Карен Мейтленд - Проклятие виселицы

В яме посреди хижины горел костёрок, клубящийся дым заполнял всё вокруг, пытаясь пробиться сквозь покрытую тростником крышу. Кроме того, в доме воняло рыбой. Вскоре Раф увидел почему. На деревянный кол, воткнутый прямо в землю, была насажена чайка, в клюве горел фитиль из ободранного камыша, а жир для огня сочился из птичьей тушки.

Из дымной завесы раздался резкий голос:

— Кто это? — В голосе сквозила тревога. — Ты предал меня, мальчик?

— Нет, отче, — обиженно ответил мальчик. — Он сказал, леди Анна далеко от поместья, сказал, что поможет заместо неё.

— Я не обещал этого, парень, — возразил Раф. — Он пристально смотрел на укрытую тенью фигуру, пытаясь разглядеть лицо, но глубоко надвинутый капюшон надёжно скрывал голову незнакомца. — Я пришел узнать, что за дело у тебя к леди Анне, ведь если бы твое сообщение попало не в те руки, это могло привести к её гибели, если не хуже. Тебе повезло, что мальчишка наткнулся на меня, а не прямо на лорда Осборна. Парень назвал тебя отцом? Ты ему родня или священник?

Незнакомец колебался.

— Не знаю, могу ли я доверять тебе, но поскольку ты должно быть догадался, что я беглец, вряд ли будет хуже, если я признаюсь — я еще и священник.

Пока Раф стоял скрючившись в низкой хижине, его спина с каждой минутой затекала. Он сел, скрестив ноги, на покрытый тростником пол, и священник осторожно последовал его примеру.

— Ты пытаешься добраться до Франции?

Священник кивнул.

— А почему обратился к леди Анне?

— Она благочестивая женщина. Я слышал, она помогала другим божьим людям. Переправляла еду и деньги, передавала сообщения тем, кто мог им помочь. Я подумал, вдруг она знает кого-то, кто сумеет помочь мне найти безопасный путь.

— У него есть еда, — нетерпеливо перебил болотный парнишка, указывая на корзину.

— Есть, — произнес Раф. — Но пусть сперва священник досыта поест. Готов поспорить, он давно не набивал свой живот, в отличие от тебя, парень.

Мальчишка сразу поник, но покорно передал корзину священнику и был вознагражден, когда тот разломил пирог и отдал ему половину. Прервавшись, только чтобы кратко вознести благодарение на латыни, священник, не переводя дух, разделался со второй. Прежде чем он успел проглотить последний кусочек, его рука уже опять пошарила в корзине.

Пока священник ел, Раф размышлял, что делать. Он никогда не думал, что леди Анна играет в такую опасную игру. Хотя он был уверен, что она не встречалась со священниками лично, но даже передача сообщений грозила леди Анне потерей не только свободы, но и жизни, если такое послание перехватят или преданность доверенного человека будет куплена толстым кошельком. Оказание любой помощи врагу короля считается изменой. То, что она знатная женщина, не спасло бы её, ведь в таких преступлениях для короля не имеет значения благородное происхождение преступника. Знал ли Джерард, чем занимается его мать? Сам он не прочь был рискнуть, но никогда не позволил бы этого матери, и кроме того, Джерард доверял Рафу. Более вероятно, что скорбь об умершем без покаяния сыне вовлекла леди Анну в эту опасную сеть.

Но было в безрассудном поведении этого человека и что-то ещё, заставившее Рафа насторожиться.

— Ответь мне, отче, — сказал Раф.

Священник жадно глотал вино из бутыли, найденной в корзинке Рафа, но всё же неохотно отставил её и обернулся.

— Скажи, отчего ты так рвёшься во Францию? Иоанн не чинит зла простым приходским священникам. Он лишает свободы тех, кто противостоит ему, но многие просто оставили свой образ жизни, спрятались или нашли приют в монастырях.

Священник минуту помолчал, и Раф понял — он прикидывает, насколько можно ему доверять.

— До сих пор я скрывался в убежище. Но... я не простой приходской священник. Я был капелланом Ильского епископа.

Раф присвистнул сквозь зубы. Теперь он понимал, почему этот человек так встревожен. Именно епископ Ильский вместе с епископами Лондона и Вустера по указанию Папы вынесли приговор наложить на Англию интердикт, когда Иоанн отказался принять назначении Стефана Лэнгтона архиепископом Кентерберийским. Иоанн упивался возможностью отомстить любому из окружения епископа, кто попадет к нему в руки. А капеллан наверняка знал, есть ли у епископа какие-нибудь маленькие тёмные тайны, которые Иоанн мог использовать против него, чтобы одержать верх. Может, в глазах церкви капеллан и был ничтожным человечком, но для Иоанна он мог бы стать ценной добычей. А методы Иоанна, побуждающие говорить упрямых пленников, уже стали легендарными в своей изощренной жестокости, даже для сына Анжу.

— И почему же ты не остался в своём безопасном укрытии? — спросил его Раф.

Священник вздрогнул.

— Мою экономку арестовали. Она на сносях, а семья не смогла выплатить штраф за её освобождение. Она опасалась за свою жизнь и жизнь нерождённого ребенка, поэтому рассказала людям Иоанна, где меня искать.

Раф с трудом подавил улыбку. Несомненно, ребенок был от священника. Все знали, что экономка священника в большинстве случаев еще и его любовница, поэтому Иоанн арестовывал множество таких женщин, зная, что для священников это даже более ощутимая утрата, чем конфискация их имущества. Обычно их освобождали, но лишь после уплаты немалого штрафа, который попадал в сундуки Иоанна, и без того раздутые от сокровищ. Но в этом случае люди короля, должно быть, с радостью обнаружили, что поймали в ловушку лебедя вместо воробья.

Священник подался вперед.

— Ты мне поможешь? У меня есть деньги, чтобы заплатить за проезд.

Значит, не всё пропавшее церковное серебро попало в сундуки Иоанна, подумал Раф. Священники, несомненно, постарались удрать не с пустыми руками.

— Мне понадобятся деньги вперед — заплатить речному лодочнику, что отвезет тебя на корабль, а также парням, которые доставят на тот корабль весточку. — Заметив, что священник собрался возразить, Раф добавил: — На жалование управляющего не смажешь все жадные ладони.

— Откуда мне знать, что ты просто не сбежишь с деньгами? — подозрительно произнес священник.

— Тебе придется довериться кому-то или прозябать здесь, ожидая месяцы или даже годы, пока не снимут интердикт, поскольку Иоанн не намерен уступать Папе.

Священник задумался, а затем пожал плечами, угрюмо соглашаясь.

— Означает ли это, что ты мне поможешь?

Раф пристально разглядывал священника, поглаживая лишённый растительности подбородок.

— Клянешься ли ты кровью Христа, что весь твой рассказ — правда? И у тебя нет иных причин, чтобы отправиться во Францию?

Священник перекрестился.

— Клянусь священной кровью и телом нашего Господа. Какая же еще причина может у меня быть?

Раф фыркнул.