Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена

На пути вдоль реки до Альгодонеса тропа светилась в ночи огнями лагерей переселенцев, и я ехал между группами фургонов. Земли поначалу были обработанные, потом пошла поросшая кустарником меса. Дель-Норте оказалась ýже, чем я ожидал – когда слышишь название «Рио-Гранде» [1025], то представляешь себе нечто большое, даже по сравнению с Миссисипи, тоже весьма немаленькой, – но она была не шире Темзы. Поток мутной воды струился между поросших тополями берегов, на южном краю горизонта пейзаж разнообразили вздымающиеся к небу уродливые утесы. На следующую ночь я остановился в Альбукерке – большой деревне, разросшейся благодаря караванам и хижинам мексиканских и американских старателей, работавших на золотых приисках по соседству.

Здесь я продал мула и решил перебраться на западный берег. Вокруг брода скопились тучи палаток и фургонов, а людской муравейник кишел, переправляя транспорт и пожитки на плотах и плоскодонках. Река здесь была довольно быстрой, а примерно в четверти мили от берега находились песчаные отмели. Я видел, как одну лодку аккуратно вытолкали шестами на фарватер, но она вдруг стала медленно тонуть. Потерпевшие кораблекрушение орали и барахтались в воде, тянули за веревки, мешая друг другу и усиливая хаос. Западный берег оказался, к слову, не лучше восточного, и я продолжил путь на юг по дороге для фургонов, весьма оживленной в обоих направлениях.

Именно тогда я открыл для себя новое удовольствие в путешествии верхом по Дикому Западу. Как понимаете, я немало времени провел в седле во время пути через прерии, но то было иное – теперь я остался один и мог распоряжаться собой по своему усмотрению. Во всех прочих частях света ты галопом мчишься из одного пункта в другой, будто кто тебя подгоняет, но тут все не так. По причине, наверное, огромных расстояний, время теряет свое значение – ты просто едешь себе и едешь, наслаждаешься свежим воздухом, пейзажами и своим собственными мыслями о женщинах, доме, охоте, выпивке, богатстве или о том, что ждет тебя за следующим холмом. Все так легко и замечательно, куда ни кинь: останавливаясь на ночевку, ты разводишь костер и заворачиваешься в одеяло или присоединяешься к другим таким же путникам. Можешь не сомневаться – встретят тебя радушно, предложат разделить ужин, плеснут кофе или чего покрепче. Но это, как понимаете, на обжитой территории.

Долина Дель-Норте, вопреки страшилкам Харрисона, была обжита достаточно хорошо, и если ландшафт тут не назовешь самым красивым на континенте, его новизна привлекала меня. Это не совсем долина в привычном для нас, англичан, значении этого слова. Река течет в обрамлении гребенок из тополей, минуя мексиканские деревушки, полные бродячих собак и бездельников в сомбреро – последние все без исключения либо уже дрыхнут, либо готовятся отойти ко сну. Но кто-то здесь все-таки работает, наверное, поскольку частенько встречались возделанные поля с расположенными поблизости ранчериями или асиендами – некоторые из них были весьма красивые. Далее по обе стороны простиралась поросшая кустарником равнина с темнеющим на востоке горным хребтом. Больше глазу зацепиться было не за что, исключая разве черную коническую скалу по левую руку, которую я наблюдал всю дорогу. Не Бэкингемшир, конечно, но сгодится – любой пейзаж без индейцев мне был вполне по вкусу.

Через шесть дней после выезда из Санта-Фе я прибыл к броду у Сокорро, где застал настоящее столпотворение переселенцев. В нескольких милях от брода Дель-Норте делала большой крюк к западу, и, судя по карте, я пришел к выводу, что могу сэкономить массу времени, если возьму к югу от реки и выйду к ней снова за горами Кристобаля, у Донья-Ана. Я заикнулся об этом драгунскому курьеру, с которым завтракал в Сокорро. Тот всплеснул руками и поинтересовался, не желаю ли я сообщить ему свою фамилию, дабы он мог сообщить потом моим родственникам?

– Вы, конечно, можете ехать по этой дороге, – с издевкой говорит он. – Она ровная и удобная, этого не отнимешь. Но я бы хорошо подумал, прежде чем рекомендовать ее. Конечно, вдруг вам вполне по нраву все эти сто двадцать пять миль лицезреть скалы, песок и мертвые кости? Их более чем достаточно вдоль старой фургонной колеи. Только воды там нет, разве что набредете на дождевую лужу у Лагуны или Пойнт-оф-Рокс. Но это вряд ли в такое время года. Впрочем, беспокоиться не стоит – апачи сдерут с вас кожу раньше, чем вы подохнете от жажды. Именно поэтому, – продолжает чертов остряк, – эту дорогу называют Хорнада дель Муэрто – Переход Мертвеца. Есть только один способ пройти по ней: накачать своего скакуна водой так, чтоб из него лилось, захватить с собой две большие фляги, выехать часа в три утра и лететь, как ветер. Потому как, если вы не преодолеете ее за сутки… значит, не преодолеете никогда. Держаться реки, говорите? Верно, парень, это как раз то, что вам надо. Всего наилучшего. [1026]

В результате я, как и большинство эмигрантов, пересек реку и продолжил путь по тропе вдоль западного берега. Кое-кто из переселенцев брал курс прямо на запад, направляясь одному Богу известно в какой край. Движение стало не таким оживленным, и ко времени прибытия к Фра-Кристобаль я по большей части ехал в одиночестве. Время от времени встречались небольшие деревушки или группки переселенцев, но к исходу второго после выезда из Сокорро дня дорога стала совсем унылой. Слева за рекой маячила зловещая черная скала, справа простирались поросшие кустами холмы, а впереди не было заметно ни единого признака жизни.

В первый раз со времени побега из Санта-Фе по спине у меня пробежал холодок; в голове моей роились рассказы падре о бандах дикарей, держащих в страхе этот край, вперемежку с картинами разграбленных деревень и сожженных фургонов. Мне начали мерещиться наблюдающие из-за кустов и камней лазутчики, и стоило кóму перекати-поля пересечь передо мной дорогу, я пугался едва не до смерти. Где-то вдалеке выл койот, а ветер зловеще шуршал листьями тополей. Свет постепенно мерк, и вместе с ним таяло мое мужество. Потом наступила темнота, и ночной холод пробрал меня до самых костей.

Не оставалось ничего иного, как заночевать здесь, притулившись под кустом, и дожидаться рассвета. Ни за что на свете не отважился бы разжечь в этом жутком месте огонь. Но, не успев подумать об этом, я заметил в темноте отблеск, очень похожий на свет костра. Сглотнув, я потихоньку двинулся к нему, ведя лошадь в поводу. Есть шанс, что это охотники или эмигранты, но возможно, и нет. Так и есть, костер, причем большой, лагерный. Я застыл в нерешительности, но тут раздавшийся в темноте голос заставил меня подскочить фута на три.

– Ola! Que quiere usted? Quien es usted? [1027]