Андрей Ромашов - Лесные всадники. Кондратий Рус. Поход на Югру
- Название:Лесные всадники. Кондратий Рус. Поход на Югру
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Пермское книжное издательство
- Год:1973
- Город:Пермь
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андрей Ромашов - Лесные всадники. Кондратий Рус. Поход на Югру краткое содержание
Повесть А. Ромашова «Лесные всадники» рассказывает о давних событиях истории Прикамья. Тысячу лет назад великая река Кама так же несла свои воды среди могучих суровых лесов. Но жили на ее берегах другие люди — далекие предки современных манси и венгров.
Беспрерывные набеги врагов заставили племя лесных всадников покинуть родину. Они ушли, но не покорились врагам.
Вторая повесть — «Кондратий Рус» — рассказывает о первых русских переселенцах в Прикамье. Они жили на новой родине, не зная языка и обычаев своих соседей — коренных обитателей сурового лесного края. И тем не менее трудовые люди всегда находили общий язык, сообща, помогая друг другу, боролись с трудностями.
В основу повести А. Домнина «Поход на Югру» лег рассказ Новгородской летописи об одном из первых походов новгородцев на Урал «за серебром и соболем» в 1193 году.
О сказочных богатствах Урала на Востоке и Западе рассказывали легенды. Там, дескать, белки падают с неба дождем и соболя стелются черной метелью, там у ног плосколицых югорских идолов лежат горы серебра знаменитой хорасанской чеканки. Издавна манили к себе русских намеренные уральские земли: одних — богатствами, других — волей. Но долог и труден путь к Каменному поясу «через леса, пропасти и снега…»
Лесные всадники. Кондратий Рус. Поход на Югру - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Господи, спаси и помилуй! — Устя всплеснула руками. — Бусурманин вить он, тятя! Нехристь. Неужто сон сбудется!
— Небось, не украдет, — успокоил Кондратий дочь, увидел пустые ведра и упрекнул: — За водой мать послала, а ты стоишь!
Устя стала жаловаться на тяжелые березовые ведра.
— Надцелась я, тятя!
— Неслухи вы с Ивашкой.
Кондратий зашел в избу, достал из-под лавки топоры — широкие, крепкие, новгородской работы. Любой из трех доброго коня стоит. Знал, что заклинены и наточены топоры, а удержаться не мог, вертел их в руках, любовался.
Пока собралась семья в избу, совсем рассвело.
Кондратий склал топоры в угол и пошел к столу. Сыновья и девки потянулись за ним, застучали чурбаками по глиняному полу.
— О-хо-хоо, — вздыхала Татьяна, разливая кислое молоко в деревянные кружки. — Совсем заездили молодшенького! Не поест Ивашка горячих ерушников!
Немая Параська собралась реветь. Гридя показал ей кулак и закричал в ухо:
— Жив твой Ивашка! Не лешева с ним…
Параська понимала все и слышала не хуже других. Онемела она от великого страху лет пятнадцать тому назад. Уходил тогда Кондратий с семьей от галицкого князя, шла с ним и сестра Анфиса с дочерью. Лесами брели дремучими, кони и люди выбивались из сил. Отстала Анфиса с дочерью, нагнал их черемисин окаянный, задавил мать, а Параська спаслась как-то… Прибежала, треплет Кондратия за рубаху, а сказать не может. Мычит девка, лицо руками скребет, да что толку — слово изо рта пятерней не вытащишь…
Устя вертелась на чурбаке, как сорока.
— Выдь погляди, — сказал ей Кондратий. — Не идут ли из ултыра?
Устя бросилась бежать.
— Богу поклонись! — закричала на нее Татьяна. — Хлеб, поди, ела, скоморошница!
— Не оскудеет пища постная, скоромная, молосная, — забормотала Устя, кланяясь на все стороны. — Яко хлеб ломливый на вечере Исусовой… Аминь!
Она убежала.
— Лошадей погоним? — спросил Прохор отца.
— Запрем.
Прохор отодвинул кружку, стряхнул с бороды крошки.
— Пойду загоню.
— Подожди, — остановил его Кондратий. — Меч и рогатину возьмешь с собой на лядину.
Гридя захохотал:
— Тятька на побоище собрался!
— Чего гогочешь! — рассердился на сына Кондратий. — В лесу живем, на чужой земле.
— А летось Ивашка княжеских данников подстрелил. Мы куницу скрадывали. Собаки оттоль, с низины, ходом идут, а мы, значитца, прямиком, уметами порем. Ивашка и отстал, будто бахилы переобуть…
Параська слушает, рот разинула. Татьяна ее не гонит, самой любо послушать про молодшенького.
«Хоть старшего сына бог ума не лишил», — думает Кондратий, глядя на них.
