Игорь Болгарин - Адъютант его превосходительства. Том 1. Книга 1. Под чужим знаменем. Книга 2. Седьмой круг ада

Разжав кулак, Юра обнаружил на ладони смятый рубль. Устало опустившись на ступени, он долго сидел так, не зная, как же ему быть дальше в этом чужом и негостеприимном городе.

Кто-то остановился возле него. Юра поднял голову и увидел худого парнишку-беспризорника.

— Здорово, — сказал парнишка и озорно подмигнул Юре. — Не узнаешь, что ли?

Улыбаясь одними глазами, он бойко глядел на Юру. Руки беспризорник независимо держал в карманах грубых холщовых брюк. Из-под рваного пиджака горделиво выглядывала полосатая морская тельняшка.

— Я вас не знаю, — пожал плечами Юра, подавленный свалившимися на него неудачами и обидами.

— Ну как же! Мы с тобой в Киеве на собачьей тропе виделись! Еще хотели штиблетами поменяться… — напомнил парнишка, явно сочувствуя Юре.

И Юра узнал его: когда-то давно в Киеве они подрались, но сейчас беспризорник не выказывал никаких враждебных чувств, и Юра обрадовался этой встрече.

— А-а, здравствуйте, — устало улыбнулся он. — Я вас сразу не узнал.

— Зря мы тогда с тобой штиблетами не махнулись, — кивнул беспризорник на Юрины калоши. — А кто-то другой, значит, уговорил… Что квелый такой, замерз?

— Не знаю, — пожал плечами Юра.

— Вижу, что замерз… Уезжаешь куда-нибудь?

— Нет. К тете приехал, а ее нету… — выдумал Юра, отводя глаза в сторону, чтобы не заплакать от чужого сочувствия.

— Померла, что ли?

— Н-нет… выехала куда-то.

— Хорошо тебе, — сказал вдруг хриплым и жалобным голосом беспризорник. — Родичей у тебя чертова уйма. В Киеве ты тоже к тетке приезжал. А у меня — никого. Через то и сюда подался. Тепло тут и прохарчиться можно… — Он помолчал затем жестко добавил: — Ладно, чего зря ошиваться! Еще и замести могут… Зовут-то как?

— Юрой.

— А меня — Ленькой. Ну, еще Турманом. Голуби такие есть — турмана. Очень я их уважаю… Айда ночевать! Тут недалеко. — Ленька повернулся, ушел в темноту.

Юра несколько мгновений колебался. Но делать нечего — пошел следом. Они куда-то долго пробирались проходными, дворами, пока не уперлись в высокий забор. Ленька пошарил темноте руками, отодвинул доску.

— Пролезай, — сказал повелительно Юре.

Юра неуклюже протиснулся в щель и очутился во дворе, где огромными штабелями высились тюки прессованного сена.

Следом за Юрой пролез Ленька и установил доску на место. Потом он обогнал Юру, заскользил между темными штабелями. И вдруг исчез. Юра остановился, растерянно озираясь по сторонам. Тихо и опасливо позвал:

— Леня! Где же вы?

Но вокруг стояла все та же мрачноватая тишина. Юра позвал снова, громче:

— Леня!.. Леня!..

Почти над самым его ухом раздался тихий, довольный смешок, и Ленька высунул из отверстия, проделанного между кубами сена, свою взъерошенную, отчаянную голову.

— Ну, чего? Труханул? — Он улыбнулся и скомандовал: — Давай за мной!

Юра пролез в отверстие и пополз следом за Ленькой. Впереди забрезжил тусклый огонек. Они очутились в небольшой пещере, сделанной беспризорниками в штабеле сена.

— Турман, ты? — настороженно спросил кто-то.

— Я, — отозвался Ленька.

— А с тобой кто?

— Кореш один. Из Киева, — небрежно бросил Юрин покровитель.

Юра присмотрелся. Посередине на возвышении из нескольких кирпичей чадила самодельная коптилка. Пещера была выстлана бумажными рекламами, сорванными с афишных тумб. Валялись кучи какого-то тряпья.

