Дирк Гузманн - Ледовые пираты

Удивление и благоговение праздновали свадьбу на лице дожа, когда он открыл шкатулку.

После чего наступило отрезвление.

Вопрошающий взгляд на его лице не требовал слов.

— Это пепел святого Марка. — Мательда опустилась на колени рядом со своим отцом, так близко, что тюленья кожа, из которой были сшиты ее штаны, терлась об одежду Джустиниано. — Маркус был сожжен. Мощей не существует, — покачала она головой.

Неподдельное глубочайшее разочарование во взгляде отца причиняло ей боль.

— Как же я предстану с этим перед своим народом? — обращался тихим голосом Джустиниано к ларцу с пеплом.

— Вообще не проблема. — Это был Бьор. — Пепел неподдельный. Может, он принесет тебе больше благополучия, чем моему отцу. — Он указал на тело Альрика. Мертвый кендтманн, вытянувшись во весь рост, лежал на палубе. Ветер, дувший со стороны лагуны, по-прежнему поигрывал его волосами. Только сейчас Джустиниано заметил мертвеца. Он испуганно посмотрел на Ингвара и Бьора.

Мательда знала, как это горе разрывало души братьев, только их лица выглядели спокойными. Трое мужчин обменялись несколькими словами друг с другом, и Ингвар сунул в руку Джустиниано кусок пергамента, все это время пролежавший в кармане. Дож развернул его и стал читать.

— О, что я вижу! Варвар таки нашел своего господина! — Голос Рустико, как град, обрушился на них. — Бог услышал меня!

На причале выросла массивная фигура Маламокко. На нем развевался плащ черно-серебристого цвета, забрызганный внизу грязью.

Прежде чем кто-то из норманнов успел ответить на этот выпад, прозвучал голос Мательды:

— Мне жаль вас, Рустико!

Эти слова девушки показались Рустико настолько нелепыми, что на пару секунд выбили его из колеи, и его злость потеряла в остроте.

— Итак, где мой брат? — наконец нашелся он, и его вопрошающий взгляд, оторвавшись от Мательды, прошелся по лицам всей команды.

— Он умер, — сочувственно сообщила Мательда. Ведь никто-никто, даже Рустико, не заслуживал потери родного человека.

— Так… Кто его убил? — Рустико попробовал встать в позу обвинителя, призывающего к ответу, но его руки тотчас соскользнули с пояса, а ноги ослабли.

— Смерть твоего брата была справедливой, — с угрюмым прищуром ответил Ингвар и указал на труп Альрика. — Он отравил моего отца.

— Это ложь! — замахал руками Рустико. — Вы убийцы! За это вы будете отданы палачу! Вы все!

— Мы проверим это, — осадил пыл Маламокко Джустиниано. — Сейчас важнее другое, в чем мы должны разобраться немедленно.

— Что может быть важнее, чем убийство моего брата? — удивлению и негодованию Рустико не было предела.

— Безопасность нашего города, — спокойно ответил дож. — И судьба его жителей. У нас в руках обвинение против вас, Рустико: вы собираетесь отдать города лагуны в руки византийцев в обмен на золото и привилегии.

— Клевета! — птицей пискнул Рустико. — Клевета на благородного человека! — Он сделал рукой такой жест, словно что-то выбрасывал. — Даже на целую семью!

— Дож! — Все еще шумно дыша, Рустико решил сменить тон на более спокойный и расчетливый. — Человека низкого звания, который обвинил бы акристократа в таком позорном поступке, немедленно изгнали бы из города, не так ли?

Задумавшись о чем-то своем, Джустиниано кивнул. Его лицо сразу осунулось и постарело.

— Какое же наказание, следовательно, ожидает вашу дочь? Ведь если она не может привести доказательств, подтверждающих это обвинение, вы сами должны будете вынести ей приговор.

— Какое наказание? — переспросил дож, приложив руку к губам. — За ложное обвинение действительно полагается изгнание. А вот за предательство, — достал он из складок своей одежды сложенный пергамент, — должна постигнуть кара намного более строгая. Вот, Рустико, то самое письмо, что вы искали. — Джустиниано поднял его над головой. — Помните? Когда моя дочь выбросила его из окна. Оно наконец нашлось. Давайте же посмотрим, что пишет вам византийский император.

Он медленно раскрыл пергамент и разгладил его пальцами.

— Откуда оно у вас? — Голова Рустико вдруг старчески затряслась, голос стал до невозможности растерянным.

— Капитан Ингвар отдал его мне. Он нашел его той ночью, когда спас мою дочь от двух разбойников.

— Мошенничество! — завопил Рустико. Его губы дрожали. — Он сам его написал, чтобы оклеветать меня.

— В самом деле? — Голос Джустиниано звучал вполне уверенно. — Да будет вам известно, Ингвар всю свою жизнь с младенчества проходил на корабле, он даже читать не умеет. Да и печать императора он тоже вряд ли возит с собой. На письме ее хорошо видно! А откуда, скажите на милость, вы знаете, что содержание письма не в вашу пользу? Задержать его! — не ожидая ответа, подал дож знак стражникам.

В тот же миг железные руки стражи сомкнулись на запястьях Рустико. И пока тот, возмущенно дергаясь, пытался освободиться от хватки, Джустиниано уже поднес письмо к своим глазам и стал зачитывать как обвинительный приговор:

«Мы, Властелин Мира, пишем сие в приличествующей краткости и со всей строгостию. Мы также надеемся, что ты получишь наше послание в наилучшем здравии. Ты, Рустико из Маламокко, получишь от Нас десять талантов золота, которые требуешь за свои услуги. Взамен Мы ожидаем, что острова лагуны еще до смены года признают византийскую монету и объявят деньги франков недействительными. Кроме того, твой брат Бонус, как только станет дожем, все деловые связи Риво Альто и лежащих вокруг островов будет согласовывать с Нашим троном. Ежели этого не произойдет, Мы будем вынуждены пойти войной на лагуну. Мы не скупы на подарки. Будь же и ты щедр в честности своей. Это письмо подтверждает Нашу волю».

Джустиниано многозначительно посмотрел на Рустико и, складывая пергамент, закончил:

— Подписано Михаилом II, императором в Константинополе.

Сложив письмо, дож скомандовал:

— Бросить его в тюрьму!

— Я слышал, в Яме страха как раз освободилось одно место, — сообщил Бьор, глядя на предателя городов лагуны.

Когда стража уже уводила Рустико, он все же повернул голову к Мательде и выкрикнул:

— Как только мой племянник Элиас появится здесь с войском, ты станешь его первой жертвой!

— В этом есть толика правды, — подтвердил Джустиниано. — Элиас действительно скоро будет здесь. Не далее как завтра утром! Сейчас он сидит в тюрьме Равенны, и равеннцы сами попросили отправить его обратно к нам. Говорят, он проклинал дожа Риво Альто так громко и непрестанно, что даже у них уши устали. Вы счастливчик, Рустико, потому что будете томиться в тюрьме не в одиночку.

— Подыхать с голоду не придется, — успокоил Бьор. — Там, внизу, есть очень даже питательные крысы.