— Идут! Идут! — заголосила Устя.
Кондратий встал и, перекрестясь, пошел в свой угол. Снял со стены колпак и опояску.
Устя забежала в избу и начала тормошить брата:
— Чего сидишь, неторопь! Невеста твоя идет, Вета!
Не выпуская кружки из рук, Гридя отбивался локтями:
— Отвяжись. Ну тя…
Кондратий пристегнул к опояске широкий охотничий нож и пошел встречать другодеревенцев. Они еще не поднялись из лога, а он уже стоял за воротами, ждал их. Подошла Татьяна с туеском, шепча на ходу молитву. Она просила у Христа прощения за кумовство с ултырянами.
Другодеревенцы тянулись гуськом: впереди всех маленький Туанко, потом старый Сюзь с сыном, с топорами оба, за ними три бабы, у баб за плечами пестери.
Старый Сюзь вышел из лога. Кондратий низко поклонился ему, взял у Татьяны туесок с медовым квасом, подал:
— Юже, выпей, большой хозяин. Выпей!
Старый Сюзь напился и отдал туесок Татьяне.
— Юже, матушка, испей, — поклонилась Татьяна большой хозяйке ултыра, протягивая туесок с квасом. — Устала, небось.
Старая Окинь отпила, улыбнулась ей и прошептала беззубым ртом:
— Оч ме.
Татьяна приняла от нее туесок, стала поить остальных, косясь на девок. Устя обнимала Вету, внучку старого Сюзя. Вета балабонила, Устя хохотала, слушая ее. «Господи, господи, — вздыхала Татьяна, — совсем опоганилась с нехристями!»
Прохор вывел заседланного мерина. Гридя вынес кожаный мешок с едой и подсечные топоры. Прохор забросил мешок на седло и стал привязывать. Кондратий спросил старого Сюзя — все ли подошли из ултыра или остался кто?
— Пера сам идет.
Старый Сюзь говорил долго. Кондратий понял одно: младший брат старого Сюзя пошел на Шабирь-озеро снасть-кулом трясти.
— Ждать будем?
Старый Сюзь покачал головой.
— Прибежит Пера. Не бойся, Рус.
От Шабирь-озера до лядины, Кондратий знал, меньше версты, а Пера лучший охотник в ултыре, найдет их, не заблудится.
— Ну, с богом, — сказал Кондратий. — Пошли!
Старики стали спускаться к речке. За ними Гридя и Туанко, потом девки, старая Окинь, позади всех Прохор. Он вел на поводу мерина. Перешли вброд речку, вышли на луговину и долго брели по густой непутаной траве. Кондратий радовался, глядя на сочные желтоголовые травы, вспоминал княжеские луга на Сухоне, шалаши смердов…
— Питья и брашна Юрий-князь на сенокосе не жалел, а страдники пели невесело. Не могли забыть истоптанный хлеб на своих полях.
Старый Сюзь слушал, кивал.
— Великий воин был Юрий-князь. Воевал с братом, воевал с племянниками. Горели посады, сиротели поля.
Старый Сюзь начал говорить. Он хвалил оштяцкого князя Юргана, называл его добрым соседом, другодеревенцем. «Какой он князь, — думал Кондратий, — сам камьи мастерит, за сохатым неделями бродит в самую лютую стужу. Таких князей и на Руси немало. По монастырям кормятся. Христа ради…»
Но с соседом не спорил — князь так князь, лишь бы не тать, не воитель.
Зашли в лес. Стариков обогнали парни. Они рубили тяжелыми ножами молодняк и лапник, расчищали тропу. Чакали глухо ножи, под ногами поскрипывали сухие иголки, текучие, скользкие. Тропа ныряла под широкие елки, как в темную нору, упираясь в непролазный чащобник. Старикам приходилось доставать ножи, помогать парням с лесом воевать. А давно ли Кондратий проходил здесь с Прохором, топоров не жалея, рубили они лапы у елок, секли на корню подрост.
Стало светлее, попадались сосны, веселый березник и лесные поляны, затянутые сплошь цепким вьюнком и мышиной травой. Вышли на елань, усеянную шишками.
Кондратий свернул с тропы, прошел саженей десять редколесьем и остановился:
— Лядина моя, — сказал он старому Сюзю, показывая на затесы.
Подошли девки и старая Окинь, сели под березу на краю лядины.
Прохор принес мешок с едой.
— Хозяйствуй давай, — сказал он Параське.
Ели не торопясь. Старый Сюзь то и дело поглядывал в сторону озера, ждал, видно, брата.
Туанко наелся, схватил лук и убежал.
— Куда он? — спросил Кондратий соседа.
Старый Сюзь ответил по-своему. Кондратий его не понял и переспросил:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: