Густав Эмар - Том 2. Степные разбойники. Закон Линча

Он поспешно обернулся и увидел перед собой Паука.

— Куда идет мой отец? — спросил индейский воин. — Мой отец, вероятно, ошибся.

— Почему? — удивился Натан, стараясь сохранить хладнокровие.

— Лагерь кончается здесь.

— Ну и что же из этого?

— Разве мой отец не просил у вождя гостеприимства?

— Да, конечно, просил.

— Куда же он идет?

— Я иду в лес собирать некоторые растения, которые мне нужны для приготовления лекарств.

— О-о-а! — возразил индеец. — Если вы скажете это вождю, то он, несомненно, позволит вам идти.

— Разве я пленник?

— Нет. Но вождь отдал приказ, чтобы никто без разрешения не выходил из лагеря, а так как для моего отца не было сделано исключения, то и он должен подчиниться этому приказу.

— Хорошо. Я останусь, но буду помнить, каково гостеприимство у команчей.

— Мой отец неправ, и честь племени требует, чтобы это дело разрешилось немедленно. Пусть мой отец следует за мной к нашему вождю.

Натан почувствовал ловушку. Предложение Паука было ему очень не по вкусу, но делать было нечего, и он вынужден был согласиться.

— Пойдем, — сказал он индейцу, и они вместе направились обратно к вигваму вождя.

Единорог сидел перед своим вигвамом, окруженный старейшинами племени. Около него, опираясь на ружье, стояла Белая Газель.

Когда мнимый шаман появился перед этим собранием, то никто из индейцев и виду не подал, что им известно, кто он такой.

Американец окинул их пытливым взором.

— Я попался, — пробормотал он, — они что-то слишком уж спокойны.

Тем не менее он уверенно остановился перед ними, скрестил руки на груди и ждал.

Тогда Белая Газель подняла голову, в упор посмотрела на него и сказала:

— Натан, вожди просят, чтобы вы продемонстрировали одно из тех чудес, которые умеют совершать их шаманы.

Взоры всех с любопытством обратились на американца. Все ждали его ответа, чтобы судить, трус он или нет. Натан это понял, пренебрежительно пожал плечами и сказал с презрением:

— Команчи — собаки и старые бабы, а охотники нашего племени гонят их ударами бичей. Они считают себя такими хитрыми, а между тем белый обманул их, и если бы не вы, то они ни за что не узнали бы меня.

— Итак, вы сознаетесь, что вы не индейский шаман?

— Конечно нет, карай! Эта индейская шкура, которую я на себя напялил, слишком воняет и давит мне на плечи. Я с наслаждением скину ее.

Белая Газель с улыбкой обернулась к Единорогу.

— Вы видите, вождь? — сказала она.

— Да, вижу, — отвечал он и, обращаясь к американцу, продолжал. — Мой брат воин в своем племени?

Натан усмехнулся.

— Я сын Красного Кедра, непримиримого врага вашего племени, и мое имя Натан, — отвечал он бесстрашно. — Делайте со мной что хотите, собаки, но вы не вырвете у меня ни одного стона, ни одной слезы, ни одного вздоха, ни единой жалобы!

При этих словах по рядам присутствующих пробежал одобрительный ропот.

— Ага, — сказал Единорог, которому Белая Газель, прошептала что-то на ухо. — Зачем же сын Красного Кедра явился в лагерь команчей.

— На этот вопрос мне очень трудно ответить вам, вождь, — откровенно заявил Натан. — Я не искал вас, а только хотел проскользнуть мимо ваших заслонов и уйти.

Недоверчивая улыбка заиграла на губах Белой Газели. Она покачала головой.

— Натан принимает нас, вероятно, за детей, если думает, что мы поверим такому вздору, — сказала она.

— Вы можете думать что вам угодно. Мне все равно, я сказал правду.

— Это маловероятно. Ваш отец и брат, без сомнения, также находятся недалеко отсюда? — спросила девушка.

— Что касается их, то пусть черт свернет мне шею, если я знаю, где они находятся в настоящее время.

— Я ожидала от вас подобного ответа. К несчастью для вас, воины уже разосланы по всем направлениям и скоро обнаружат их.

— Не думаю. Впрочем, мне до них нет дела. Тем лучше для них, если они спасутся, и тем хуже для них, если их поймают!

— Мне, очевидно, нет надобности говорить вам о том, какая участь вас ожидает.

— Я уже знаю. Достойные краснокожие, вероятно, позабавятся тем, что изрежут меня живьем на куски или сожгут на медленном огне, или сделают со мной еще что-нибудь подобное.

— А если вам даруют жизнь, то вы согласитесь открыть, где находятся ваши отец и брат, а также ваш достойный друг брат Амбросио?

— Клянусь, что нет. Я бандит, с этим я согласен, но я никогда не был ни изменником, ни доносчиком. Запомните это и, если вы желаете видеть, как умирает настоящий мужчина, то приходите посмотреть на мою казнь.

— Ну что? — спросил Единорог у Белой Газели.

— Он не хочет сказать, — отвечала она. — Но, несмотря на его решимость, мучения, может быть, заставят его проговориться.

— Итак, — продолжал вождь, — ваше мнение, что…

— Мое мнение таково, — перебила она с живостью, — что следует быть с ним таким же безжалостным, каким был он по отношению к своим жертвам.

— Хорошо.

Единорог указал на американца.

— Уведите пленника, — сказал он, — и пусть приготовят все необходимое для казни.

— Благодарю, — произнес Натан. — По крайней мере, мне не придется долго ждать. Это будет мне большим утешением.

— Подождите радоваться. Посмотрим, что вы скажете завтра, — насмешливо сказала ему Белая Газель.

Натан ничего не ответил и удалился под конвоем двух воинов, насвистывая сквозь зубы.

Воины крепко привязали его к стволу дерева. Убедившись, что он не сможет убежать, оба они ушли.

Оставшись один, Натан беспечно произнес:

— А все-таки я сумел сыграть свою роль недурно. Если бы не этот дьявол в образе женщины, то я был бы теперь спасен, я уверен в этом!

Скрываясь в ветвях высокого платана, Красный Кедр заметил своего сына, привязанного к стволу дерева.

Скваттер не любил сыновей. Все его чувства были сосредоточены на Эллен. Как отца его мало интересовало, жив ли Натан или умер, но, увидев сына поставленным жестокой судьбой в такое тяжелое положение, он жалел его, как храброго товарища и ловкого стрелка, на которого можно смело положиться в любой схватке.

Красный Кедр решил освободить своего сына — не из любви к нему, а для того, чтобы иметь лишнее меткое ружье на случай атаки.

Ночь сгущалась, огромные грозовые тучи с глухим громом заволакивали небо и заслоняли звезды. Ночной ветер усилился и жалобно завыл на ветвях столетних деревьев девственного леса.

Крепко связанный, Натан спал или притворялся спящим. Два воина, улегшиеся неподалеку, чтобы сторожить его, видя, что их пленник, по-видимому, спокойно покорился свой участи, задремали.

Вдруг с вершины дерева, под которым лежал Натан, донесся слабый звук, похожий на свист ужа.

Натан поспешно открыл глаза и быстро огляделся, стараясь не производить при этом ни малейшего шума, чтобы не потревожить караульных.