Геза Гардони - Сочинения в двух томах. Том 2. Звезды Эгера

- Тогда вас застрелят из крепости.

- А мы крикнем им.

- Тогда возле крепости попадетесь в лапы к туркам. Ворота все заложены. Может быть, уже и камнями замурованы.

- А как же проникает туда гонец Иштвана Добо?

- Рискуя жизнью. Гонец наверняка знает, у каких ворот будут его ждать. У него есть дудка и пароль. Он говорит по-турецки. Если вы непременно хотите ринуться навстречу опасности, то хоть подождите его.

- А если я пойду с белым платком и скажу, что ищу офицера по имени Юмурджак?

- Вы, ваша милость, молоды и хороши собой. Если вас даже за юношу примут, от этого тоже не легче. Первый попавшийся солдат уведет вашу милость к себе в шатер.

- А если я сошлюсь на известного у них в войсках офицера?

- Там двести тысяч человек. Офицеров по имени знают не все. В лагере ведь даже говорят не на одном языке. Там уйма разного народа - персы, арабы, египтяне, курды, татары, сербы, албанцы, хорваты, греки, армяне. Каждый знает только своего офицера. Да и то не по имени, а по прозвищу. Скажем, у офицера длинный нос - так пусть зовут этого офицера Ахметом или Хасаном, меж собой солдаты называют его Носатым или Хоботом. Если он рыжий - прозовут Лисой или Меднорожим. А худого и длинноногого - Аистом. И все в таком духе. У каждого есть кличка, чтобы его легче было узнать. Одного из офицеров зовут Рыгач, потому что он во время разговора то и дело отрыгивает.

Эва опустила голову.

- Так посоветуйте мне что-нибудь, дядюшка Салкаи.

- Мой совет подождать гонца. Будь это Миклош Ваш или другой, вы, ваша милость, отдайте ему кольцо, и он отнесет вашему мужу. А уж господин Борнемисса сообразит, как ему договориться с турком.

Это был в самом деле мудрый совет. Но, увы, мятущееся материнское сердце не знает слова «ждите». Оно видит только клинок, занесенный над любимыми, и стремится как можно скорее щитом отвести удар.

Эва положила на стол чертеж и долго разглядывала его.

- Если крепость построена еще до прихода венгров, - заговорила она наконец, подняв голову, - то нынешние ее обитатели понятия не имеют, что под нею вырыто. Вот церковь. Отсюда идут три подземных хода. Их могли, конечно, разрушить ядрами. Но вот четвертый ход. Он ведет к теперешнему дворцу и проложен в стороне от остальных. Его не могли обнаружить в те времена, когда строили Шандоровскую башню. То ли знали о нем, то ли нет. Где вход в него, Миклош? - Она придвинула чертеж к Миклошу.

- Вход около печей, где обжигают кирпичи, - ответил юноша, рассматривая чертеж.

- А там есть такие печи? - спросила Эва у капитана.

- Есть, - ответил Салкаи. - К северо-востоку от крепости.

Юноша разбирал крохотные буковки:

- «К северо-востоку - печи для обжига кирпичей. Плоский круглый камень в десяти шагах от орехового дерева, к югу. Там вход».

- А есть там ореховое дерево? - спросила снова гостья.

- Право, не помню, - ответил Салкаи. - Я ездил туда только раз в жизни, еще во времена Перени.

- А печь для обжига кирпичей далеко от крепости?

- Недалеко, минут пятнадцать ходу, а может, и того не будет.

- Стало быть, и там стоят турки?

- Там, должно быть, стоит турецкий обоз, пастухи и всякий прочий люд.

- А вы, ваша милость, можете дать нам какую-нибудь турецкую одежду?

- Могу.

- Нет ли у вас плаща, какие носят дэли?

- Есть, но только один. Да и то разорван сверху донизу.

- Я зашью, - ответила Эва. - Однажды я уже путешествовала, переодевшись дэли. Вот уж не думала, не гадала, что мне это когда-нибудь пригодится! - Она задумалась, склонив голову на руку. - А ведь как знать, будет ли здесь лазутчик через неделю! Может быть, он запоздает. Может, его убьют…

- Да, лазутчикам всегда грозит смерть.

Эва вскочила.

- Нет, нет, мне некогда даже плащ зашить, мне нельзя дольше ждать! Так будет лучше. Благодарю вас за гостеприимство! - И она протянула руку капитану.

- Да что вы…

- Мы отправляемся немедленно.

Капитан встал и загородил дверь.

- Этого я не могу допустить! Этак, очертя голову, только мошки летят на огонь… Я бы век корил себя!

Эва, тяжело вздохнув, опять опустилась в кресло.

- Вы правы. Мы должны поступить иначе, что-нибудь придумать, чтобы нас не схватили.

Господин Балаж тоже присел.

- В том-то и дело, - подтвердил он. - Если представится хоть малейшая возможность, я отпущу вашу милость.

К северо-востоку от Эгерской крепости высится гора Эгед. Полагалось бы именовать ее горой святой Эгиды или святой Эдеды, но название это венграм пришлось не по вкусу, и гору поныне зовут Эгед. Стоит она на таком же расстоянии от Эгера, как гора Геллерт от Кебаньи, только Эгед и выше и величавей.

Выпусти какой-нибудь силач из Эгерской крепости в сторону горы Эгед стрелу, оперенную гусиным пером, перелетела бы та стрела через холм, где рычат турецкие пушки, и упала бы в долину, где кишит разношерстный лагерный сброд. Там расположились купцы, барышники, цирюльники, дервиши, знахари, точильщики, продавцы шербета и халвы, канатные плясуны, торговцы невольниками, старьевщики, цыгане и прочий люд. Днем они ходят в лагерь торговать, менять, подбирать всякий ненужный хлам, увеселять народ, гадать, воровать, обманывать - словом, промышлять.

Второго октября, через трое суток после приступа, который состоялся в Михайлов день, со стороны Тарканьского леса прибыл верхом молодой дэли. Он был в аттиле, узких штанах, желтых башмаках и плаще из верблюжьей шерсти. Вместо чалмы, как это принято у дэли, голову его покрывал капюшон плаща. За поясом заткнуто было множество кончаров, через плечо висели лук и колчан. Дэли гнал впереди себя закованного в цепи венгерского юношу. А юноша погонял вола. Видно было, что и юноша и вол - добыча дэли.

В этих краях повсюду были разбросаны виноградники, но в ту осень венгры не собирали виноград. Зато повсюду хозяйничали турки. Куда ни глянь, везде в виноградниках мелькают тюрбаны и меховые колпаки.

Некоторые кричали молодому дэли:

- Хороша у тебя добыча! Где ты разжился?

Но дэли был занят, подгоняя своего невольника, а тот яростно погонял вола, и оба не отвечали на вопросы.

Дэли не кто иной, как Эва. Невольник - Миклош.

Караульных нет нигде. А если и есть, то все они пасутся в виноградниках. Да и к чему сейчас караульные! Противник заперт в крепости.

Эва Борнемисса безо всяких помех въехала в долину, где обжигали когда-то кирпич, а сейчас стояло скопище пестрых и грязных шатров. Сразу ее окружили галдящие цыганята и тявкающие псы. Вскоре сквозь толпу пробились купцы.

- Продай мальчика. Сколько возьмешь?

- Даю пятьдесят пиастров.

- Даю шестьдесят курушей.

- Семьдесят.

- Дам за вола двадцать пиастров.

- Дам тридцать.

- Сорок…

Но дэли и бровью не повел. Пикой защищал то вола, то юношу. В руке невольника была длинная ветка.