Хайнц Конзалик - Янтарная комната

— Освободить Курляндию и открыть котёл, в котором находится группа армий «Север», создать оборонительные рубежи в районе Литцманнштадта и Гогензальца, усилить Восточный фронт от Восточной Пруссии до Украины, перебросив туда подразделения из Норвегии и Западного фронта, спрямить дугу фронта между Радомом и Кильце. Советское наступление имеет целью взять в клещи и окружить Восточную Пруссию, Польшу и Померанию.

— Это сказал Гелен?! — закричал Гитлер.

— Об этом говорит обстановка, мой фюрер.

— Нет! Нет! Нет! — Гитлер топнул сапогом, его лицо задрожало, а глаза заполыхали яростью, но генералы к этому уже привыкли. Только Кейтель сердито посмотрел на Гудериана. — Вы все не знаете правду! Восточный фронт держится! На Западном фронте нужно сделать заслон! На Западном! Ни один солдат не сдвинется с Западного фронта! Я что, единственный, кто правильно оценивает обстановку?!

— Как прикажете, мой фюрер. — Гудериан положил документы в папку, отдал честь нацистским приветствием и вышел. Он был единственным начальником Генерального штаба, который осмеливался говорить Гитлеру правду.

Сообщение вермахта от 10 января 1945 года было коротким:

«На Восточном фронте важных событий не произошло».

Такой была обстановка, когда Яна Петровна вышла из городской больницы, чтобы встретиться с Михаилом Вахтером. Старшей медсестре Вильгельми она сказала, что хочет ещё раз посмотреть фильм Файта Харлана «Кольберг» с несравненным Хорстом Каспаром в роли Гнейзенау и актёром Генрихом Георге.

Вахтер теперь жил в подвале вытянутого северного флигеля Кёнигсбергского замка, рядом с подвальными помещениями ресторана «Кровавый суд». Эти помещения арендовал винный оптовый торговец Давид Шиндельмайсер, перестроил их и ресторан прославился во всей Европе. Раньше подвалы служили рыцарскому ордену тюрьмой, судом, камерой пыток и местом казни, о чём и напоминало название «Кровавый суд». Шиндельмайсер превратил их в ресторан, которому отдавало предпочтение восточнопрусское дворянство, у помещиков здесь были постоянные комнаты, со всех стран сюда приезжали путешественники, чтобы с тихим ужасом поесть и выпить в этих подвалах, где когда-то люди кричали от пыток, когда на дыбе им вырывали суставы. Гауляйтер Кох с удовольствием заходил в «Кровавый суд», пил крепкое красное вино и произносил напыщенные речи.

Замок Кёнигсберг… больше не существовал.

Всё началось с того, что весной 1944 года на третьем этаже произошёл пожар. Там Кох вместе с генерал-фельдмаршалом фон Кюхлером открыл выставку антисоветской пропаганды. Образ славянского «недочеловека» должен прочно укорениться в головах немцев. И хотя замок днём и ночью охраняли солдатаы, а при нём даже имелась пожарная часть, проверяющая все внутренние помещения замка, неизвестному противнику нацизма удалось сразу после открытия выставки сжечь её.

Кох бушевал. Он сразу позаботился о том, чтобы охрану немедленно отправили на фронт, вызвал к себе директора музея доктора Финдлинга, Михаила Вахтера и коменданта города.

— Это безобразие! — кричал Кох. — На моих глазах в охраняемом замке резвятся террористы! Но клянусь, теперь будем разговаривать другим тоном! Теперь они спляшут под мою дудку!

После часа ругани комендант удручённо вышел из кабинета гауляйтера. Доктор Финдлинг и Вахтер остались и ждали, пока Кох погасит свой гнев хорошим глотком коньяка.

Пожар, начавшийся на третьем этаже, не повредил собрание картин и Янтарную комнату этажом выше. Когда Кох, сразу после пожара вместе с Финдлингом и Вахтером осматривал эти помещения, то увидел лишь белый налёт на стенах. Вахтер во время пожара, как всегда, находился в Янтарной комнате, надышался дымом и теперь сильно кашлял.

— Этот налёт можно легко стереть, гауляйтер, — сказал он и потёр рукавом мозаику. — Это следы от дыма. Как нам повезло.

— Ничего страшного не произошло, — успокаивал доктор Финдлинг Коха по пути на четвёртый этаж, и облегчённо вздохнул, только войдя в комнату. — Но не надо всё время полагаться на удачу. Не знаю, кто это сказал, но он прав: удача — продажная девка!

— Возможно, это сказал я! — усмехнулся Кох. — На что вы намекаете, доктор Финдлинг?

— Германия после наступлений перешла к обороне…

— Финдлинг, не надейтесь на то, что я постоянно буду пропускать мимо ушей ваши слова. — Кох по-дружески, но неодобрительно посмотрел на доктора Финдлинга. — На войне всегда так: то наступают, то отступают. И так до окончательной победы! Вспомните Фридриха Великого. После поражения под Кунерсдорфом все полагали, что Пруссии пришёл конец. А что потом? Лейтен! И Пруссия стала сильнее прежнего! Почему? Потому что Фридрих никогда не сдавался! Вот и наш фюрер… он никогда не сдаётся. Поражения делают его ещё сильнее, и у нас будет свой Лейтен и окончательная победа!

— Тем не менее, гауляйтер, воздушные налёты с Запада могут распространиться и на Восточную Пруссию, — осторожно произнёс Финдлинг.

— Если появятся самолеты, мы их будем сбивать.

— Но несмотря на это, они будут сбрасывать бомбы. А если бомба попадёт в замок, в этот флигель на четвёртом этаже…

Кох пристально посмотрел на Финдлинга. Он сразу всё понял и представил весь ущерб, который нанесло бы такое попадание. Вахтер вдруг оцепенел, у него сдавило горло.

— Янтарная комната, — тихо произнёс Кох. — И все картины. Безвозвратно.

— Если мы их не спасём, гауляйтер.

— Что вы предлагаете, Финдлинг?

— Я мог бы снова разобрать Янтарную комнату, уложить в ящики и поместить их в безопасном подвале южного флигеля. После окончательной победы... — Финдлинг сделал многозначительную паузу, — после окончательной победы её можно легко установить обратно, если ее не перевезут в Линц, в музей фюрера.

— Она останется здесь! — Кох ткнул указательным пальцем в пол. — Здесь, в Кёнигсберге. Я буду за неё драться с Борманом и Гитлером. — Он посмотрел вокруг, повернулся кругом, в его глазах вспыхнула гордость. — Будем разбирать, Финдлинг?

— Да. Все настенные панели сейчас закреплены так, что их легко снять. Гирлянды и цоколи тоже. Разборка в Пушкине была значительно труднее. Растрелли прикрепил их к стене очень прочно.

Кох повернулся и показал пальцем на Вахтера.

— А вы какого мнения, Вахтер? Вы ведь и сами уже как будто кусок янтаря… Может, и вас поместить в подвал?

— Чтобы уцелеть… конечно, господин гауляйтер.

— Так мы и сделаем. Доктор Финдлинг, приказываю переместить Янтарную комнату в безопасное место, которое вы считаете самым подходящим.

Это было правильно решение.

Все великолепные настенные панели, резьба, цоколи, фигуры, маски, мозаику, головы ангелов и фризы поспешно сняли и упаковали в двадцать пять ящиков. Ответственность за работы возложили на Вахтера, он смотрел за тем, чтобы ничего не повредили. Доктор Финддлинг каждый день приходил в зал и подолгу рассматривал сокровища. Однажды он сказал: