Михаил Смирнов - Операция «Театр» (сборник)

«Значит, русские наладили канал переправки? — воскликнул Пэн. — Судя по всему — задумался, вспомнил и полученную информацию от одного агента, работающего под позывным Алекто. — Воздушный? Через Комендантский аэродром?.. Или еще какой-то вариант придумали эти непредсказуемые русские?.. Канарис молчит по маршрутам переправы!.. Как можно эффективно работать в таких условиях?» — возмущался.

Этот же источник сообщил, что видел лейтенанта Сергеева при погрузке ящиков с экспонатами на грузовик перед отправкой.

«Банковский хранитель Сергеев в Ленинграде? В форме офицера Красной армии?.. — задумался резидент. — Он наверняка участвует в транспортировке грузов с ценностями Эрмитажа?.. Организовать бы масштабную диверсионную операцию… Но… мало у нас людей… Хорошо, что адмирал подбросил партию фальшивых русских рублей… Возможно, за деньги удастся что-то узнать… а может, и предпринять…».

Дозаправка топливом в Свердловском аэропорту прошла по обычной схеме.

Ермолай в это время сходил в военную комендатуру аэровокзала и по закрытой линии пообщался с майором Истоминым. Невеселый и даже какой-то раздраженный майор призвал Сергеева к бдительности и еще раз к бдительности.

— …Положение на всех фронтах, к сожалению, усугубляется, Красная армия несет большие потери. Враг продвигается вперед, — отчеканил майор. — В наш тыл служба Канариса пачками забрасывает диверсантов. В блокадном Ленинграде орудуют мародеры и банды, сеют смуту паникеры, обворовывают граждан перекупщики и скупщики, проворачивают преступления фашистские агенты и прихвостни. Есть информация, что из музеев города исчезают ценные экспонаты…

После заправки и загрузки салона продовольственными товарами самолет взял курс на блокадный Ленинград…

Раздумывая над словами Истомина, Сергеев немного пободрствовал, посматривая в иллюминатор, немного походил по салону. Затем немного поспал.

Проснувшись, перекусил и снова стал дремать…

Скрипнула дверь кабины летчиков и широко распахнулась. Ермолай проснулся и едва различил в темноте быстро выходящего из двери Теплова, командира экипажа. В руках он держал ручной пулемет, кажется, пулемет Дегтярева.

— Фашистские самолеты на подходе, — бросил на ходу майор. — Может, разойдемся, а может, и в бой вступим.

Прислушавшись, Ермолай услышал слабый неприятный гул.

Майор прошел к двери, поставил пулемет. Затем открыл входную дверь. В салон из непроглядной темноты сразу ворвался вихрь воздуха, самолет слегка задрожал. Снаружи послышался явственный неприятный самолетный гул. Летчик лег на пол лицом к открытой двери.

— Что мне делать? — крикнул Ермолай.

— Ложись сзади меня и держи за правую ногу, чтобы я не вылетел из салона, — крикнул Теплов. — И сам крепко держись.

Он в это время устанавливал выдвижной металлический приклад. Майор быстро проверил магазин пулемета и прицел. После этого изготовился для стрельбы и стал прицеливаться в темноту. Ермолай крепко вцепился за его ногу.

— Ничего не видно, — крикнул он. — Куда ты, майор, будешь стрелять?

— Вон над нами, смотри, появились огоньки. Это бомбардировщики пошли бомбить Северную железную дорогу. Хотят фашистские гады отрезать Мурманск и Архангельск от Москвы. Кажется, они летят без прикрытия, без истребителей, и это спасение для нас.

Озираясь, Ермолай действительно увидел сверху несколько слабых огоньков.

— Они высоко летят, ты их не достанешь, — предположил Ермолай.

— Прицельная дальность у пулемета — один километр, — ответил летчик. — Убойная сила — полтора километра. Можно попробовать.

— Может, не стоит привлекать к себе внимание? — вымолвил Ермолай.

— Не привлекать? Ха! Сто пудов, летчики бомбардировщиков по шумам двигателей нас вычислили и сообщили на свою базу. Через полчаса здесь появятся фашистские ястребки для нашей ликвидации. Но я думаю, мы к этому времени уже приземлимся в Ленинграде.

— Тогда надо попр…

Слова Сергеева заглушил пулемет. Майор выпустил несколько очередей в сторону едва видимых, исчезающих огней.

После этого Теплов и следом Ермолай поднялись на ноги и вместе с трудом закрыли дверь салона.

— Завтра капитан Максимов по своим каналам узнает, попали мы или нет, — вымолвил майор и направился в свою кабину…

Вскоре они приземлились на уже знакомом Комендантском аэродроме. Часы показывали два часа ночи.

Самолет встречал капитан Максимов.

— Как долетели? — пожимая руку Сергееву и майору Теплову, спросил капитан.

— Уже практически на подлете разминулись с группой фашистских бомбардировщиков, следующих на восток, — ответил майор. — Фашисты обнаглели, летели без прикрытия, без истребителей. Ну, мы и дали по ним несколько пулеметных очередей. Узнай, капитан, — широко улыбнулся, — может, сбили мы самолет, другой.

— Узнаю, майор, — пообещал Максимов. — Сейчас кушайте, отдыхайте. Мы с Сергеевым тоже пойдем отдыхать до утра…

Рига, особняк в старой части города,

штаб-квартира регионального центра Абвера…

Адмирал Канарис внезапно, он любил это делать, прибыл в региональный центр своей службы. Выслушав доклад руководителя центра, полковника Хорста Вебера, и не задав ни одного вопроса, он еще раз ознакомился с последними донесениями ленинградского резидента Пэна. А также с другими данными и сведениями по ленинградскому направлению…

В кабинете тихо звучала мелодия из оперы Вагнера «Тангейзер», на кофейном столике находилась легкая закуска и напитки. Адмирал прохаживался вдоль кабинета и раздумывал…

В какой-то момент, очевидно приняв решение, он остановился возле рабочего стола и вызвал в кабинет своего адъютанта.

Строго взглянув на вошедшего подтянутого обер-лейтенанта Рара, адмирал вымолвил:

— Генрих, позвоните в штаб командующего 1-м воздушным флотом генерал-полковнику Келлеру. Я хочу с ним срочно поговорить по неотложному делу.

Адъютант изрек:

— Есть, — щелкнул каблуками, четко развернулся и быстро покинул кабинет…

Спустя 5 минут…

— Приветствую лучшего военного воздушного аса Германии! — весело вымолвил в телефонную трубку адмирал.

— Приветствую лучшего военного разведчика Германии! — в тон ответил генерал-полковник.

— Дружище, у меня к тебе будет просьба. По нашим данным, русские начали по воздуху вывозить культурные и художественные ценности Ленинграда вглубь страны. Летают они по ночам.

— По ночам! — воскликнул генерал — полковник. — Уж не они ли подбили один мой бомбардировщик «юнкерс» этой ночью?

Адмирал точно не знал. Тем не менее, дабы завести самодовольного генерала-летчика, уверенно ответил: