Карен Мейтленд - Убить сову

— Нам надо уходить отсюда, — напомнила Целительница Марта. — Бери фонарь.

Тени вокруг нас бушевали и бились. Я слушала её, но не могла двинуться, охваченная неведомым страхом. Она подняла фонарь вверх, прямо мне в лицо.

— Ну же, Настоятельница Марта, надо уходить, и поскорее! Что бы не сделало это с ней, возможно, оно всё ещё где-то здесь.

— Но ребёнок... Мы должны его найти... Я принялась судорожно рыться в опавшей листве, но Целительница Марта крепко ухватила мою руку.

— Послушай, меня, Настоятельница Марта. Мы вернёмся утром и поищем его, но сейчас надо уходить, — она сунула мне фонарь. Рука крепко сжимала мою и тащила вперёд. Ноги не слушались, они как будто не соединялись больше с моим телом. Я прошла несколько шагов, потом поскользнулась на мокрой земле и больно ударилась плечом о дерево.

Боль привела меня в чувство, и я судорожно бросилась выбираться из леса. Теперь уже я тащила за собой Целительницу Марту, стараясь держать её рядом с собой. Кто-то кричал: «Быстрее, быстрее!», не знаю, я или она. Я чувствовала что-то за спиной, нечто, сгущающееся из теней, но боялась оглянуться.

Мы уже почти выбрались к дороге. Лошади вставали на дыбы, дёргали поводья, испуганно оглядывались под вспышками молний. По их бокам били струи дождя. Просто чудо, что они до сих пор не вырвались и не сбежали. Я попыталась унять их, но они всё шарахались от новых ударов молний. Я подсадила Целительницу Марту на лошадь, потом взобралась на свою и ударила пятками в её дрожащие бока. Ледяной дождь жёг глаза, я почти ничего не видела, но гнала лошадь вперёд, надеясь, что она знает дорогу. Я понимала, что глупо гнать галопом, но надо было спешить назад, в бегинаж. Я думала только о том, чтобы скорее оказаться внутри, в безопасности, за закрытыми воротами. Деревья вокруг гнулись, скрипели и стонали под бешеным ветром.

Я не видела Целительницу Марту впереди, пыталась окликнуть, но ветер заглушал слова. Обернувшись на ходу, я увидела — сзади её тоже нет. Должно быть, она опередила меня и теперь за поворотом дороги. Моя лошадь сбивалась в сторону, оскальзываясь в грязи.

Дорогу осветила огромная вспышка молнии, и в короткое мгновение ослепительного света гигантское дерево как будто бросилось на меня, словно освободилось от корней. Лошадь резко рванула в сторону, я перестала видеть. На минуту я решила, что ослепла, но погасло не моё зрение, а фонарь. Он остался лежать где-то в размокшей грязи, и передо мной не было ни малейшего проблеска света. Я даже не могла понять, еду ли в нужную сторону. По лицу ударила ветка, я согнулась, задохнувшись от неожиданной боли. Я била по бокам свою лошадь, надеясь, что несчастное животное всё же сможет найти дорогу, которой я не видела.

В свете ещё одной вспышки молнии я внезапно увидела, что-то, нависшее надо мной, огромное, больше, чем бык, с головой хищной птицы и чёрным изогнутым клювом размером с ладонь. На лице, покрытом перьями, горели огромные немигающие круглые глаза, глубокие чёрные зрачки окружал красный огонь. Чудовище смотрело прямо на меня. Но это не птица, не может быть, чтобы птица... Широкая грудь между огромными крыльями была покрыта не перьями, а голой кожей, белой, как кость, и мокрой от дождя.

Темнота поглотила его. В дюйме от моего лица зловеще щёлкнул клюв. Я вскрикнула, пытаясь закрыть руками голову. Крылья хлопали так, что у меня сбивалось дыхание. Их мрака всё ближе надвигалась пара круглых красных огней.

