Роберт Лоу - Оскал дракона

Я знал его с тех давних пор, когда он еще не был таким матерым волком. Даже если бы я с ним не встречался, то татуировки подсказали бы мне — это Рандр Стерки, хорошо известный своими магическими знаками, он нанес их, как защитное заклинание, придающее ему силу и оберегающее. Если бы я все же сомневался, на его шее я увидел кожаный ремешок с ценным трофеем Рандра — серебряным носом Сигурда.

Он шагнул к очагу и сунул железный прут в огонь, затем повернулся ко второму воину. Тот сидел на лавке, положив руку на бедро, и с усмешкой на чисто выбритом лице наблюдал за Рандром. Его длинные усы змеились вниз, рыжие волосы стянуты ремешком и заплетены в одну косу. Рыжий был облачен в голубую рубаху и зеленые штаны, на руках — серебряные браслеты, он явно следил за внешностью. Одной рукой воин держался за богато инкрустированную рукоять меча. Все это дало мне понять, что это кормчий второго корабля. Я ни разу не встречал этого человека, он говорил с интонациями дана.

— Это не поможет, — сказал он Рандру Стерки. — Мы теряем здесь время.

— Я трачу свое время, как хочу, — ответил Рандр Стерки, мрачный как туча, заталкивая железный прут еще глубже в раскаленные угли очага.

— Нет, — нетерпеливо сказал другой. — Твое время принадлежит Стирбьорну, который и отправил нас сюда.

— Твои воины невредимы, а корабль не выгорел до ватерлинии, Льот Токесон, — проревел Рандр Стерки, кружа вокруг воина. — Это я сражался с Обетным Братством, а не ты... И где-то здесь закрыто серебро Орма Убийцы Медведя, где-то прячутся его женщины и он сам…

Он замолк и схватил со стола меч. Воин, жующий хлеб, отпрянул, чтобы клинок ненароком не отсек ему ухо.

— У меня его меч, — прошипел Рандр. — И мне нужна рука, которая его держала.

Льот Токесон был мне незнаком, но он точно из людей Стирбьорна, одной с ним закалки, потому что мало кто из воинов Рандра мог говорить с ним таким тоном, особенно когда Рандр держал в руке клинок — мой меч, подобранный на «Сохатом».

Льот хлопнул ладонью по скамье, раздался шлепок, как о мокрый барабан.

— Не только твои люди сражались и погибли, Рандр Стерки, — возразил он. — Трое медвежьих шкур мертвы. Трое. У моего брата было двенадцать берсерков, они сражались за него четыре сезона, и все это время без потерь, а ты потерял троих только за один день.

Рандр шумно выдохнул и тяжело осел на скамью, раздраженно схватил кувшин и стал жадно пить, эль стекал по его подбородку, и он медленно вытер бороду рукой.

— Обетное Братство... Они сражались отчаянно, — согласился он. — Поэтому греческий огонь не помог.

— В таком случае ты не должен был терять голову, мы просто закидали бы их огнем, — проворчал Льот. — Ты потерял много воинов, гораздо больше, чем Обетное Братство. Стирбьорн сделал тебе щедрый подарок, он хотел быть уверен в том, что ты выполнишь порученное задание.

Рандр облизал сухие губы, в его глазах отразились кричащие люди и пылающее море.

— Я не знал, что все так случится…

— Теперь знаешь, — с усмешкой прервал его Льот. — И если не желаешь себе такой же участи, лучше сделать дело, ради которого мы сюда пришли. Если ты провалишь задание, мой брат привяжет тебя к столбу и бросит в тебя горшок греческого огня, и я посмотрю, как ты расплавишься, как лед под лучами солнца.

Повисло долгое и зловещее молчание, прерываемое хрипами и бульканьем Онунда. Я задавался вопросом, кто такой этот Льот и кто его брат — это явно не Стирбьорн, вот и все, что я понял. Затем Рандр поднялся.

— Я разошлю разведчиков по округе. Мы найдем то, что ищем.

Напряжение достигло высшей точки, и Льот вымученно улыбнулся.

— У нас будет достаточно времени для этого, — сказал он мягче, махнув рукой в сторону связанных узников и подвешенного Онунда. — Самое главное…

— Да пошел ты, Льот Токесон, — выругался Рандр. — Когда потеряешь все, что тебе дорого, тогда и будешь рассказывать, что для тебя важнее.

Рандр выскочил наружу, захлопнув дверь, порыв ветра с дождем всколыхнул сизый дым, разъедающий глаза. Сквозь дымку я снова увидел затылок мальчика, рассеченный клинком, в брызгах крови и с осколками костей, а его мать в это время истекала кровью на умирающем быке. Все, что ему дорого…

Сидящий за столом воин скатал шарик из хлебного мякиша и мрачно взглянул на Льота.

— Рандр совсем помешался на мести, — пробурчал он. — Но прав ли он? Я про зарытое серебро.

— Говорят, побратимы Обетного Братства разграбили могилу, где лежало все серебро мира, — презрительно буркнул Льот, — но все это вранье скальдов, потому что на моих руках серебряные браслеты.

— Все равно, — произнес другой, и Льот устало покачал головой.

— Просто приглядывай за ними, Бьярки, — сплюнул он. — Только попробуй заснуть, и я тебя выпотрошу.

Я не видел, что сделал Льот, но когда он направился к выходу, Бьярки с ненавистью уставился ему в спину. Едва только дверь захлопнулась, Бьярки поднялся и шагнул к очагу с раскаленной железкой.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — проворчал Рыжий Ньяль, наблюдая за ним. — Постыдные дела влекут за собой расплату, так обычно говорила моя бабка.

Не обращая на него внимания, Бьярки взял железный прут из очага, поморщился, когда обжег пальцы, затем осмотрелся в поисках чего-нибудь, чем можно обмотать конец железки, и не нашел ничего лучшего, чем шкуру с моего кресла ярла.

— Настанет и твой черед говорить, — ответил Бьярки Рыжему Ньялю, по-волчьи двигаясь к Онунду. — А сейчас, — произнес он, притворно вздохнув, — позволь мне услышать, что расскажет о серебре твой язык, горбун. Никаких криков, просто назови место. Между нами, только честно.

Бьярки стоял ко мне спиной, и я, повиснув на балке, раскачался и врезал ногами ему по лопаткам, он полетел вперед, левее Онунда, лбом прямо в столб, поддерживающий балку, со звуком упавшего дерева. Падая, он взмахнул раскаленным прутом, и тот оказался между его лицом и столбом.

Но он все равно не успел закричать, оглушенный ударом, а на его лице появилась большая красная полоса, от левой брови до правой стороной челюсти, ожог пересек нос и вытекший глаз. Из раны с шипением брызнула кровь, раскаленный железный прут скользнул к груди, запахло паленым, его рубаха задымилась и вспыхнула.

Вне себя от гнева, я пинком отбросил железку с груди лежащего врага и откинул шкуру, чтобы она не сгорела.

— Это ценный мех белого волка, — сказал я, схватил со стола свой меч и вернулся к связанным Рыжему Ньялю и Хленни Бримиллю.

— Напомни мне в следующий раз, чтобы я никогда не брал эту шкуру без твоего разрешения, — произнес Хленни, резко поднявшись и растирая запястья. Затем он злобно пнул Бьярки, и голова врага дернулась.

— Бьярки — «Маленький медведь», — ухмыльнулся он. Это скорее имя для мальчика, а не для мужчины. — Жаль, что ты потерял сознание, прежде чем ощутил жар железа.