Роберт Стивенсон - Похищенный. Катриона (Романы)

В лавке на Лакенбутс я приобрел необходимый гардероб - не щегольской или пышный, так как не хотел выглядеть вороной в павлиньих перьях, но изящный и достаточно дорогой, чтобы внушать уважение слугам. Оттуда - в лавку оружейника, где я выбрал простую шпагу, приличную моему положению в жизни. С ней на боку я почувствовал себя спокойнее, хотя (для человека столь неискушенного в тонкостях фехтования) ее можно было бы счесть дополнительной опасностью. Рассыльный, малый, понятно, опытный, одобрил мой новый костюм.

- Простая одежда,- сказал он,- без всякого там франтовства. Ну, а шпага вам, конечно, положена, хотя на вашем бы месте я свои денежки потратил на что-нибудь полезное.

И он предложил проводить меня в Каугейт-бэк к вязальщице, его родственнице, купить шерстяные чулки на зиму - «прочнее нигде не сыщете».

Но у меня были более неотложные дела. Этот старый темный город больше всего походил на кроличью нору - и не только числом своих обитателей, но запутанным лабиринтом узких проходов и тупиков. Чужому тут трудно было бы отыскать и близкого друга, а уж незнакомого человека и подавно. В этих высоких домах жильцы так теснились, что, даже найдя нужный двор, пришлось бы потратить целый день на то, чтобы отыскать нужную дверь. Обычно для этого нанимали мальчишку-проводника («кэдди», как их называли), и он вел вас туда, куда вам требовалось, а затем, когда вы кончали свое дело, провожал обратно. Однако кэдди, постоянно оказывая такие услуги и собирая для этого сведения обо всех домах и обитателях города, мало-помалу сплотились в братство соглядатаев, и я наслышался от мистера Кэмпбелла о том, как они обмениваются новостями, о том, с каким любопытством стараются вызнать про дела тех, кто их нанимает, и о том, что они уже давно стали ушами и пальцами полиции. А потому, принимая во внимание все обстоятельства, я никак не должен был пускать по своему следу такого хорька. Мне предстояло повидать троих людей и всех безотлагательно: во-первых, моего родича мистера Бальфура в его поместье Пилриг, Стюарта - стряпчего и аппинского ходатая по делам, и еще Уильяма Гранта из Престонгрейнджа, лорда-адвоката Шотландии. Посещение мистера Бальфура ничем мне не угрожало, а кроме того, Пилриг находился далеко за пределами города, и я смело решил сам отыскать туда дорогу, полагаясь на свои ноги и свой язык. Но с другими двумя дело обстояло далеко не так просто. Не только посещение аппинского ходатая, когда поднятый тамошним убийством шум был в полном разгаре, само по себе казалось опасным, но оно никак не сочеталось с посещением лорда-адвоката Гранта, которое в самом лучшем случае мне ничего приятного не сулило, однако, явившись к нему прямехонько от аппинского ходатая, я, весьма вероятно, ухудшил бы собственное положение и непоправимо повредил бы моему другу Алану. К тому же выходило, будто я служу и нашим и вашим, что мне было вовсе не по вкусу. А потому я решил немедля выполнить свое поручение к мистеру

Стюарту и разделаться с якобитами, взяв в проводники сопровождавшего меня рассыльного. Но не успел я сообщить ему адрес, как брызнул дождь, которого я, возможно, и не заметил бы, если бы не мой новый костюм, и мы укрылись под аркой, ведшей не то на какое-то подворье, не то в тесный переулок.

Мне все это было внове, и я сделал несколько шагов вперед. Узкий мощеный проход круто уходил вниз. По его сторонам поднимались дома, один другого выше, и каждый этаж выпячивался над предыдущим, так что между верхними виднелась лишь узкая полоска неба. То, что мне удалось разглядеть в окнах, и почтенный вид людей, входивших в эти дома и выходивших из них, показывали, что живут тут важные особы, и место это заинтересовало меня, точно сказочная повесть.

Я все еще смотрел по сторонам, как вдруг у меня за спиной послышались мерные шаги и лязг стали. Быстро обернувшись, я увидел десяток вооруженных солдат и между ними высокого человека в длинном плаще. Он шел, сутуля плечи, как бы из особой обходительности, изысканной и вкрадчивой. На ходу он убедительно жестикулировал, и лицо у него было красивым и скрытным. Мне показалось, что он обратил на меня глаза, но наши взгляды не встретились. Эта компания направилась к двери одного из домов, которую открыл слуга в пышной ливрее. Двое солдат ввели в нее своего пленника, остальные, держа ружья на плечо, остались ждать у входа.

На улицах города любая процессия собирает свиту из зевак, но любопытные тут же начали расходиться, и на месте задержалось лишь трое. Во-первых, судя по платью, барышня благородного рода, чьи волосы скрывал шарф, цвета которого были цветами Драммондов. Но два ее спутника (хотя вернее было бы сказать - служителя) были точь-в-точь оборванные челядинцы главы какого-нибудь горного клана, каких я вдосталь насмотрелся, странствуя в шотландских горах. Все трое о чем-то горячо беседовали по-гэльски, и звук этого языка ласкал мне слух, напоминая про Алана, а потому, хотя дождь почти совсем утих и рассыльный уже дернул меня за рукав, понуждая идти дальше, я сделал несколько шагов в их сторону. Барышня строго им выговаривала, а они, очевидно, смущенно перед ней оправдывались, и я окончательно убедился, что она принадлежит к семье вождя клана. Немного погодя все трое начали обшаривать свои карманы, но, насколько я заметил, отыскать им удалось лишь полфартинга. Я невольно улыбнулся при мысли, что у всех горцев спораны столь же пусты, сколь благородны манеры.

Неожиданно барышня обернулась, и я впервые увидел ее лицо. Нет ничего удивительнее того, как юное женское лицо вдруг навсегда запечатлевается в сердце мужчины, и он даже не в силах объяснить почему. Просто кажется, что он всегда жил в ожидании этой минуты. У нее были необыкновенные, сияющие, как звезды, глаза, и, наверное, они сыграли свою роль, но яснее всего я помню губы, полуоткрытые в тот миг, когда она обернулась. Однако в чем бы ни заключалась причина, но я застыл на месте, таращась, как дурак. Она не ожидала, что кто-то стоит так близко от нее, а потому поглядела на меня немного дольше и, пожалуй, с большим удивлением, чем допускалось приличиями.

Мне, деревенскому простаку, вообразилось, что ее удивляет мой новый костюм, и я покраснел до корней волос, а она при виде краски, залившей мое лицо, надо полагать, сделала собственные заключения,- во всяком случае, она отвела своих служителей подальше, и, когда они продолжили беседу, я уже больше ничего не слышал.

Красивые девушки и раньше пробуждали во мне восхищение (хотя такого внезапного и сильного восторга я еще не испытывал), и в подобных случаях я не только не искал с ними знакомства, но предпочитал уйти, так как весьма опасался женских насмешек. Вы, конечно, сочтете, что на этот раз у меня было даже больше причин поступить по своему обыкновению: ведь увидел я эту барышню на городской улице, она, несомненно, шла следом за арестантом и сопровождали ее двое до неприличия оборванных шотландских горца. Все так, если бы не обстоятельство иного рода: она, несомненно, подумала, что я стараюсь подслушать ее тайны, а этого в новом костюме, со шпагой и на гребне счастливого поворота моей судьбы я снести не мог. «Ворона в павлиньих перьях» не могла стерпеть, чтобы о ней подумали столь плохо,- во всяком случае, эта барышня.