Владимир Зарвин - Иголка в стоге сена

Смерть отца, погоня, скитания по лесу вымотали твою душу, и пережитое тобой отчасти извиняет твое поведение. Но если хочешь говорить о Бутурлине всерьез, чувства придется отбросить.

— Хорошо, дядя, я успокоилась, — Эвелина, наконец, взяла себя в руки, — я вас слушаю.

— Ты еще сосем дитя, не знающее жизни, и посему слушаешь голос сердца и доверяешь всем подряд, — издалека начал Воевода, — а я, почитай, прожил жизнь и научился понимать в людях. И без веской причины я не стану называть кого-либо лжецом или предателем…

— И что же вас побудило так плохо думать о спасшем меня человеке?

— Многое, Эва! Во-первых, обстоятельства твоего спасения. Нет, конечно же, я безмерно благодарен Господу за то, что он привел тебя в Самбор невредимой…

…Но с этим московитом что-то нечисто. Посуди сама: на вверенной Волкичу заставе погибли все, кто сопровождал твоего отца, а Бутурлин остался жив, отделавшись пустячной царапиной.

Почему его не обезглавили, не пронзили копьем, как прочих воинов княжьей свиты? И почему он сам не убил Волкича, когда запросто мог это сделать?

Удивляет и легкость, с коей вам удалось уйти с заставы и скрыться в лесу. Но и это еще не все! Когда вы выбились из сил, твой спутник, конечно же, случайно, набрел на пещеру с запасами хвороста. А хозяином пещеры, тоже случайно, оказался беглый мятежник, заклятый враг Польской Короны!

— Газда рисковал ради меня жизнью! — вступилась за своего провожатого Эвелина. — К тому же, без него мы бы не смогли дойти до Самбора!

— Знаю, знаю! — поморщился Воевода. — Потому-то до сих пор и не повесил удальца, хотя и сразу уразумел, что он за птица! Но сама видишь, Эва, как много чудного в истории ваших скитаний. Да, Господь всемилостив, и он приходит на помощь тем, кто в ней нуждается, однако здесь, похоже, чудеса иного рода.

Бутурлин заранее знал, как он будет выбираться с заставы, где его будет ждать схрон и когда к нему подойдет проводник. По-своему он весьма неглупый малый. Нужно уметь так рассчитывать, силы!

— Неправда! — выкрикнула Эвелина, пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы. — Он не такой! Дмитрий заботился обо мне, как о ребенке, нес на руках через сугробы! Он утешал меня, чтобы не сошла с ума от горя и страха, согревал дыханием мои ноги!..

Эвелина осеклась, поняв, что сболтнула лишнее. Кровь бросилась ей в лицо, сердце бешено забилось в груди. Она до боли сжала кулачки, пытаясь умерить его неистовый стук, но сердце княжне было неподвластно. Вконец смутившись, Эвелина зарыдала и бессильно опустилась на скамью.

То, с каким жаром она защищала московита, не укрылось от внимания Воеводы и пробудило в его душе новые опасения.

— Похоже, Эва, тебя к нему привязала не только благодарность, — изрек он, глядя на плачущую княжну, — что ж, девушки в твоем возрасте легко влюбляются, хотя я и не могу понять, чем тебя так обаял сей рябой московский дьявол!

Эвелина метнула в него гневный взгляд, и старый рыцарь понял, что не обманулся в своих догадках.

— Ладно, не сердись на старика, — примирительным тоном произнес Кшиштоф, — я пошутил, Эва! Но и ты не спеши отдавать сердце первому встречному, даже если он кажется тебе героем. Ты еще не знаешь, силу коварства, не ведаешь, на какие уловки пускаются наши недруги, чтобы втереться к нам в доверие!..

— В нем нет коварства! — всхлипнула Эвелина, поднимая на него мокрые от слез глаза. — Я видела, каков он в опасности, в беде! Он — истинный рыцарь!

— Хотел бы я, чтобы так все и оказалось, — задумчиво проронил Кшиштоф, подкручивая седеющие усы. — Знаешь, Эва, в этом парне, и впрямь, есть нечто такое, что мне самому по нраву. Смелость ли его, рассудительность — не знаю…

И если окажется, что он непричастен к гибели твоего отца, с моих плеч упадет изрядная гора, — Воевода хитро усмехнулся, — поболее, чем Самборский замок!

— Дядюшка, я могу попросить вас об услуге? — тихо произнесла Эвелина.

— Конечно, Эва, как я могу тебе отказать! — ответил Воевода, не сообразив, о чем его сейчас может попросить дочь Корибута.

— Я хочу увидеть, его!

На лицо Каштеляна набежала мрачная тень. Ему не хотелось, чтобы Эвелина встречалась с Бутурлиным, но отступать было поздно. Он пообещал княжне, что исполнит ее просьбу, и не мог нарушить данное слово.

— Хорошо, тебя проведут к нему, — наконец, поборол он сомнения, — но долгой ваша встреча не будет. Не хочу, чтобы он вновь растравил твое сердце!

— Эй, брат москаль, погляди, кто к нам пришел! — вырвал Бутурлина из объятий дремы нарочито веселый голос Газды. — Ангел небесный спустился в преисподнюю, чтобы вывести на свет грешные души.

Рывком поднявшись с набитого соломой тюфяка, Дмитрий встретился глазами с Эвелиной. Сердце его радостно затрепетало в груди, но тотчас сжалось от боли, едва он вспомнил, при каких обстоятельствах ему приходится встречаться с княжной.

Всего трое суток минуло, как их разлучили, но Дмитрию показалось, что прошла целая вечность, — так медленно тянулось в темнице время и так повзрослела за эти дни Эвелина.

Она казалось удивительно хрупкой, неземной в черном траурном платье и действительно походила на скорбящего ангела с иконы, виденной когда-то Дмитрием в Коломенской Обители. Лицо ее было по-прежнему прекрасно, только теперь вместо прежней детской задиристости оно выражало кроткую печаль.

Глаза девушки светились добротой, заботой и еще чем-то, чему Дмитрий не мог подыскать названия, чего он желал и боялся одновременно.

— Как ты? — произнесла она, чувствуя странную робость перед человеком, которого еще так недавно изводила своими насмешками.

— Ничего, бывало и похуже! — Дмитрий попытался улыбнуться, но улыбка вышла чересчур грустной. — Воевода приказал принести нам жаровню с углями и добрую закуску, так что, ни холод, ни голод нас теперь не страшат!

— Я рассказала ему все о тебе. Как ты спас меня, как вел до Самбора, — выдавила из себя Эвелина, страдая от того, что не смогла сделать для Дмитрия большего, — он не хочет ничего слышать!

Губы ее дрогнули, и в следующий миг она с рыданиями прижалась щекой к груди своего недавнего защитника.

— Ну что ты, не плачь! — ласково увещевал ее Бутурлин. — В том, что случилось, твоей вины нет…

— Есть! — всхлипнула Эвелина. — Если бы ты не отправился со мной в Самбор, тебя бы не бросили в темницу!

— Я проводил бы тебя до Самбора, даже если бы заранее знал, что меня бросят в темницу. Это был мой долг, и я рад, что смог его исполнить…

— Но почему ты должен страдать из-за своей честности? — не смогла сдержать слез Эвелина.

— Да я не страдаю, княжна, — попытался утешить ее Бутурлин, — Воевода позаботился, чтобы нам было тепло и сытно, а то, что держат в темнице, так это ненадолго!