Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена

– Еще пару недель, – говорит он, – и я закрываю лавочку. Эй, Том, какое сегодня число?

Официант сказал, что с вечера было первое августа, но поскольку сейчас уже утро, то значит, второе. Проклятье, еще пара месяцев – и Элспет заметит, что чего-то не хватает. Я спросил слугу, когда уходит дилижанс в Шайен.

– Но ты ведь не уезжаешь сегодня? – проворчал Хикок. – Адовы колокола, мы даже еще и не выпили! Зачем так спешить? – Он воздел палец. – Ты слишком суетишься, вот в чем беда – ты, как маятник, который все время качается и никак не может остановиться. Что тебе сейчас нужно, так это хорошенько выспаться, хорошенько позавтракать вечерком, принарядиться. В «Белла-Юнион» найдется пара отличных девчонок, и мы напрочь снесем крышу с этого городишки…

– Твоими бы устами, Джеймс. Прости, но я пас. Знаешь, а почему бы тебе не отправиться со мной в Шайен, и мы бы могли хорошенько повеселиться там, прежде чем я сяду на поезд?

Но этот лентяй отказался, и мы выползли на крыльцо отеля с целью поглазеть на звезды и проверить, в правильном ли порядке разложены по канавам пьяницы. Близился рассвет, и я буквально валился от усталости.

– Слишком поздно, чтобы ложиться, – говорит Билл.

Но я все-таки прикорнул на пару часов и поспел в контору как раз вовремя, чтобы попасть на южный дилижанс. Обычная толпа бездельников и мальчишек собралась поглазеть на экипаж с горой поклажи на крыше. Внутри кроме меня ехали трое: пожилая пара и лоснящийся торговец виски в клетчатых штанах и с расширяющимися книзу баками. Они уже заняли места, а возница орал: «Все на борт! Все на борт, кому до Кастер-Сити, Кемп-Робинсон, Ларами и Шай-е-ена!» Я побежал по обочине под ободряющий свист зевак и взгромоздился в дилижанс. Поехали мы на север, и коротышка-торговец пояснил, что мы обогнем квартал, после чего повернем на юг.

– Надо кое-что выгрузить у Финнегана и в «Номере десять», – говорит.

Мы оставили у Финнегана ящик с образцами его товара и выехали на главную улицу, кишевшую повозками и всадниками, направляясь к салуну «Номер десять». Хикок говорил, что там находится его логово. И точно: когда мы подкатили, старина дышал воздухом на дорожке. Сюртук он снял, и обе пушки торчали на всеобщее обозрение.

– Есть еще время составить мне компанию, Джеймс! – крикнул я из окошка. Он подошел пожать мне руку, но отрицательно покачал головой.

– У меня там Шкипер Мэсси, – говорит. – И я намерен размотать ему кишки от ада до Хьюстона… Ах, прошу прощения за мой язык, мэм. Я был несдержан.

Он приподнял шляпу, извиняясь перед пожилой леди. Очень чувствительный в этом отношении был наш Дж. Б. Хикок.

Даме это принесло мало пользы, поскольку возница обнаружил сломавшуюся чеку и озвучил это всему округу в подходящих случаю выражениях. Местный мальчишка был послан за деталью и кувалдой. Хикок подмигнул мне и сказал:

– Не ведись на деревянные монетки [1185], Флэши!

После чего скрылся за дверью салуна «Номер десять». В окошке показалась багровая физиономия кучера, который заверил, что «десять минут от силы, ребята, и поедем». Мы сидели в дедвудском дилижансе и терпеливо ждали.

– Прошу прощения, сэр, – говорит тут продавец виски, наклоняясь ко мне. – Я и впрямь слышал английский акцент?

Я сухо кивнул.

– Ну и ну, это так здорово, сэр! – он приподнял цилиндр и протянул лапу. – Счастлив познакомиться, в самом деле! Меня зовут Хоскинс, сэр. К вашим услугам… – Торговец порылся в бумажнике и сунул мне визитку. – Разъездная торговля винами, ликерами и высококачественными спиртными напитками.

Он расплылся в улыбке, а я подумал: «Боже, сделай так, чтобы он сошел в Кастер-Сити – стоит такая жара, а я устал, как пес, и хочу отдохнуть».

– Позвольте приветствовать вас на великом американском Западе, сэр? А, так вы бывали здесь прежде? Что ж, в таком случае надеюсь, что эта ваша поездка оказалась столь же приятной, как предыдущая.

(Седьмой пакет «Записок Флэшмена» обрывается здесь, без каких-либо комментариев или пояснений со стороны автора, описанием событий утра 2 августа 1876 года, дня, когда Дикий Билл Хикок был застрелен в салуне «Номер десять» городка Дедвуд.)

Составленная Флэшменом карта Литтл-Бигхорна грешит неточностями в деталях (русло реки и размещение различных кругов племен), но согласуется с другими источниками, показывая продвижение Кастера вдоль утесов, вниз по оврагу Целебного Хвоста к месту близ брода, а затем на север вверх по склону Жирных Трав в попытке достичь высоты, помеченной как «Х», где остатки его сил были зажаты между индейцами Желчного Пузыря, атаковавшими из оврага и охватывающим движением кавалерии Бешеного Коня. Подчеркнутые фамилии (напр. Кастер) означают место, где погибли те или иные подразделения вместе с их командирами. – Примеч. Дж. М. Ф.

Самым удивительным в рассказе Флэшмена о том, что именно он был отцом Фрэнка Груара – Стоящего Медведя, знаменитого скаута и одной из самых загадочных персон Дикого Запада, является то, насколько это сходится с установленными фактами. То, что у него мог родиться от Клеонии сын и что мальчик вырос среди индейцев, вовсе неудивительно, учитывая историю отношений Флэшмена и Клеонии. Их ребенок был не единственным в своем роде: выращенные в племенах полукровки встречались часто – о самом Кастере говаривали, что его мать была шайенка, хотя в свете характера генерала это выглядит не слишком правдоподобно. Также нет ничего из ряда вон выходящего в том, что человек смог одинаково вести жизнь индейца и белого. Помимо указания Флэшмена, существует еще достаточно свидетельств, что Фрэнку Груару это удавалось, причем с успехом, ставящим в тупик сегодняшних историков, не говоря уж о его современниках. Можно еще вспомнить случай Джеймса Бекуорта, мулата, ставшего индейским вождем, вернувшегося затем на белую сторону фронтира, чтобы снова потом уйти в прерии.

Но вернемся к Груару. Факт, что он служил скаутом у Крука в кампании 1876 г. и зарекомендовал себя одним из лучших разведчиков американской армии. Но кем именно он был, откуда взялся, точно никто не знал, и это служило предметом ожесточенных дискуссий. Некоторые считали его белым, другие – индейцем. Существовала теория, что он наполовину индеец, наполовину негр (что любопытно), еще одна называла его сыном французской креолки (еще любопытнее). Сам Груар, много раз отказывавшийся сообщать подробности о своей жизни и потерявший все свои записи во время пожара, в 1891 г. согласился наконец поведать свою историю одному газетчику по имени де Барт. История получилась захватывающая.