Нина Соротокина - Гардемарины, вперед! Книга 1 и 2

Непрофессионалу покажется глупой его затея спрятать в ходе следствия столь важный проступок - опросные листы штудируются самим Шуваловым. Но папки с делами пухнут на глазах, вопросов будет много, каждый подследственный и свидетель будут петь свою песню. Если постараться, то побочную линию о подмене Сакромозо можно уподобить слабому ручейку, который вливается в широкую реку, а там уж вся вода перемешана. Главное, чтоб Белов правильно повел себя на допросе. Надобно ему об этом намекнуть…

Все логично, все правильно, но была у этого предмета изнаночная сторона, которая несказанно мучила Дементия Палыча, а правильнее сказать - томила. Ранее он никогда не брал взяток, почитал себя человеком честным и гордился этим. Дементий Палыч и подозревать не мог, что внезапная утрата гордости и внутреннего достоинства будет так болезненна. Может, это и называется «угрызениями совести»? И опять-таки в слове «угрызение» имеется неточность, Что угрызаться-то? Работа у него сволочная, платят не весть как много, и если он взял сапфир, так это только компенсация за недоплаченное жалованье. И перед Богом он чист. Раз уж создал его Господь не по образу своему, а с хромой ногой, так хоть расплатись богатством-то!

Но ведь с другой стороны- он теперь раб этого богатства. Кому служить - долгу или более заботиться, как князя Оленева сухим из воды вынести? Если последнее, то со службой покончено, а коли так, то что ему теперь за дело до Сакромозо, Белова, Лестока и всей Тайной канцелярии?

Странный это был допрос. С подследственным хорошо работать, если он испытывает понятные человеческие чувства, скажем, страх, это самое обычное, или ненависть, или злобу, уместны также отчаяние и скорбь. Белов сидел неуязвимым балбесом, испытывая единственное - глубокое благорасположение к следователю. А ведь не глуп, ох, не глуп…

Зачем посещал Лестока? Он знавал этого господина еще по лопухинскому делу, когда их сиятельство проявил к нему милость. Тут же вскользь было замечено, что истинным благодетелем его в те годы был вице-канцлер Бестужев. И пошел трещать языком…

Вернуться к первому вопросу? Он с удовольствием вернется. К Лестоку он пошел, чтобы похлопотать о друге своем мичмане Корсаке, дабы вернуть его в лоно семьи, поскольку тот в порту Регервик как каторжный, прости Господи, трудится несколько месяцев. А ведь моряк, и превосходный! Далее шел панегирик во славу русского флота.

- Помог Лесток с возвращением друга?

- А как же!

«Что это он так радуется? - подумал Дементий Палыч. - Надо будет проверить участие Лестока в этом деле. Но с чего бы это их сиятельству вздумалось помогать?»

- Зачем второй раз посещал Лестока?

- Все по тому же вопросу.

- А третий?

- Не упомню, право…

Дементий Палыч круто свернул с проторенной дорожки и стал спрашивать о Гольденберге, как обнаружил труп да с кем. С ближайшим вашим другом Оленевым, говорите? И не много ли у вас подследственных друзей?

- В самый раз, Дементий Палыч, - радостно отпарировал Белов. - Иль вы меня не узнали?

- Отвечайте как положено!- крикнул следователь,начиная испытывать уместное человеческое чувство, а именно- злость. Белов вежливо склонил голову, мол, понял.

- Известно ли вам сейчас, где пребывает Оленев?

- Неизвестно.

- Объяснитесь… и извольте с подробностями.

- Мой друг пропал два месяца назад.Все попытки найти его не дали результата.- Саша был полон скорби, печаль его прямо переливалась через край.

«Переигрываешь, дружок!» - злорадно подумал Дементий Палыч.

- А нам известно, что в доме Лестока вы как раз хлопотали о пропавшем Оленеве.

Дементий Палыч ожидал, что Белов смутится, но тот рассмеялся, хлопнул себя по коленке.

- Ваша правда. Хлопотал. И Лесток обещал помочь, но не помог.

- А что же вы к главному-то благодетелю не обратились, к Бестужеву?

Саша зорко глянул на следователя.

- Не успел, только и всего.

И вдруг Дементий Палыч разом все понял. Белов пошел к Лестоку, разоткровенничался и про записку,и про покои великой княгини, и про подмену, а их сиятельство решил Сакромозо из этого дела вычленить. Случай-то какой! Нет шпиона Сакромозо, приятеля лейб-медика, а есть завербованный агент Оленев… И похитители его никакие не шпионы прусские, а Белов с сотоварищами. Но если прочие вины Белова сомнительны, требующие доказательств и усилий ума, то нападение на мызу есть вина подлинная, здесь и доказывать ничего не надо. Пара допросов, очная ставка с караулом, Корсака в крепость доставить… Дементий Палыч чуть было не спросил в упор: «Ты, мерзавец, напал на бестужевскую мызу?»- но вовремя одумался. Рано об этом спрашивать. Этот вопрос главный, убийственный, на нем нужно все дело строить.

В этот момент он явственно увидел свой сапфир, как лежит он, завернутый в бумажку, спрятанный в шкатулку под ключ, а шкатулка та на дне сундука. Но через расстояние, через все эти стенки Дементий Палыч ощущал сияние камня. Лядащев говорил: продашь камень, сестру замуж, сам за границу, заживешь человеком! Ну уж нет! Сестра и в девках проживет. Ни дробить, ни продавать сапфир он не будет.Одна мысль, что он есть обладатель такого сокровища, сделает его счастливым! И опять тоска навалилась на сердце. Как же не продавать? Если он камень в деньги не обратит, то пропащий станет человек. Потому что ведь служить надобно, иначе на что жить?

Дементий Палыч очнулся, как от обморока, пауза явно затянулась.

- Вернемся к Гольденбергу, - сказал он строго.

- А что к нему возвращаться?- Белов уже не выглядел балбесом, он внимательно, изучающе смотрел на следователя, пытаясь понять его странное поведение.

- Убийца не найден.

- Ваше дело искать, мое - давать показания.

Допрос еще тянулся долго и бестолково, хотя был фактически кончен. Нет, не знаю, не известен… Оленев ему паспорт оформлял, за границей они не встречались. Ненавязчиво, как бы между прочим следователь осведомился, какие слова устно или эпистолярно передавал Лесток их высочеству великой княгине… их величеству великому князю?… Сколько раз встречался с их величествами подследственный?

Белов отвечал монотонно, вежливо, с приличествующим удивлением: никогда ничего не передавал… ни устно, ни письменно. Подпишитесь вот здесь… теперь вот здесь… Допрос окончен. Белов медленно поднялся со стула.

- Мне было чрезвычайно приятно беседовать с вами, - сказал он светским тоном. - Лядащев Василий Федорович также имеет очень высокое мнение о вашем стиле работы.

- Сволочь, - сказал Дементий Палыч, как только за Беловым закрылась дверь. - Завтра ты у меня иначе заговоришь.

В камере Саша долго стоял у открытого окна и ловил свежий воздух. Окошко было маленькое, как бойница, и расположено высоко, рукой не дотянуться, но все-таки лучше, чем ничего.