Карен Мейтленд - Проклятие виселицы

Призрак улыбки скользнул по губам Матушки.

— Моих домашних животных, всех моих питомцев.

Озноб пробежал по телу Рафа.

— И ты рассказала ей о том человеке?

Матушка вытащила рубиновую заколку из волос и лениво вертела пальцами так, что казалось, из рубина, разлетаясь по комнате, брызжет кровь.

— Рассказала? И что же я могла ей рассказать, мастер Раф?

Раф старался не смотреть на кружащиеся рубиновые огоньки. Он изо всех сил пытался собраться с мыслями. Думай! Хью, вот что теперь важно.

— Зачем сюда приходил Хью?

Матушка вновь рассмеялась.

— А зачем сюда вообще приходят? У него есть потребности, желания, которые он не сможет нигде насытить, без лишних вопросов, конечно же. Смею предположить, что даже он не может поступать как ему заблагорассудится со своими слугами, чтобы у тех не возникло возражений. А как ты знаешь, мужчины всегда опасаются, что все узнают глубину тех вонючих болот, в которых резвятся их желания.

— Хью знал, что Рауль тоже сюда приходил?

— Если верить информаторам Тальбота в "Адаме и Еве", Рауль не знал об этом месте, пока не прибыл в Норвич, поэтому он не мог сообщить никому в усадьбе, куда направляется, а Тальбот позаботился, чтобы бейлиф не сообщил об этом шерифу.

Раф нахмурился. Он чувствовал, что Матушка знает еще что-то и не собирается ему рассказывать. Той ночью, когда Хью чуть не поймал священника, соборующего тело Джерарда, Хью утверждал, что ждал возвращения Рауля из Норвича.

Раф был так озабочен, что до сих пор даже не подумал, почему Хью ждал с таким нетерпением. Если Хью опасался, что Рауль раскроет его измену или что-то вроде того, может, он сам подослал кого-то выследить Рауля и заставить его умолкнуть? Неужели он на самом деле ждал не возвращения Рауля, а новости о том, что дело сделано? А теперь Хью явился сюда. Матушка сказала, он приходил за удовольствиями, но, возможно, он понял, что именно Элена подслушала тот разговор в поместье? Избавившись от Рауля, он, конечно же, не остановится и убьёт её, чтобы сохранить свою тайну.

Раф облизал языком сухие губы.

— Я должен спрятать Элену в более безопасном месте. Если Хью побывал здесь однажды, очень вероятно, что он вернётся и наверняка вспомнит её, пусть даже и с окрашенными волосами.

Матушка вздёрнула брови, во второй раз за вечер.

— А если её поймают, и она расскажет, где пряталась и где встретила Рауля? Я так не думаю, дорогой. Я хочу, чтобы она находилась здесь, где я могу быть уверена, что у неё не будет возможности открыть рот. Кроме того, она далеко не покрыла расходы за своё содержание и моё беспокойство. Подумай о тех усилиях, что мы приложили ради её защиты.

— Верь, она не проболтается, клянусь, и я уплачу долг за её содержание.

Матушка скривила губы в злой усмешке.

— Любого можно заставить говорить. И если ты, дорогой, внезапно не разбогатеешь — не представляю, как ты найдёшь денег на оплату мне и тем, кого потом попросишь приютить эту девчонку, не влезая в долги, которые вряд ли сумеешь вернуть. А когда попросишь подождать с оплатой — никто не будет так терпелив, как я. Когда пустеют миски, языки легче развязываются, а монеты за голову девчонки — двойной убийцы — будут весить тяжелей короны. Есть такие бессовестные негодяи, мастер Раф, для которых это станет серьезным искушением, а ведь мы совсем не хотим искушать их, верно?

Раф только собрался открыть рот и ответить, как Матушка остановила его взмахом руки.

— Прежде чем ты примешь решение, давай спросим моего ангела, согласен?

Она потянулась за маленькой деревянной коробочкой на столе. Обычно Матушку привлекали вещи искусной работы, украшенные драгоценными камнями, но эта шкатулка была совсем простой, не считая резьбы в центре — глаза, обрамлённого треугольником. Глаз был инкрустирован слоновой костью, со сверкающим зрачком из чёрного агата.

Матушка осторожно сняла клобук с головы ястреба, птица встряхнула перьями и оглядела комнату. Блестящие жёлтые глазки словно искали что-то. Палец у Рафа ещё болел, и когда загнутый клюв оказался в дюйме от его лица, он не удержался и чуть отодвинул кресло. Матушка рассмеялась.

— Если ты его не тронешь, он не причинит тебе вреда.

Матушка со щелчком открыла шкатулку и извлекла горсть пергаментов, сложив их веером. Потом протянула другую руку, тяжёлые кольца сверкнули совсем рядом с птицей.

— Скажи, мастер Раф, что чувствуют все, но никто не может удержать? Что так сильно, что способно одним ударом разрушить лес, и при этом настолько мало, что может проникнуть сквозь самую узкую щель?

— Конечно, ветер, — ответил Раф чуть более резко, чем следовало. Он не мог понять, что собралась делать Матушка. — Эту загадку знает каждый ребёнок.

— Но как легко мы забываем то, что знали в детстве, дорогой. Как ты и сказал — это ветер, и это ветер уносит в небо птиц. Ветер знает всякое слово — исполненное правды или лжи, мудрости или невежества, но различить разницу могут лишь создания ветра.

Матушка протянула к птице веер пергаментных свитков, и та, резко подавшись вперёд, принялась выдёргивать их и бросать на стол — как перья из своей жертвы. Матушка разложила полоски пергамента в ровный ряд, потом потянулась за чем-то в тени. Это оказалась маленькая плетёная клетка, и Матушка широко открыла её дверцу. Если бы жаворонок остался в клетке, в безопасности, он бы уцелел. Может, глупая птичка не видела ястреба или просто рванулась к свободе, думая — если, конечно, способна думать — что сумеет спастись, взмыв вверх — кто знает?

Но жаворонок не долетел даже до потолочной балки. Раф ощутил на лице взмах крыла пронёсшегося мимо ястреба и услыхал, как тот с глухим стуком опустился на пол, сжимая в когтях крошечную мёртвую птичку.

Матушка даже не оглянулась — она пристально разглядывала значки на трёх полосках пергамента, которые птица выдернула из её руки.

— Ветер принёс весть о предательстве, мастер Рафаэль. Но предатель ты сам или жертва измены — известно только тебе одному.

Раф вскочил, отшвырнув назад кресло, быстро вышел из комнаты и зашагал вниз по лестнице. Он и сам не знал, чего надеялся там добиться, что думал узнать. Он собирался сказать Матушке, чтобы больше не принимала Хью, но понимал — даже если он станет умолять её на коленях, она всё равно поступит, как хочется ей. Как давно она знает о том послании из Франции? А это представление с птицей — угроза, чтобы не забрал Элену, или что-то иное?

Не раздумывая, что делает, Раф торопливо пересёк двор и вошёл в зал, где принимали мальчики. Как он и ожидал, комната пустовала — колокол городской церкви ещё даже не пробил полдень. Раф направился к маленькой дверце в дальнем конце комнаты. Он внимательно посмотрел, разыскивая щеколду, но толстое дерево было гладким. Прошло уже не меньше пяти лет с тех пор, как он в последний раз заставил себя войти туда. Но как же тогда Матушка открывала эту дверь? Ведь есть же тут где-то защёлка?