Густав Эмар - Том 5. Золотая лихорадка. Курумилла

День прошел спокойно. Пеоны-индейцы, издавна привыкшие относиться с величайшим почтением к обшитым галуном шляпам и большим саблям, предоставили капитану полную свободу делать, что ему угодно. Но старый солдат этой свободой не злоупотреблял и ограничился тем, что приказал подать себе громадную бутыль тамариндовой настойки. Поставил ее на стол, а сам с комфортом расположился на бутаке, откинувшись назад и вытянув ноги, и, потягивая тамариндовую настойку, принялся курить сигаретки из маисовой соломы, которые он тут же вертел с ловкостью, присущей одним только испанцам.

Приблизительно около oration, то есть часов около шести вечера, капитан, все время не перестававший пить и курить, кончил тем, что спокойно уснул. Вдруг его разбудил сильный шум, крики людей, лай собак и ржание лошадей.

— А-а! — проговорил он, покручивая усы. — Это, должно быть, явился, наконец, сам мучачо [64] Мучачо — мальчик, юноша. .

Старый повстанец, стоя у окна, мог всласть насмотреться на сына своего друга, не будучи им замеченным. Он не мог сдержать улыбки удовольствия при виде сильного молодого человека с гордыми чертами лица, с отпечатком в них смелости, дикости и застенчивости.

— Какое будет несчастье, — прошептал он, — если такая чудная натура пропадет здесь без пользы для других и себя! Не моя будет вина, если мне не удастся вывести этого мальчика из того состояния летаргии, в которое он погружен… Я это обязан сделать в память о его бедном отце.

Рассуждая таким образом, он заслышал вдруг звон шпор в зале, соседней с той, где находился. Капитан снова опустился на бутаку и принял свой прежний невозмутимый и равнодушный вид.

Дон Себастьян вошел и, несмотря на то, что уже много лет не видел капитана, сразу узнал его и сердечно приветствовал старинного друга своего отца.

— Ну, мучачо, — сказал капитан после обмена обычными приветствиями. — Признайся, тебе ведь и в голову не приходило, что я могу когда-нибудь заехать в гости?

— Признаюсь вам, капитан, я и в самом деле был далек от мысли, что вы сегодня пожалуете ко мне. Какой счастливой случайности обязан я удовольствию видеть вас у себя?

— Cuerpo de Dios! [65] Тьфу, черт! (исп.) Собираясь заехать сюда, я хотел повидать твоего отца, храброго генерала, voto a brios! [66] Клянусь святыми мощами! (исп.) Известие о его смерти совсем сбило меня с толку, и я еще не совсем пришел в себя.

— Я вам очень благодарен, капитан, за добрую память об отце.

— Сара de Dios! — проговорил капитан, имевший, между прочим, привычку пересыпать свою речь подобными фразами. — Ты благодаришь меня за то, что я сохранил добрую память о человеке, рядом с которым сражался десять лет и которому обязан всем! Да, я сохранил добрую память о нем и надеюсь, canarios! [67] Черт возьми! (исп.) скоро доказать это его сыну.

— Благодарю вас, капитан, хотя и представить себе не могу, зачем доказывать очевидное.

— Ладно, ладно! — отвечал капитан, кусая свои усы. — Зато я отлично понимаю, и с меня этого вполне достаточно. Всему свое время.

— Как вам угодно. Во всяком случае, я прошу вас помнить, что вы у себя дома и чем дольше здесь пробудите, тем больше удовольствия мне доставите.

— Хорошо, мучачо, я ждал от тебя этих слов и очень благодарен тебе за них, но только можешь быть спокоен, я не стану злоупотреблять своими правами.

— Бывшему товарищу моего отца по оружию нечего бояться, что его обвинят в чем-нибудь подобном в этом доме. Но, — добавил он, увидя входящего пеона, — слуга пришел сказать нам, что обед уже на столе… Признаюсь вам, я целый день охотился и буквально умираю с голоду. Если вы окажете мне честь отобедать со мной, мы со стаканами в руках возобновим старое знакомство.

— Это как раз то, что надо, rayo de Dios! [68] Тьфу, пропасть! (исп.) — ответил капитан вставая. — Я хоть и не охотился сегодня, но думаю, что это мне не помешает воздать честь твоему обеду.

И без дальнейших разговоров они перешли в столовую, где их ожидал роскошно и обильно сервированный стол.

По старинному патриархальному обычаю, который, к несчастью, как и все хорошее, начинает исчезать в Мексике, хозяин и слуги обедали все вместе за одним столом. Этот обычай, соблюдавшийся в семействе дона Себастьяна с незапамятных времен, продолжался и при нем, сначала из уважения к памяти отца, а затем потому, что обслуга асиенды состояла из старых, преданных слуг, заменявших своему хозяину недостававшую ему семью.

Капитан дон Исидро Варгас был опытен и хитер, как католический монах. Он отлично понимал, что на молодого человека нельзя нападать сразу. Поэтому решил сначала испытать его хорошенько, узнать слабые стороны его характера, а уж затем приняться за него как следует и заставить переменить ту праздную и бесцельную жизнь, которую он вел до сих пор у себя на асиенде. Следуя этой тактике, капитан прогуливался с ним, ездил на охоту и вообще принимал участие во всех развлечениях, не одним словом не заикаясь о цели своего пребывания на асиенде. Все, что он позволял себе — это осторожно намекать на прелести столичной жизни, на то, как легко там сделать блестящую карьеру такому молодцу, как дон Себастьян, стоит только поехать в Мехико. Но молодой человек пропускал эти намеки мимо ушей и как будто даже не понимал их.

— Терпение! — шептал капитан. — Я все-таки кончу тем, что найду слабое место в его доспехах, и если мне не удастся его убедить, значит я уже очень плохой дипломат.

И он снова принимался вести атаку, действуя все так же намеками и не обескураживаясь невозмутимым равнодушием молодого человека.

Дон Себастьян исполнял свои обязанности гостеприимного хозяина с чисто мексиканским радушием и не жалел ничего, чтобы только доставить удовольствие гостю, старому другу его отца. Капитан с видимым удовольствием наслаждался развлечениями, которые устраивал для него молодой человек, и, с нескрываемым восторгом следя за той кипучей деятельностью, какую проявлял молодой Гверреро, все больше приходил к убеждению, что не ошибся. Если пробудить в сердце юноши честолюбие и жажду развлечений, тогда не трудно будет заставить его переменить это бесцельное существование селянина.

Во время охоты в прерии, в окрестностях асиенды, капитан не раз имел случай любоваться, как мастерски ездил молодой человек верхом и какого совершенства он достиг во всех упражнениях, требующих силы, гибкости и, в особенности, ловкости.

Один раз, когда охотники, сломя голову, летели вдогонку за великолепным семилетним оленем, которого только что согнали с места, они очутились лицом к лицу с кугуаром. Зверь вырос перед ними точно из-под земли и, видимо, не расположен был уступить дорогу.

Кугуар — это американский лев, у него нет гривы. Подобно всем остальным хищникам Нового Света, он редко нападает на человека, и только доведенный до последней крайности кидается на него, но тогда он нападает с такой яростью, что борьба с ним представляется очень опасной.