Владимир Зарвин - Иголка в стоге сена

Люди Воеводы бежали к нему со всех сторон, силясь догнать беглого татя и стащить с коня, но Волкич от них уворачивался, награждая стражников ударами плети.

Дмитрий горько пожалел о том, что у него под рукой нет аркана. С его помощью он мигом бы спешил татя, как давеча сделал это на ливонской границе. Но аркан вместе с остальным снаряжением Бутурлина остался в конюшне, и пока бы боярин бегал за ним, Волкич мог перемахнуть частокол и вырваться на свободу.

В отчаянии Дмитрий бросился за ним вдогонку, надеясь одолеть врага голыми руками. Но смерть настигла Волкича прежде, чем Бутурлин смог до него дотянуться. Что-то отрывисто свистнуло в воздухе, и тать, раскинув руки, повалился навзничь.

Подбежав к нему, Дмитрий увидел короткую толстую стрелу, торчащую из окровавленного рта убийцы. Несколько мгновений Волкич еще был жив. Зубы его скрежетали о черенок стрелы, зрячий глаз метал в сбежавшихся людей ненавидящие взгляды.

Но это была агония. Спустя миг лицо татя дрогнуло, будто внутри оборвалась незримая нить, и он застыл навеки, вперив стекленеющий глаз в утреннее небо.

Бутурлин обернулся в ту сторону, откуда прилетела стрела, и увидел фон Велля. Рыцарь стоял на другом конце двора, и в руке его холодно поблескивал спущенный арбалет. Их взгляды встретились, и Дмитрий прочел в глазах крестоносца радость победителя.

Иначе и быть не могло! Единственный свидетель его тайных дел мертв и уже не сможет никому поведать о причастности Ордена к смерти Корибута. Ненавистному московиту оставалось лишь посыпать голову пеплом.

Дмитрий стиснул зубы. Все, ради чего он последнее время не ел, не спал, рисковал жизнью, рухнуло в одночасье, и наглый, торжествующий взор тевтонца подтверждал это.

В глазах у московита потемнело от гнева. Что ж, пусть он не сможет доказать в суде вину фон Велля, но у него хватит сил покарать убийцу собственной рукой.

Впервые в жизни боярин не сдержал ярости. Обнажив саблю, он двинулся навстречу врагу. Фон Велль этого ждал. Его рука в замшевой перчатке тут же легла на рукоять меча, а из-за спины Командора высыпали, преграждая Бутурлину дорогу, орденские солдаты.

Дмитрию было все равно, сколько их будет, — четверо или десять. Он знал, что любой ценой прорубится к тевтонцу и заставит его заплатить за содеянное зло.

Между противниками оставалось не более пяти шагов, когда дорогу Бутурлину преградил Воевода.

— Опусти клинок, боярин! — проревел он в лицо, московиту. — Ты что, ополоумел бросаться с мечом на чужих послов?

— И ты, Командор, вели своим людям убрать мечи! — крикнул он тевтонцу. — Властью, данной мне на сих землях, Государем Польским и Литовским я запрещаю какие-либо поединки!

— Опусти меч, Дмитрий, — обратился к Бутурлину бледный, в накинутой на плечи шубе, Флориан, — непокорностью ты никому ничего не докажешь…

— Вам что, нужно особое приглашение? — грозно нахмурился Кшиштоф, видя, что люди фон Велля не спешат прятать в ножны мечи. — Или вас разоружить силой? Ну-ка, жолнежи!

Стражники Воеводы, кольцом обступавшие немцев и Бутурлина, потянули из ножен клинки. Это не смутило кнехтов, сгрудившихся вокруг фон Велля, но Командор решил, что ссора с поляками может навредить делу.

— Уберите мечи! — отдал он приказ своим людям. — Негоже нам, добрым католикам, обращать оружие против братьев-христиан!

— Так уже лучше! — примирительным тоном произнес Воевода, когда немецкие мечи вернулись в ножны. — Да, не ожидал я от тебя, боярин, такой прыти!

— А чего ты от меня ждал? — горько усмехнулся, вогнав саблю в ножны, Дмитрий. — Ты не хотел мне верить, что тевтонец причастен к смерти Корибута?

Так вот тебе доказательство моих слов! Он прибыл сюда, чтобы устроить побег своему подручному, а когда это не вышло, решил его убить!

— О чем говорит сей московит? — холодно вопросил Воеводу фон Велль. — Я плохо понимаю варварскую речь…

— Ой ли, Командор? — Дмитрий уже овладел собой, но ярость, пылавшая в его сердце, все еще рвалась наружу. — Долой притворство! Ты владеешь русской речью не хуже любого из подданных Московской державы.

Я слышал твой разговор с Волкичем на заставе, где был убит Князь Корибут. Ты был весьма красноречив, наущая татя, как обставить убийство, чтобы вина пала на Москву!

— И ты можешь это доказать? — блаженно улыбнулся фон Велль. — Хотелось бы узнать, как!

— Тебе лучше помолчать, Командор! — с мрачным видом обернулся к нему Кшиштоф. — Ты и так уже натворил дел! Сам-то хоть разумеешь, что ты сделал?

— Ничего предосудительного, — пожал плечами крестоносец, — убил разбойника, пытавшегося бежать от возмездия!

— Он должен был предстать пред судом Короля! — рявкнул, не сдержав гнева, Воевода. — А по твоей милости нынче он на пути в ад!

— Не думаю, что там с грабителем и убийцей обойдутся милостивее польского Государя, — холодно усмехнулся Руперт, — поверь, Воевода, тать получит по заслугам. Вот только не знаю, опалит ли его пламя преисподней сильнее, чем когда-то обожгла смола…

— Этими словами ты выдал себя с головой! — воскликнул Бутурлин, до мельчайших подробностей помнивший разговор Волкича с ночным гостем на заставе. — Ты их слышал от татя в ночь убийства посла!

— Тогда зачем мне было повторять их сейчас? — глумливо усмехнулся тевтонец. — Для того, чтобы ты меня опознал? Если хочешь меня в чем-то обвинить, придумай более правдоподобную ложь!

— Мы оба знаем, что я говорю правду! — вспыхнул Бутурлин.

— Хочешь доказать свою правоту — доказывай ее в бою, как подобает воину. Мой клинок всегда к твоим услугам! — тевтонец вновь положил руку на крыж меча.

— Никаких поединков здесь не будет! — грозно сверкнул глазами Воевода. — Если наш Государь объявит ордалию, тогда — другое дело. Но я не потерплю на вверенных мне землях самоуправства!

Убери руку с меча, Командор! И ты, боярин, тоже не хватайся за саблю, Есть дело важнее ваших ссор! Тать был крепко связан, и без посторонней помощи он не мог освободиться. Кто-то разрезал его путы, хотелось бы узнать, кто…

— Хвала Господу, пославшему этой ночью снегопад! — воздел руки к небу фон Велль. — Следы на снегу укажут место, откуда пришел сообщник убитого татя!

— Командор говорит дело, — обратился к Самборскому Владыке крепкий седоусый жолнеж. — Пан Воевода, вели нам пройти по следам…

— Что ж, пройдите, — кивнул Кшиштоф, — особого проку от сей затеи не будет. Гоняясь за татем, вы истолкли весь снег во дворе ногами. Но вот у гостевых изб следы могли остаться…

— Чего стоите, олухи?! — заревел он рассерженным вепрем. — Исполняйте, что велено!!!

Стражники бросились выполнять наказ Воеводы со всем отпущенным им Богом рвением. Поиски не были долгими. Они закончились, едва был найден Чуприна.