Густав Эмар - Том 3. Пограничные бродяги. Вольные стрелки

Пограничные бродяги сбегались к капитану, запыхавшиеся, подобно жаждущим крови тиграм.

— А-а! — радостно воскликнул Грегорио Фельпа, проводник-предатель, бросаясь вперед. — Ты не уйдешь от нас!

— Ты лжешь, негодяй! — ответил ему капитан.

И подняв обеими руками железную полосу, он раздробил ею череп драгуну, который упал на землю, не успев даже вскрикнуть.

— Еще один, — сказал капитан, снова взмахивая полосой.

Толпа, с минуту застывшая на одном месте, завыла от ужаса.

Капитан быстро опустил свой рычаг и стал сдвигать мешок к краю пропасти.

Это движение возвратило пограничным бродягам всю силу их гнева и ярости.

— Смерть ему! Смерть! — кричали они.

— Стойте! — сказал Ягуар, бросаясь вперед и расталкивая всех попадавшихся ему на пути. — Не смейте его трогать, человек этот принадлежит мне.

Услышав эти слова, все остановились.

Капитан бросил свой рычаг. Последний мешок только что скатился в пропасть.

— Сдайтесь, капитан Мелендес, — сказал Ягуар, бросаясь к офицеру.

Тот обнажил саблю.

— Я предпочитаю умереть, — ответил он.

— Так защищайтесь.

Противники вступили в бой. В течение нескольких секунд слышался яростный лязг их сабель. Вдруг капитан заставил отлететь оружие своего противника на десять шагов в сторону. Не дав Ягуару опомниться от этой неожиданности, офицер бросился на него и, как змея, обвился вокруг его тела.

Враги начали кататься по земле.

В двух шагах позади них была пропасть.

Все усилия капитана были направлены на то, чтобы увлечь Ягуара на самый край пропасти. Но тот, угадывая его план, всячески старался освободиться из его рук.

Наконец, после нескольких минут борьбы руки, сжимавшие тело Ягуара, стали слабеть, и молодому человеку удалось, собрав остаток своих сил, освободиться от объятий врага и подняться на ноги.

Но едва успел он это сделать, как капитан, который, казалось, утратил всю свою мощь, прыгнул, как тигр, схватил своего противника и сильно его толкнул.

Ягуар, не успевший еще опомниться от недавней борьбы, пошатнулся и, испуская громкий крик, потерял равновесие.

— Наконец!.. — воскликнул капитан с дикой радостью.

Присутствующие вскрикнул от ужаса и отчаянья.

Враги исчезли в пропасти.

Значительная часть Нового Света до сих пор еще покрыта громадными девственными лесами, которые не тронуты рукою человека и в полной неприкосновенности сохраняют лежащую на них со дня создания мира печать величия. Лесные охотники — удивительный кочевой класс людей, выходцев из различных европейских стран и по преимуществу французов — единогласно утверждают, что для каждого, кто желает проникнуть в эти леса, с первых же шагов начинаются почти неодолимые трудности (в дальнейшем они как бы отступают и через некоторое время исчезают совершенно). Кажется, что природа хочет защитить цепью всевозможных препятствий таинственный сумрак этих вековых лесов, в которых совершаются ее неведомые чудеса.

Много раз за время наших странствований по Америке нам приходилось убеждаться в справедливости такого наблюдения. Это странное распределение лесной растительности, при котором опушка заполняется паразитными растениями, переплетающимися друг с другом, вросшими одно в другое и пускающими отростки во все стороны с почти невероятною силой произрастания, всегда казалось нам загадкой, интересной с различных точек зрения, особенно с научной.

Нам думается, что развитию растительности благоприятствует циркуляция воздуха.

Воздух, окружающий огромные пространства, покрытые высокорастущими деревьями, волнуемый различными течениями, проходящими беспрепятственно в верхних слоях атмосферы, проникает до известной глубины в чащу деревьев и дает пищу всевозможным паразитным кустарникам и ползучим растениям. На некоторой глубине воздух уже не так часто обновляется, зародыши низко растущих растений не имеют постоянного притока главной своей пищи — угольной кислоты и за недостатком ее чахнут и погибают.

Насколько это верно, подтверждается тем обстоятельством, что там, где рельеф местности благоприятствует обмену воздуха, например по течению реки или по ущелью, открытому господствующим ветрам, растительность бывает обыкновенно гораздо разнообразнее и пышнее, чем на плоских низменностях или ровных плато.

Можно смело утверждать, что ни одна из тех мыслей, которыми мы начали настоящую главу, не зародилась в уме отца Антонио [36] Смотри роман «Пограничные Бродяги». — Примеч. автора. в то время, когда он неслышно и осторожно пробирался под деревьями, оставив человека, оказавшего ему помощь и, вероятно, спасшего ему жизнь, биться как он мог и умел с шайкой краснокожих, которые на него напали и против которых он вряд ли мог защищаться.

Отца Антонио нельзя было, однако, считать трусом — вовсе нет. Во многих критических обстоятельствах он являл истинную храбрость, но это был человек, которому род его жизни доставлял неисчислимые выгоды и был источником бесконечного наслаждения, жизнь ему казалась прекрасной, и он делал все, что было в его силах, лишь бы проводить ее без забот и среди всякого рода удовольствий. Так, например, идти навстречу опасности казалось ему несовместимым с его положением и правилами благоразумия, но, когда опасность становилась неизбежной, он, как все доведенные до крайности люди, делался грозным и страшным для всех тех, кто так или иначе вызывал в нем взрыв гнева.

В Мексике, как и вообще в латинской Америке, духовенство набирается среди бедных классов населения и состоит из людей, отличающихся грубым невежеством и, по большей части, более чем сомнительной нравственностью. Различные монашеские ордена, составляя почти третью часть населения, живут в полной независимости, вне какого-либо подчинения и контроля. В среду свою они принимают людей всякого рода. Надеваемое ими духовное платье служит покровом, дозволяющим им с полной свободой предаваться своим порокам, из которых наименьшие, без сомнения, леность, любовь к роскоши и пьянство.

Тем не менее они пользуются у индейцев, принявших христианство, громадным авторитетом и уважением, но этот окружающий их ореол святости они самым бессовестным образом употребляют для вымогательства у этих бедных людей денег под самыми пустыми предлогами. В конце концов распутство духовенства в этих несчастных областях, уже состарившихся и клонящихся к упадку, не изведав юношеского развития сил, дошло до такой степени, что, являясь невозможным и святотатственным в глазах европейца, стало казаться обычным для окружающих людей и не привлекало уже ничьего внимания.