Хайнц Конзалик - Янтарная комната

— Ты говоришь достаточно ясно, — ответил югослав и кивнул. — Я не обману твое доверие.

— Так все говорят. Посмотрим!

Теперь «Лукреция» покачивалась на чёрных водах Генуэзского порта и на следующий день должна была отчалить. Двадцать ящиков спрятали среди других похожих — с запчастями и сельхозмашинами. Здесь их переименовали в третий раз. Теперь они назывались «Моторы и запчасти». Двадцать пять тысяч долларов оказались в сумке капитана, ещё такую же сумму он получит, когда груз окажется в Мексике.

— Большое дело мы провернули, — сказал Джо Ларри вечером. — Теперь Янтарной комнаты нет в Германии нет, теперь её никто не найдёт, хоть сто лет будет искать. Не оставили никаких следов. — Он внимательно посмотрел на Брукса. — Если ты снова не проявишь свою мягкотелость, Ларри.

На следующий день «Лукреция» вышла из Генуи в Средиземное море. Стоял промозглый, туманный ноябрьский день. Во второй половине дня Джо Уильямс вылетел в Рим, а оттуда в Мексику.

Лишь через три дня портовой буксир заметил в воде какой-то плавающий предмет, подошёл ближе и поднял его на борт. Это оказалось тело мужчины с маленькой дыркой во лбу. Неизвестный труп. Убийство, которое никогда не будет раскрыто. Ларри Брукса похоронили в Генуе, так и не опознав.

Третий убитый за Янтарную комнату.

Михаил Вахтер (Михаил Игоревич Вахтеровский), бывший смотритель Янтарной комнаты

Николаус Вахтер (Николай Михайлович Вахтеровский) его сын, новый смотритель Янтарной комнаты

Яна Петровна Вахтеровская, жена Николая

Фред Сильверман (Фридрих Зильберман), искусствовед

Джо Уильямс, американский бизнесмен

Василиса Ивановна Яблонская, советский искусствовед

Всё вышло так, как предсказал несколько лет назад генерал Уолкер: после возвращения в Германию американский майор Фред Сильверман стал Фридрихом Зильберманом, эмигрировавшим евреем, который надеялся, что вернулся в лучшую, очищенную Германию. Имеющихся у него долларов вполне хватало, чтобы вести независимый образ жизни. Несмотря на это, он, как искусствовед, направил заявление вместе с рекомендательным письмом в университет Вюрцбурга, и учёный совет после длительного совещаний принял его в альма-матер в качестве приват-доцента. У него было мало студентов и потому много времени, чтобы снова искать следы Янтарной комнаты.

Уже четырнадцать лет прошло после исчезновение трёх грузовиков по пути во Франкфурт, и среди искусствоведов установилось мнение о том, что Янтарная комната исчезла бесследно. Все прежние сведения и следы, полученные от любителей искусства, директоров музеев, государственных комиссий и спецслужб, прежде всего американских и российских, вели в никуда. Снова и снова поиски наталкивались на стену неизвестности и в очередной раз повторялась фраза: «Находилась ли в ящиках Янтарная комната — не знает никто. Уверенно можно лишь сказать, что большие ящики прибыли в январе 1943 года, а в апреле их снова увезли».

Были представлены отчёты из тридцати четырёх различных мест: шахт, дворцов, крепостей, подземных бункеров, пещер, даже из двух монастырей, но это были лишь промежуточные пункты огромных переплетений дорог, через которые проследовали ящики. Запросы направлялись даже в Швейцарию, и по этому поводу её правительство высказывало протесты. Особенно интенсивно проводились поиски в Австрии, после того как в Альтаусзе обнаружили один из самых больших нацистских складов награбленных художественных ценностей. Это не стало такой же сенсацией, как находки в Граслебене или Меркерсе, но вероятно, именно в Австрии была спрятана большая часть художественных ценностей, предназначенных для самого большого музея в Линце на Дунае. Ужасная мечта Гитлера.

Зильберман часто удивлялся фантазии искателей и эйфории, когда они думали, что нашли предполагаемый след. Эти сведения мало ему помогали, наоборот, даже становились чрезвычайно подозрительными.

Посещение штаб-квартиры во Франкфурте должно было бы его предостеречь.

Центральный сборный пункт художественных ценностей американских вооружённых сил давно упразднили. В различных служебных инстанциях, куда он обращался, на него смотрели непонимающе, высшие офицерские чины не могли ничего припомнить и принимали таинственный вид. Наконец, Зильберман оказался там, где и предполагал: в ЦРУ.

Бывшие коллеги были с ним дружелюбны, но в ответах на конкретные вопросы проявляли прямо-таки детское невежество. О Янтарной комнате они знали очень немного и только то, о чём писалось в газетах. Просмотр в архиве списков найденных ценностей оказался делом трудоёмким, многие документы исчезли, и один из высших чинов ЦРУ сказал Зильберману:

— Дорогой друг, зачем вы занимаетесь этими делами? Это ведь только вызывает раздражение. По мне, так пусть Янтарную комнату хоть на луну запустят, я не пролил бы по ней ни слезинки.

Через полтора месяца, в течение которых он копался в документах секретной службы, Зильберман наткнулся на копию списка из Меркерса. Какая удача! Наконец появилось доказательство, что Янтарная комната хранилась на шахте Кайзерода.

Однако уже после быстрого прочтения копии он опустил лист и протёр глаза.

— Этого не может быть, — сказал он озадаченно. — Это же мой список, с моей подписью. Ничего подобного не было.

В полном списке имелась только одна ошибка: не были указаны двадцать ящиков с Янтарной комнатой. Строки оказались затёртыми, вместо них внесли другое название.

— Вы уверены? — спросил полковник, когда Зильберман показал ему подделку. — Вы понимаете, в чем подозреваете ЦРУ? Вы, американский майор и дипломат?! У вас есть какое-либо доказательства этого обвинения?

— Оригинальные списки, сэр.

— Это и есть оригинальные списки! Других нет!

— Мой список!

— Это и есть ваш список. Внизу стоит ваша подпись.

— Со списком манипулировали!

— Вы должны доказать это заявление!

— Я найду доказательства, сэр! У меня есть беспристрастный свидетель: президент Эйзенхауэр. Тогда, в 1945 году, он был вместе с генералом Паттоном и генералом Брэдли на руднике Меркерс. Я докладывал ему о Янтарной комнате и приказал открыть один ящик. Он посмотрел на неё и потрясённо воскликнул: «Боже мой»

— Вы хотите назвать президента в качестве свидетеля? Вам действительно хватит дерзости призвать президента Соединённых Штатов в качестве свидетеля мнимого грабежа художественных ценностей? Мистер Зильберман, я начинаю стыдиться, что человек вроде вас когда-то был американским офицером. И ещё в УСС!

— Правда не зависит от людей и постов, сэр!

— Правда состоит в том, что вы дурной человек, порочащий своих. — Его собеседник побагровел. — Правда состоит в том, что вы никогда не станете американцем, а навсегда останетесь немецким евреем. И последняя правда в том, что меня тошнит от людей вроде вас. Всего хорошего!