Роберт Стивенсон - Похищенный. Катриона (Романы)

Естественно, первым я прочел письмо Алана и столь же естественно упомянул, что он намерен навестить меня. Однако я заметил, что Джеймс сразу насторожил уши.

- Не тот ли это Алан Брек, которого подозревали в аппинском убийстве? - осведомился он.

Я ответил, что да, тот самый, и он некоторое время не давал мне взяться за остальные два письма, расспрашивая, как мы познакомились, как Алан живет во Франции (о чем я знал весьма мало), а также о его предполагаемом приезде.

- Все мы, изгнанники, тяготеем друг к другу,- объяснил он.- А к тому же я знаком с этим джентльменом, и хотя происхождение его сомнительно и именоваться Стюартом он, собственно, не имеет права, в день Драмосси он снискал общее восхищение, показав себя истинным солдатом. Если бы некоторые, чьи имена можно не называть, вели себя так же, исход был бы не столь грустен. В тот день двое сделали все, что было в их силах, и потому нас навсегда связали узы доблести.

Я с трудом удержался, чтобы не показать ему язык, и почти пожалел, что Алан не случился рядом, чтобы поподробнее коснуться вопроса о своем происхождении. Впрочем, говорят, оно действительно окутано некоторым мраком.

Тем временем я развернул письмо мисс Грант и не сумел сдержать восклицания.

- Катриона! - вскричал я, впервые после приезда ее отца не назвав ее мисс.- Наконец-то я вступил во владение своим наследством! С этих пор я бесспорный лэрд Шоса. Мой дядя все-таки умер.

Она захлопала в ладоши и вскочила со стула, однако в следующую секунду нам обоим вспомнилось, как мало причин нам осталось для радости, и мы замерли, печально глядя друг на друга.

Но Джеймс тут же показал, что лицемерия ему не занимать стать.

- Дочь моя,- сказал он,- так-то моя кузина учила тебя приличным манерам? Мистер Дэвид лишился близкого родственника, и нам должно выразить ему наши соболезнования.

- Право, сударь! - воскликнул я гневно, повернувшись к нему. Я не стану делать печального лица. Весть о его смерти - одна из самых приятных в моей жизни.

- Такова философия хорошего солдата,- сказал Джеймс.- Это общий жребий, да, общий для нас всех. И если покойный вовсе не был вам дорог, тем лучше! Но во всяком случае, мы можем поздравить вас со вступлением во владение вашим поместьем.

- Я и с этим не могу согласиться,- ответил я с тем же гневом.- Поместье отличное, но к чему оно одинокому человеку, которому достаточно того, что у него есть? Я сейчас получаю доход, более чем достаточный для моих скромных нужд. И помимо его смерти, которой я, к моему стыду, радуюсь, не вижу, какую пользу и кому принесет эта перемена.

- Ну-ну! - сказал он.- Вас это известие поразило сильнее, чем вы готовы признаться, иначе вы не стали бы жаловаться на свое одиночество. Вот три письма, свидетельствующие, что у вас есть трое доброжелателей. И я могу добавить к ним и еще двоих - вот здесь, в этой самой комнате. Я вас знаю не так давно, но Катриона, когда мы с ней остаемся вдвоем, не устает петь вам хвалы.

Тут она бросила на него такой взгляд, что он сразу же переменил тему и заговорил о возвращенном мне родовом имении, с интересом меня расспрашивая, пока мы не кончили обедать. Но как он ни притворялся, уловки его были достаточно грубы и я знал, что последует дальше. Едва мы встали из-за стола, он прямо выдал свои намерения, отослав Катриону с каким-то поручением.

- Полагаю, ты вернешься не позже, чем через час,- добавил он,- и наш друг Дэвид не откажет составить мне компанию до твоего возвращения.

Она, не сказав ни слова, поспешила исполнить его приказание. Не знаю, догадывалась ли она, но думаю, что нет. Я же твердо знал, что последует, и постарался хорошенько собраться с мыслями.

Едва дверь за ней закрылась, как ее отец откинулся на спинку кресла и заговорил со мной, превосходно изображая спокойную непринужденность. Лишь одно выдавало его: крохотные капельки пота, вдруг заблестевшие у него на лице.

- Рад, что нам представился случай потолковать с вами наедине,- начал он,- поскольку наша первая беседа кое в чем ввела вас в заблуждение и я уже давно хотел объясниться с вами. Моя дочь выше всех подозрений. Как и вы. И я шпагой докажу это любому клеветнику. Но, милый Дэвид, мы живем в беспощадном мире, и кому это знать, как не мне, кого еще с дней моего покойного отца, господи упокой его душу, бессовестно чернили и чернят?

Мы должны посмотреть правде в глаза. Вы и я обязаны считаться с этим. Да, обязаны! - И он торжественно кивнул, словно проповедник на кафедре.

- В каком смысле, мистер Драммонд? - спросил я.- Будьте столь добры, перейдите прямо к делу.

- Да-да! - воскликнул он со смехом.- В этом весь ваш характер! То, что больше всего меня в нем восхищает! Но дело, любезный мой юноша, несколько щекотливо.- Он налил себе вина.- Впрочем, между нами, между такими добрыми друзьями, можно не опасаться недоразумений. Дело это, как вы, конечно, понимаете, касается моей дочери. И я сразу же хочу сказать, что нисколько вас не виню. В столь злополучных обстоятельствах что еще могли вы сделать? Я, во всяком случае, не знаю.

- Благодарю вас,- сказал я очень осторожно.

- Кроме того, я постарался узнать вас поближе,- продолжал он.- У вас много достоинств, вы обладаете сносным состоянием, что всегда неплохо, а потому… короче говоря, я с удовольствием могу сказать вам, что из двух возможных выходов решил избрать второй.

- Боюсь, я не слишком сообразителен,- заметил я.- Какие выходы имеете вы в виду?

Он грозно наклонился ко мне, оставив прежнюю небрежную позу.

- Мне кажется, сударь,- объявил он,- джентльмен в вашем положении не может не понимать, что либо я должен перерезать вам глотку, либо вы должны жениться на моей дочери.

- Наконец-то вы соблаговолили заговорить прямо! - сказал я.

- Мне казалось, что я говорил прямо с самого начала! - загремел он.- Я заботливый отец, мистер Бальфур, но, благодарю бога, я благоразумен и терпелив! Другой отец, сударь, тотчас же предложил бы вам выбирать между алтарем и дуэлью. Мое уважение к вашим достоинствам…

- Мистер Драммонд! - перебил я.- Если вы питаете ко мне малейшее уважение, то, прошу вас, умерьте свой голос. Нет никакой надобности кричать, если собеседник находится с вами в одной комнате и слушает вас со всем вниманием.

- Совершенно справедливо! - сказал он, сразу изменив тон.- Но вы должны извинить отцовское волнение.

- Таким образом, мне следует понять…- продолжал я.- Будем считать, что я ничего не слышал про первый выход, о котором вам, пожалуй, не стоило бы упоминать… Таким образом, если я попрошу у вас руки вашей дочери, вы даете мне право надеяться?

- Трудно выразить лучше то, что я имел в виду,- ответил он.- Вижу, что мы отлично поладили.

- Там посмотрим, - ответил я.- Но в любом случае мне незачем скрывать, что я питаю к упомянутой вами барышне глубокие чувства и даже во сне мне не может пригрезиться счастье большее, чем повести ее к алтарю.