Густав Эмар - Том 17. Твердая рука. Мексиканская месть

Он спустился скорее, чем ожидал, но благополучно, и молодой человек тотчас же очутился среди контрабандистов, которые приняли его, так сказать, в свои объятия.

Итак, дон Маркос остался один на вершине скалы. Убедившись в том, что его юный товарищ спустился на землю здравым и невредимым, он вынул из-за пояса пистолет и, обратившись спиной к морю, выстрелил три раза.

Не более как через две минуты три ракеты, взвившиеся во мраке одна за другой, дали ему знать, что его сигнал заметили и поняли.

— Хорошо! — проворчал он. — Теперь они предупреждены; все идет хорошо.

Он заложил пистолет за пояс и прямо подошел к скале, к которой была привязана реата. Тогда с удивительным хладнокровием он развязал один за другим узлы и отвязал веревку от обломка скалы; оставив только одну петлю и легши животом на землю, держась левою рукою за реату, он подполз в этом положении на край скалы, перелез через него и, уцепившись за реату, спустился, держась одной только рукой.

Это предприятие было самое трудное и самое опасное; малейший промах — и он мог бы слететь в бездну; храбрейший человек не решился бы исполнить подобного маневра, и мы сомневаемся, чтобы сам Блонден, баснословной памяти, осмелился рискнуть спуститься при подобных условиях в такую мрачную ночь и при таком сильном ветре в пропасть в триста метров глубины.

А между тем Маркос нисколько не боялся той ужаснейшей опасности, которой он подвергался. Его движения были смелы и прекрасно рассчитаны. Его товарищи, собравшись внизу у скалы, все храбрые до безумия, смотрели со страхом и трепетом на это ужасное зрелище, наконец Маркос спустился на землю, к величайшей радости контрабандистов, которые невольно ахнули от удовольствия, увидав его здравым и невредимым.

Едва его ноги прикоснулись песка, как он потянул реату к себе и спустил ее на землю.

— Где дон Стефано? — спросил он.

Лейтенант подошел к нему.

— Свезена ли плята пина на корабль? — продолжал он.

— Да, сеньор, — ответил дон Стефано, — я отправил ее на двух лодках.

— Мне кажется, — сказал он строго, — что ее можно было бы отправить на одной.

— Это верно, сеньор, — ответил лейтенант с некоторым смущением, — но я боялся, чтобы эта лодка не была слишком нагружена; к тому же, так как я получил положительные сведения, что нам нечего бояться нападения таможенных…

— Тем более были основания, — прервал он насмешливо, — для того чтобы нагрузить только одну лодку; что значит «ежели нам нечего бояться преследования»?

— Мне казалось… — лепетал тот со смущением.

— Вам казалось, сеньор? — сказал он строго. — Один я отвечаю за все это и поэтому один я имею право распоряжаться. Поспешите же исполнить полученные вами приказания.

Лейтенант опустил голову, выслушав этот строгий выговор, сделанный перед всеми, и удалился, не отвечая, со стыдом.

Прошло несколько минут; дон Маркос в волнении прогуливался по берегу, нахмурив брови, заложив руки за спину, по временам останавливаясь и всматриваясь внимательно в даль, в море, столь бурное за несколько часов, а теперь совершенно спокойное; волны тихо плескались у берега с жалобным ропотом, их белые хребты блистали как брильянты при слабом мерцании звезд, которые здесь и там мерцали на небе.

Ночь подвигалась, уже было около трех часов по полуночи. Вдали над волнами виднелся как будто бы блуждающий огонек, красноватый огонек, не более пятиалтынного, который то подымался на значительную высоту, то погружался в волны; на этот-то огонек устремлялись взоры нетерпеливого контрабандиста. Наконец дон Стефано возвратился к нему.

— Ваши приказания исполнены, — сказал он.

— Хорошо, дон Стефано, — ответил дон Маркос, — я благодарю вас за быстроту, с какой вы исправили вашу ошибку. Может быть, я поступил с вами слишком вспыльчиво; я сожалею об этом; соблаговолите, я вас прошу, принять мое искреннее извинение.

— Сеньор!.. — пролепетал дон Стефано.

— Я надеюсь, что вы не станете сердиться на меня за эту вспыльчивость, извинительную, однако, при тех обстоятельствах, в которых мы находимся, — перебил дон Маркос.

— Между кабалерос достаточно одного слова, сеньор, будьте уверены, что все забыто, — ответил дон Стефано с церемонным поклоном.

— Отчаливай, ребята!.. — скомандовал дон Маркос.

Контрабандисты повиновались, как люди, желавшие покончить это дело и которых все эти промедления начинали выводить из терпения.

На берегу Тихого океана контрабандисты обыкновенно употребляют лодки с заостренным носом и кормою, так же как в китоловных пирогах; но они больше, потому они могут вмещать от двадцати до двадцати пяти человек.

Правда, эти люди бывают стеснены и часть их должна лежать в таких случаях под скамьями гребцов.

Этими лодками управляют веслом с кормы, и они по большей части превосходно ходят; мы должны добавить то, что мексиканские контрабандисты — все отважные моряки, которые маневрируют на этих лодках с замечательной ловкостью.

Вскоре весь экипаж был на корабле; этот экипаж состоял из пятнадцати человек, прекрасно вооруженных ружьями, револьверами, ножами и реатами. Лодка вышла в море и обогнула мыс при общих усилиях сидевших на веслах, которые гнали ее, и она летела, как зимородок по морю, несмотря на ее тяжелый груз из серебряных слитков.

Дон Маркос стоял на корме и управлял лодкой; дон Альбино сидел справа от него, а дон Стефано слева.

Лодка плыла но прямой линии на огонь, о котором мы говорили выше.

Контрабандисты сильно гребли с полчаса; потом, но приказанию дона Маркоса. они затабанили.

Они быстро приближались к кораблю, кузон и высокие мачты которого отчетливо были видны во мраке.

— Эй! На корабле! — крикнул звучно дон Маркос.

— О-ля! — тотчас же ответили ему.

— Вас, кажется, прибило к островам? — продолжал контрабандист. — Не нужно ли вам кормчего?

— Мы ждем его нетерпеливо, — отвечали ему.

Дон Маркос выстрелил. С корабля ответили на этот новый сигнал.

— Подходи! — закричал тот же голос, который уже слышали.

— Приготовьтесь забросить швартов! — сказал дон Маркос своим товарищам…

Все весла разом опустились в море, и лодка опять полетела.

Через несколько минут она пристала к кораблю…

— Вы ли это, сеньор дон Маркос? — спросил моряк, появившись на шканцах.

— Да, сеньор капитан, — ответил контрабандист. И, ухватившись за трап, который ему подали, он поднялся на борт, а за ним поднялись дон Альбино и большая часть его экипажа.

Судно, к которому так смело подошли контрабандисты, был бриг в девяносто тонн, чрезвычайно изящный, очень легкий и, должно быть, прекрасный на ходу; он был содержим в совершенной опрятности и выглядел как игрушка.