Густав Эмар - Том 3. Пограничные бродяги. Вольные стрелки

— Благодарю, донья Кармела, благодарю, — отвечал он прерывающимся от волнения голосом, — благодарю за доброе слово! Оно показывает, что вы не забыли меня.

— Забыть вас? Вас, которому после моего отца я обязана всем, больше чем кому-либо! О! Вы знаете, это невозможно!

— Еще раз благодарю! Донья Кармела, вы не знаете, не можете знать, каким счастливым чувствую я себя сейчас. Всей жизни моей, если я отдам ее вам, будет недостаточно, чтобы выразить все счастье, которое я чувствую. Вы наконец свободны! Храбрый Транкиль, я был уверен, что он преуспеет в этом!

— Увы, друг мой, этот успех ему дорого стоил.

— Что хотите вы сказать? Он не опасно ранен, надеюсь?

— Я боюсь, что опасно, мой друг.

— О! Мы спасем его.

— Подойдите сюда, Ягуар, — проговорил слабым голосом охотник, — дайте мне свою руку, я сожму ее в своих.

Молодой техасец быстро подошел.

— О! Слава Богу, — воскликнул он и протянул свою руку.

— Жаркое было дело, друг мой, — начал канадец, — это был настоящий тигр.

— Да, да, это ужасный противник; но вы одолели его?

— Благодарение Богу! Но у меня на всю жизнь, если только Господь не возьмет ее у меня, остались его отметины.

— О, будь он проклят! Надеюсь, что они пройдут.

Охотник покачал головой.

— Нет, нет, — отвечал он, — я весь покрыт ранами и не стану обманываться относительно ждущей меня судьбы: эти раны опасны.

— Неужели вы не надеетесь на выздоровление?

— Я не говорю этого, но повторяю, что долго еще мне нельзя будет возвратиться в прерии, — проговорил Транкиль с грустной улыбкой.

— Кто знает! Всякая рана, от которой человек не умер, может быть залечена, говорят индейцы, и они правы. А что сталось с этим человеком?

— По всей вероятности, он погиб, — глухим голосом проговорил Транкиль.

— Ну, туда ему и дорога.

В эту минуту капитан Джонсон отворил дверь в каюту.

— К бригу подходит баркас с парламентерским флагом. Что делать? — спросил он.

— Принять его, Боже мой! Принять его, мой дорогой Джонсон. Этот баркас, если только меня не обманывает предчувствие, несет нам добрые вести.

— Мы все, ваши друзья, хотим, чтобы вы были с нами и выслушали предложения, которые нам несомненно сделают.

— Что вы скажете, Транкиль? — спросил молодой предводитель, обращаясь к старому охотнику.

— Идите, друг мой, куда призывает вас долг, — отвечал Транкиль, — мне надо отдохнуть. Да, наконец, вы ведь не надолго уйдете, не правда ли?

— Конечно! И как только я освобожусь, я вернусь к вам и прикажу перенести вас на берег. Состояние ваше требует попечения, которого вы не можете иметь здесь.

— Я согласен, друг мой, тем более что, я думаю, воздух суши действительно поможет мне.

— Вот и отлично, значит, решено! — радостно проговорил Ягуар. — До свидания!

— До свидания! — отвечал Транкиль и в изнеможении упал на подушку.

Молодой вождь поклонился Кармеле, которая проводила его печальным, ласковым взглядом, и поднялся вслед за капитаном на палубу.

В следующем повествовании мы вновь встретимся со всеми действующими лицами этой длинной эпопеи — борьбы за освобождение Техаса. Мы дошли теперь до той минуты, когда вполне определились силы и взаимное положение противников. Свобода и деспотизм стали лицом к лицу, друг против друга, и от одной битвы, быть может, будет зависеть участь целого народа, судьба огромной и прекрасной страны.

Скваттеры — так называли колонистов, поселившихся в Северной Америке.

Воинственные индейцы (исп.).

В результате Семилетней войны 1756–1763 гг. Канада, бывшая до того французским владением, отошла к Англии.

Ей-богу! (англ.)

Пиастр — старинная испанская серебряная монета.

Лье — французская путевая мера длины, равная 4, 44 км.

Тигреро (дословно — охотник за тиграми) — так в Испанской Америке называли охотников на хищников из семейства кошачьих.

Мы не знаем ничего страннее того разговорного языка, который приписывается неграм; этот жаргон прежде всего замедлил бы рассказ, а затем он, по большей части, не соответствует действительности, — двоякая причина, позволяющая нам не употреблять его здесь. — Примеч. автора.

Манада — стадо, табун.

Длинные Ножи — так индейцы называли воевавших с ними американцев.

Черт возьми! (франц.)

Мескаль — крепкий алкогольный напиток.

Бутака — складное деревянное кресло, скамейка.

Альфальфа — люцерна, клевер.

Рефино — особый сорт водки.

Сарапе — шерстяной плащ ярких цветов, мексиканская национальная одежда.

Черт возьми! (исп.)

Пеон — наемный работник.

Асиендадо — владелец асиенды, как в Мексике называют поместья и фермы.

Черт побери! (исп.)

Тысяча чертей! (исп.)

Инсургенты — повстанцы.

Но, клячи! (исп.)

Приятель (исп.).

Анауак — техасское селение на побережье залива Гальвестон, после столкновения возле которого в 1832 г. мексиканские гарнизоны были выведены из Техаса.

Нинья — малышка; ласковое обращение к девушке.

«Янки дудл», популярная американская песня времен войны за независимость США.

Орегано — душица, майоран.

Слава Богу! (исп.)

До скорого свидания (исп.).

Черт побери! (исп.)

Пречистая дева Мария! (исп.)

Непорочное зачатие! (исп.)

Святая вечеря! (исп.)

Да хранит вас Господь (исп.).

Смотри роман «Пограничные Бродяги». — Примеч. автора.

Вперед! (исп.)

Боже правый! (исп.)

Сахем — верховный жрец у некоторых индейских племен.

Гачупины, люди, носящие башмаки, — презрительное название, данное индейцами испано-американцам еще в эпоху открытия Америки.

Глашатай (индейск.).

Врачевательное копье — ритуальный жезл для изгнания злых духов.

Пронунсиаменто — переворот с целью захвата власти.

Мексиканский священник Мигель Идальго (1753–1811) возглавил в 1810 г. восстание против испанского владычества.