Роберт Стивенсон - Похищенный. Катриона (Романы)

- Он одобряет…- ответил я.- Он одобряет, чтобы я просил вашей руки…- Я продолжал, собираясь воззвать к ее чувствам, но она вновь меня перебила, даже не выслушав.

- Это он вам велел! - вскрикнула она.- И не отрицайте! Вы сами сказали, что совсем не намеревались! Он вам велел!

- Ну, он первым заговорил об этом…- начал я.

Она шла очень быстро, устремив взгляд вперед, но тут она тихо ахнула и почти побежала.

- Иначе,- продолжал я,- после того что вы сказали в прошлую пятницу, я бы никогда не посмел докучать вам своим предложением. Но после того, как он столь любезно посоветовал, чтобы я… Что мне оставалось делать?

Она остановилась как вкопанная и повернулась ко мне.

- Во всяком случае ответом может быть только отказ! - вскричала она.- Вот и все!

И она быстро пошла вперед.

- Наверное, я ничего лучше не заслужил, - сказал я.- Но мне кажется, вы могли бы говорить со мной мягче, раз уж все кончено. Не понимаю, зачем вам нужно быть такой жестокой. Я вас так любил, Катриона! Нет ничего дурного, если я в последний раз назову вас по имени! Я старался поступить как лучше. Стараюсь и сейчас - и только жалею, что ничего лучше сделать не могу. Мне непонятно, почему вам нравится обходиться со мной столь сурово.

- Я думаю не о вас,- сказала она,- а об этом человеке, о моем отце.

- И это тоже! - воскликнул я.- Тут я могу быть вам полезен. Я должен помочь вам. Милая, нам необходимо поговорить о вашем отце. Джеймс Мор страшно рассердится, когда узнает, чем кончился наш разговор.

- Потому что я опозорена? - спросила она, вновь остановившись.

- Он так считает,- ответил я.- Но я уже говорил вам, чтобы вы ничего подобного не думали.

- Мне все равно! - вскричала она.- Я предпочту быть опозоренной!

Я не нашелся, что сказать, и промолчал.

Казалось, что-то продолжало кипеть в ее сердце, и через мгновение она снова воскликнула:

- Что все это означает? Почему на меня обрушился весь этот стыд? Да как вы посмели, Дэвид Бальфур]

- Милая моя, - сказал я,- но что мне оставалось делать?

- Я не ваша милая! - возразила она.- И не смейте называть меня этим словом.

- Я не думаю о своих словах,- сказал я.- У меня сердце разрывается от жалости к вам, мисс Драммонд. Что бы я ни говорил, не сомневайтесь, что я всей душой сострадаю вашему трудному положению. Но мне хотелось бы, чтобы вы не забывали об одном… и попробовали бы спокойно это обсудить. Ведь когда мы с вами вернемся домой, предстоит буря. Поверьте мне, только вдвоем мы сможем довести это дело до мирного конца.

- А-а! - сказала она, и на ее щеках вспыхнули два красных пятна.- Он вызвал вас?

- Ну да,- ответил я.

Она засмеялась нехорошим смехом.

- Во всяком случае, теперь все стало понятно! - вскричала она.- Мы с отцом,- продолжала она, глядя на меня в упор,- отличная парочка. Но я благодарю бога, что нашелся кто-то еще хуже нас! Я благодарю бога, что он показал мне вас таким! Не найдется девушки, которая не отвергла бы вас с презрением!

Я многое снес терпеливо, но это превосходило всякие пределы.

- Вы не имеете права так говорить со мной,- сказал я.- В чем я провинился? В том, что делал все, как лучше для вас, или, по крайней мере, старался? И вот мне награда? Нет, это уж слишком!

Она продолжала смотреть на меня со злой улыбкой.

- Трус! - сказала она.

- Не вам и не вашему отцу произносить это слово! - вскричал я.- Я уже бросил ему сегодня вызов ради вашего блага. И вызову его еще раз, гнусного мерзавца! И мне все равно, кто из нас падет! Мы сейчас же вернемся,- продолжал я,- чтобы побыстрее разделаться со всем этим! И я избавлюсь от всей вашей горской компании! Посмотрите, каково вам будет, когда я погибну!

Она покачала головой все с той же нестерпимой улыбкой.

- Улыбайтесь, улыбайтесь! - крикнул я.- Нынче я видел, как ваш батюшка улыбается по-другому. Нет, конечно, я не говорю, что он испугался,- поспешил я поправиться,- а только, что он предпочел другой выход.

- О чем вы? - спросила она.

- О том, что я его вызвал! - ответил я.

- Вызвали Джеймса Мора! - воскликнула она.

- Да,- сказал я, - а он уклонился. Не то разве мы с вами были бы сейчас здесь?

- Вы что-то не договариваете! - сказала она.- Так что же?

- Он намеревался заставить вас дать мне согласие,- ответил я.- Но я и слышать об этом не хотел. Я сказал, что вы должны быть свободны в своем выборе и я должен поговорить с вами наедине. Только я никак не думал, что разговор у нас будет таким! «А если я не позволю?» - говорит он. «Тогда мы займемся перерезанием глоток,- ответил я.- Я так же не позволю навязать мне жену, как не позволю, чтобы ей навязали мужа». Вот что я сказал, и это были слова друга. Хорошо же мне за них заплатили! Вы отказали мне по собственной воле, и никакой отец, будь он с шотландских гор или откуда-нибудь еще, не сможет настоять на этом браке! Я позабочусь, чтобы ваши желания уважали. Сделаю это своей целью, как и было до сих пор. Но по-моему, вам хотя бы приличия ради следовало притвориться, будто вы мне благодарны. А я-то думал, что вы меня знаете! Я не всегда вел себя с вами, как требовал долг чести, но это было слабостью. Но поверить, что я трус, и такой трус!.. Девочка моя, подобного удара я не ждал!

- Дэви, но откуда же мне было знать? - воскликнула она.- Как ужасно! Я и мои близкие (при этом слове она застонала) недостойны говорить с вами! Я готова упасть перед вами на колени тут, на улице, и поцеловать вам руку, лишь бы вы меня простили!

- Я сохраню те поцелуи, которые вы мне уже подарили,- перебил я.- Я сохраню те, которыми дорожу, которые чего-то стоили. Поцелуи в знак раскаяния мне не нужны!

- Что вы можете думать об этой несчастной девчонке? - сказала она.

- Я все время только одно хотел вам втолковать,- сказал я,- что вам лучше забыть обо мне (ведь несчастней вы меня сделать уже не можете!), а вспомнить про Джеймса Мора, своего отца, с которым вам предстоит нелегкое объяснение!

- За что я обречена скитаться по миру с таким человеком! - вскрикнула она, но затем сумела справиться с собой.- Только пусть вас это больше не заботит,- продолжала она.- Он не знает, на что я способна. И дорого заплатит мне за этот день. Дорого, очень дорого!

Она повернулась и пошла назад. Я последовал было за ней, но она остановилась.

- Я пойду одна,- сказала она.- Я должна поговорить с ним наедине.

Некоторое время я в бешенстве бродил по улицам и твердил себе, что ни с одним молодым человеком во всем подлунном мире не обходились столь плохо, как со мной. Гнев душил меня, и тщетно я пытался вздохнуть всей грудью, - казалось, в Лейдене не хватает для меня воздуха, и я даже подумал, что вот-вот лопну, как утопленник на морском дне. Тут я остановился на каком-то углу и начал смеяться над собой - я громко хохотал целую минуту, и какой-то прохожий уставился на меня во все глаза. Это меня отрезвило.