Яков Свет - Одиссея поневоле [Необыкновенные приключения индейца Диего на островах моря-океана и в королевствах Кастильском и Арагонском]

Остались позади владения Гуаканагари, уплыла в сторону солнечного восхода прекрасная Эспаньола, и три корабля подошли к скалистому мысу — самой восточной оконечности Кубы. Мысом Альфы и Омеги, мысом Начала и Конца, назвал ее адмирал.

— Это предел Востока, это край Азии, — сказал он гордо. — Здесь начинается страна Катай, империя Великого хана. В девяносто втором году мы видели ее северные берега, теперь от этого мыса мы пойдем вдоль южного берега, и да поможет нам святая троица отыскать гавани Катая — Зайтон и Кинсай, в которых некогда побывал Марко Поло.

Странно, очень странно. Этот южный берег тянется параллельно северному, и расстояние между ними не ахти как велико. Правда, берег чуть заметно отклоняется к югу. Стало быть, выступ китайской суши расширяется, а это недурной признак…

На берегах кубинской земли там и здесь рассеяны небольшие селения. Люди с кожей цвета бронзы, совершенно голые встречали корабли в море. Их легкие каноэ увивались за флотилией, как стайки рыбок за косяком кашалотов.

Они, эти кубинские индейцы, были приветливы и доверчивы. И о бледнолицых пришельцах расспрашивали Диего точно так же, как в свое время сам Диего расспрашивал Желтоголового, дона Луиса и Обмани-Смерть. От них Диего узнал, что на юге, неподалеку от Кубы, лежит очень большой остров Ямайка.

Адмиралу больше всего хотелось, ни на йоту не отклоняясь от заданного курса, идти строго на запад вдоль берегов Кубы, но соблазн был уж очень велик. И он повернул на юг, к этой Ямайке.

3 мая корабли подошли к ее берегам, и адмирал впоследствии говорил дону Андресу, что Ямайка «прекраснее всего, что человеческие очи до сих пор видели». Эта новая земля с борта корабля казалась сплошным садом, и на ее берегах было великое множество хороших бухт, а в глубине острова вздымались высокие горы. Горы бывают разные. Угрюмые и веселые, суровые и приветливые: Ямайку природа наградила Поясом Отрады, цепью прелестных ярко-зеленых гор, прорезанных широкими долинами.

Однако здешние индейцы были очень осторожны. В первой же из бухт, куда пытался проникнуть адмирал, навстречу ему вышло с полсотни довольно больших каноэ. Люди в каноэ потрясали дубинками, явно не желая впускать пришельцев в свою гавань. Вид у них был грозный — лица и тела в саже, на головах огромные пучки зеленых и желтых перьев.

Диего сказал адмиралу:

— Прикажите, ваша милость, спустить шлюпку. Я пойду на ней и объясню, что мы не хотим этим людям зла.

Захватив связку бус и куски красного сукна, Диего покинул корабль. Он думал: полтора года назад в Заливе Стрел такая же встреча состоялась с карибами. Эти люди очень похожи на тех карибов. И лица у них вымазаны сажей, точно так же как у людей из Залива Стрел. Тогда он, Диего, поступил, как поступает гуаикан — рыба-прилипала: заманил в плен нескольких карибов. Ну а сейчас? Сейчас он опять будет хвалить бледнолицых и обманывать этих людей. Как был он гуаиканом, так и остался гуаиканом. Давно пора перекусить леску, на которой его держат бледнолицые…

Переговоры не увенчались успехом. Адмирал двинулся дальше. Но и в соседней бухте индейцы не пустили пришельцев на берег.

«А поэтому, — писал дон Андрес, — адмирал решил, что было бы неразумно оставить безнаказанной подобную дерзость… Он приказал снарядить в бой все три корабельные лодки, ибо каравеллы из-за мелей не могли добраться до того места, где находились индейцы. Чтобы ознакомить этих индейцев с кастильским оружием, наши люди на лодках подошли вплотную к берегу и выстрелили в них из арбалетов. И когда им хорошенько задали, их обуял страх. А люди наши высадились, продолжая стрельбу, и индейцы, видя, каким языком говорят с ними кастильцы, обратились в бегство: бежали мужчины и женщины стремглав, и вслед им выпустили с корабля собаку, а она кусала их и причиняла великий урон, ибо против индейцев один пес стоит десяти человек».

Взяли воду, взяли дрова. Привели на борт Канарскую собаку. Таких собак Диего еще не видел в деле, всю ночь он не спал, вспоминая, как кидалась эта тварь на индейцев и как кричали женщины, которых она сбивала с ног. Дурные предчувствия не давали ему покоя. Страшно подумать, что натворят эти псы, если их натравят против его земляков и сородичей дон Педро Маргарит и дон Алонсо де Охеда.

Адмирал же спал без сновидений. День прошел удачно, удалось раздобыть на берегу топливо и воду.

Наутро явились шестеро здешних касиков. Они вступили в мирные переговоры, и Диего снова от имени адмирала говорил, что бледнолицые очень славные и добрые люди и что зла никому они не желают.

Собаку посадили на цепь, касики велели своим людям принести бледнолицым бататы и кассаву. А затем корабли покинули бухту. Адмирал несколько разочаровался в Ямайке и велел возвращаться к берегам Кубы.

13 мая корабли снова подошли к Кубе и двинулись на запад вдоль ее южного берега. Сэр Джон Мандевиль и Марко Поло писали, что не то пять, не то десять тысяч островов рассеяны в водах Индий. А в день святого Бонифация-мученика, 14 мая, флотилия вступила именно в такой архипелаг. Сто шестьдесят четыре острова насчитал адмирал. На каждом огромные пальмы возносили к небу перистые кроны, каждый встречал корабли нежным ароматом летних цветов, а через синие прозрачные воды струился свет, и казалось, что этим светом лучится морское дно с бело-розовыми коралловыми лесами.

Пели птицы на разные голоса, цвели деревья, и весь этот архипелаг был подобен райскому саду. Садом Королевы назвал его адмирал, быть может полагая, что ее высочество может украсить собой и земной, и небесный рай.

С правого борта был берег Кубы. Там не раз высаживались моряки, и их неизменно сопровождал Диего. Обжигал ноги белый песок пляжа, такой же белый и такой же горячий, как родные пески в Бухте Четырех Ветров. Узкие тропы вели в лес, но это был странный лес с колючими зарослями, лишь кое-где попадались очень высокие и тонкие пальмы с длинными бледно-зелеными листьями.

— Спрашивай, где Катай, спрашивай, материк или остров эта Куба, — такие наказы что ни день давал Диего адмирал.

Однако с здешними индейцами объясняться было нелегко. Они никак не могли взять в толк, чего же от них хочет странный человек, который говорит на языке нормальных людей, но задает бессмысленные вопросы.

Кубинцы знали: живут они на большой земле, и казалось им, что в целом свете нет страны столь обширной. Их ответы убеждали адмирала, что он следует вдоль берегов необъятного Азиатского материка.

Так шли корабли много дней. А потом начались мели, и флотилия вошла в молочно-белые воды. Именно здесь Диего совершил великое открытие. И открыл он не новую землю, а вещего пророка, кубинского Иезекиля.