Лошадь отчаянно заржала, дёрнулась и рухнула. Правое запястье обожгла боль. Я с трудом поднялась, прижимая руку к груди, промокшие юбки, тяжёлые, будто кожаные, били по ногам.

Ветер визжал, как мандрагора, которую выдирают из земли. Libera nos a malo. Я пыталась бежать. In Nomine… In Nomine Patris et… Удары грома отбрасывали меня назад. Молнии вспыхивали, как синие вены.

Внезапно я увидела впереди маленькую ведьму. Пряди мокрых волос, как змеи, облепили её голову, на плече, широко раскинув крылья, сидел и громко каркал огромный ворон.

Потом всё снова погрузилось в темноту. Я прислонилась к дереву, сползла вниз по стволу, сжимая запястье и задыхаясь от боли. Дождь хлестал по лицу. Воздух не попадал в лёгкие, только вода. Я захлёбывалась, тонула.

Прямо передо мной раздалось хриплое карканье. Передо мной, протягивая тонкую, как чёртов коготь руку, стояла девочка-ведьма. Она сделала шаг назад, словно поясняя, что не причинит мне вреда, и поманила за собой. Потом пошла прочь, не глядя, иду ли я за ней. Внезапно мне стало страшно, что она уйдёт и я снова останусь одна. Я с трудом поднялясь на ноги.

— Постой, прошу тебя, подожди!

Она не обернулась, но остановилась, ожидая, а почуяв, что я рядом, так же быстро двинулась дальше. На плече у неё покачивался ворон. Он следил за мной, как будто был её глазами.

Я шла через дождь за ней, как маленькая девочка за матерью, спотыкалась в грязи, промокшая обувь и юбки тянули вниз на каждом шагу. Я едва различала перед собой тёмную фигурку с бледной, мокрой и поблёскивающей от дождя кожей. Только сейчас я сообразила, что девочка голая.

Я тащилась вперёд, прижимая к себе пульсирующую от боли руку, охваченная ужасом ожидания, что в любую минуту на меня из темноты налетит это чудовище. И когда я почувствовала, что не в силах больше сделать ни шага, передо мной показались открытые ворота бегинажа. Я остановилась, ничего не понимая. Привратница Марта выглянула из ворот и с криком выбежала навстречу. За ней — несколько бегинок с фонарями в руках, как будто собравшихся в дорогу. Куда они ходили и когда? Женщины окружили меня.

— Хвала небесам, ты жива! Мы боялись худшего. Собрались идти тебя искать.

Я не могла говорить, лицо онемело, ноги подкашивались. Я пошатнулась и почувствовала, как чьи-то руки обнимают и поддерживают меня. Кто-то коснулся моей руки, и я вскрикнула от боли.

— Ведите её в дом, бедняжка так измучена. Надо поскорее снять мокрую одежду пока она не подхватила простуду. А Целительница Марта с тобой, Настоятельница Марта? Где она? Ты оставила её в безопасном месте?

— Разве она не здесь? — я едва узнала свой охрипший голос.

Все молчали. Женщины переглядывались, и никто не говорил ни слова. Потом Кухарка Марта обняла меня.

— Её лошадь вернулась одна, как и твоя. Мы думали, вы вместе. Но не волнуйся, Настоятельница Марта, мы её найдём. Должно быть, она на дороге, за тобой. Ты ходишь так быстро, никто угнаться не может.

Пега решительно кивнула.

— Мне знакома каждая пядь этой дороги, даже в темноте. Скажи, где вы с ней расстались, и мы найдём её прежде, чем ты успеешь обсохнуть у очага. Иди в тепло и не волнуйся.

Ночь длинная, а день самый короткий.

В дни солнцестояний и равноденствий крылатый демон Лилит, королева ночи, летит над миром, её менструальная кровь орошает пруды и реки, отравляя воду, поэтому в такой день все жидкости в доме нужно закрывать, и никто не может пить из колодцев или ручьев или купаться в озерах и реках, иначе ее кровь осквернит его.