Надо отдохнуть, подумать обо всем не спеша. Как теперь быть? Толстый предводитель человек справедливый, обычаи знает. Надо у него соль попросить взамен привезенной пушнины. Вот они, тюки, здесь, у жилища лежат. Вел объяснит Толстому, что не хочет у конных людей жить, что ему надо в свое племя вернуться, что ждут его там…

Трудно понять конных людей. Кто такой у них этот Толстый? Почему он одет лучше всех? Почему кланяются ему до земли? Если он выбран предводителем, старшим воином на время войны, значит, воюют с кем-то конные люди. Но кто же на войну вместе с женщинами и детьми ходит? Если нет войны, значит, Толстый старшим охотником выбран. Но какая здесь, среди жилищ, охота? И почему он одет так празднично и богато, когда остальные чуть не полуголые ходят? И почему так боятся все Толстого? Чуть не на животах перед ним ползают.

Вел потрогал стену жилища. Мягкая, сделана из шерсти животных.

Вел стал ковырять пальцем стену жилища. Надо же посмотреть, как она устроена…

— У-р-р-р, у-рр! — закричали воины, все еще почему-то стоявшие рядом с ним.

Один копьем замахнулся, другой мохнатым боком коня оттеснил Вела от круглой стенки жилища. Что ж, нельзя так нельзя. Вел отошел. Не понимают конные люди, что ему только посмотреть хотелось. Не собирался он ломать жилище. Плохо, что объяснить им нельзя. Простых слов не могут понять. А у самих слова очень трудные, не выговорить никак. Зачем конные люди на таком трудном языке говорят? Наверное, потому, что о нашем, таком простом и удобном, не знают. Надо бы научить их. Вел повернулся к одному из конных людей, ткнул пальцем себя в грудь.

— Я — Вел! А ты? Тебя как зовут?

— У-ррр! — крикнул воин и наставил копье на Вела.

Не хочет говорить. Сердится. И второй тоже, как волк, смотрит. Ну и ладно, Вел к другим конным людям пойдет. Вон там, за жилищами, их много собралось. Делают что-то. Вел отстранил копье рукой, пошел, не оглядываясь, от жилища. Воины совсем разъярились, вздыбили коней, закрыли дорогу. Один ударил Вела по голове тонким, но жестким ремешком, привязанным к палке. Вел рассердился, вырвал ремень с палкой из рук воина. Тогда тот его копьем ткнул. Хоть и не сильно ткнул, но рубашку порвал и плечо до крови поранил. Вел вырвал у него копье, переломил пополам и толстым концом древка по голове ударил. И безрогого лося тоже ударил. По самым ноздрям, чтобы тот копытами на Вела не замахивался. Закричал жалобно лось, встал на задние ноги и умчался, волоча за собой упавшего воина. А второй воин в это время наскочил на Вела со спины. Орет, копьем в спину тычет. Совсем рассердился Вел. Этого воина тоже ударил он древком. Не сильно. Нельзя сильно бить. Ведь он с конными людьми, которые без косичек, мир заключил. А этот воин тоже с коня свалился. Ну кто мог знать, что у конных людей головы такие некрепкие?

Бросил Вел сломанное древко копья, кожаную рубашку с себя стащил, начал рану на плече зализывать. Больно кольнул конный воин, чтоб ему на охоте удачи не было!

А вокруг уже люди сбежались. На крик и шум вышел из жилища Толстый. Он что-то крикнул, и кинулись на Вела со всех сторон, снова связали, поволокли по земле, ногами пинали, по лицу, по голове били. Потом поставили на ноги, к столбу прикрутили волосяными веревками. Толстый поставил рядом с Велом двух воинов, отогнал толпу. А веревок не снял. Так и оставил Вела к столбу привязанным.

Да, трудно понять этих людей. Зачем связанным Вела держат? Взятого в плен человека надо или сразу убить, или отпустить его, волю дать. Пусть как хочет живет. Почему же конные люди не так, как все, поступают? А ведь Вел из их рук пищу принял! И эти воины, которых он палкой ударил, не умерли, живы остались. Да и сами они виноваты: не пускали Вела по стойбищу пройтись, с другими людьми побеседовать. За что же грозят ему? Почему связанным держат?

Непонятные они, эти конные люди. Не по правильным законам живут.

Степь колыхалась от ветра, сверкала на солнце волнами золотистой травы, кружила голову пряными запахами цветов.

Уже много дней ехали толстый Фабан, Вел и конные воины, сопровождавшие Фабана. Много маленьких рек пересекли они вброд, а одну, очень большую, одолели вплавь, держась за гривы коней. Вел полюбил этих умных безрогих лосей, подружился с ними. Особенно с тем, на котором сейчас ехал. Серый, с черным хвостом и черной гривой, этот конь тянулся к нему мордой, мягкими теплыми губами трогал раскрытую ладонь Вела, искал и часто находил в ней кусок лепешки. Толстый Фабан кормил воинов сытно. А Вела сытнее всех.

— Ешь! Ты большой. Много мяса есть надо! — говорил он и хлопал Вела по могучим плечам.

А сам садился есть всегда отдельно, кидая Велу большие куски мяса. С другими воинами рядом сидеть не хотел. Словно не люди это, а собаки приблудные.

Простому, очень понятному языку венов ни Фабан, ни другие воины учиться не захотели. Пришлось Велу запоминать их трудные слова. Многое он уже стал понимать. Научился ездить на безрогом лосе — на коне. Сначала зад стер до крови. Фабан, держась за живот, хохотал над ним. Потом Вел привык, понял, как надо на спину коня залезать, чтобы привязанная ремнями мягкая шкура под брюхо коню не сползла. Многому научился. Даже к безлесной равнине привык.