Одна куча шевельнулась, и из нее высунул голову грязный белобрысый беспризорник. Он похлопал большими сонными глазами и удивленно сказал:

— Смотри, человек пришел!.. Уже утро? Да?

— Ночь, Кляча! Спи!

Потом Ленька тронул кого-то за плечо.

— Ну, чего? — отозвался плаксивый голос.

— Колеса твои где?

Беспризорник достал из-под лохмотьев, заменявших ему подушку, старые ботинки, протянул Леньке.

— А ну, примерь! — С великодушным видом Ленька передал ботинки Юре.

Тот надел их.

— Годятся?

— Да.

— Ну и носи… пока.

Но Юра запротестовал:

— Нет-нет! Это ведь его ботинки!

— Носи, тебе говорят! Он все равно на улицу не ходит… Хворый он, может, даже помрет… Правильно я говорю, Сова?

— Хворый, — тихо подтвердил беспризорник. — Видать, помру. Носи…

Откуда-то из норы в сене Ленька вытянул завернутую в тряпку краюху хлеба, разломил, один кусок протянул Юре:

— Ешь! Ешь — рот будет свеж! А потом спать будем… Ты вот здесь ляжешь. — Он по-хозяйски показал Юре его место и затем задул коптилку.

Некоторое время они молчали. Потом Юра тихо сказал:

— Леня!.. Слышите, Леня? А ведь я вам все наврал. Никакой тетки у меня в Севастополе нет.

— Твое дело. Хочешь — врешь, хочешь — правду говоришь, — философски отозвался в темноте Ленька, не спеша жуя хлеб.

— У меня тут человек один… Он для меня все равно как родной… — доверительно продолжал Юра.

— Ну и чего ж ты к нему не пошел? — спросил Ленька, не переставая жевать.

— Так он в крепости.

— Служит, что ли?

— Нет.

— Арестованный?

Юра промолчал.

— Паршиво, — задумчиво сказал Ленька. — Из крепости за здорово живешь не сбежишь! Там стены по восемь аршин толщины… А он что же — за красных, тот человек?

— За красных, — с неожиданной гордостью за Кольцова и одновременно за себя ответил Юра.

— Я тоже за красных, — сообщил Ленька. Задумчиво продолжал: — Если выручить его хочешь, подкоп надо делать… Или напильник передать. Он решетки перепилит — и тю-тю.

— Хорошо бы, — грустно сказал Юра. — А только где он там? Крепость во-он какая, как найти?

— Давай спать, — сказал Ленька. — Выспимся, а потом еще подумаем, на то и голова дана. Утром не придумаем, так через день. Нам бы деньжатами разжиться… С деньгой, брат, любое дельце обтяпать можно!

И снова наступила тишина.

— Лень, а Лень! Рубль у меня уже есть.

— Рубль… Ха! Тут, может, миллион нужен. И уж никак не меньше тысячи!

Долго они, лежа в темноте, перебирали разные варианты, как в короткий срок и наверняка достать много денег. Ленька сказал, что самый лучший способ — украсть.

— Украсть? — Юра замер. Ему чуждо было само это слово, чужда была даже мысль о воровстве.

— Ну, не украсть, — поправился Ленька. — Называй по-другому… экс… при… при… Есть такое слово, только я его забыл. Это когда не крадут, а отбирают у тех, у кого деньги лишние.

— Экспроприировать? — легко выговорил Юра.

— Во! — обрадовался Ленька. — Буржуи, которые сейчас сюда понаехали, жутко богатые. Их красные отовсюду прогнали, так они все свои денежки с собой прихватили — и сюда. Любого буржуя тряхни, и у тебя миллион в кармане!

— Так сразу и миллион? — недоверчиво спросил Юра.

— А то и поболе… Ну, спи! Утро вечера мудреней.

Юра поворочался на сене и тряпье, представляя, как однажды он увидит живого и невредимого Павла Андреевича, и как они после этого вместе будут воевать… А рядом с ними будут воевать и Красильников, и Фролов, и Наташа, и даже Ленька — он ведь тоже за красных!..