Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т2.

Вся конюшня была в его распоряжении. Где-то переступила с ноги на ногу лошадь, между плитками черепицы мелькнуло пятнышко света, и все затихло. Сержант был рад, что у него есть время побыть в одиночестве и подумать. Для начала неплохо было бы украсть что-то из снаряжения. Выбрать жертву, подкинуть им украденное, заявить о пропаже, пусть их поймают с поличным – и будем надеяться, новый полковник любит порку. Невероятно, на что готов человек, чтобы избежать порки, и что с легкостью отдаст женщина ради спасения мужчины от бича! Это будет просто, подумал он и снова рассмеялся. Пара-тройка случаев хорошей порки, и рота будет есть у него с рук! По батальону пробегал слух, что у Шарпа отняли его роту: отличные новости, одним препятствием меньше, поскольку Прайс, очевидно, проблемы не представляет. Новый прапорщик, Мэттьюз – всего лишь мальчишка, так что единственной проблемой оставался Патрик Харпер. Честность – его слабое место, и Хэйксвилл опять ухмыльнулся: все так просто!

Дверь в конюшню отворилась, и Хэйксвилл застыл на месте. Он не хотел, чтобы его видели, но сам был не прочь посмотреть. Кто-то вошел, один, это ясно по звуку шагов, он идет по соседнему ряду стойл – а массивная деревянная дверь как раз хлопнула под собственной тяжестью! Хэйксвилл все еще не видел вошедшего, поэтому двинулся в угол стойла, бесконечно медленно, чтобы шелест соломы не выдал его, и тут, на его счастье, где-то всхрапнула лошадь, и за этим раскатистым звуком не было слышно, как Хэйксвилл на четвереньках добрался до трещины в доске и заглянул туда.

Он чуть не закукарекал от того, что увидел: девица, такая красивая, что только и мечтать, зная, что никогда ее не завоюешь. Местная – видно по одежде, темной коже и волосам, а местные – это всегда удачно. Он почувствовал желание, он хотел эту девицу, забыв про все: про Шарпа, Харпера, про свои планы – все мысли его вдруг заполнила животная страсть к этой самке, и он потянул из ножен байонет.

Тереза вскинула седло на свою лошадь, подложив под ремни попону, и пропустила подпругу в тяжелую пряжку. Она говорила с лошадью по-испански, что-то непрерывно шептала и бормотала, поэтому не слышала ничего вокруг. Не хотелось покидать Шарпа, возвращаться в город к anfrancesados , сторонникам французов, но там была Антония, она была больна, и только Тереза могла спасти ее от ужасов осады. А потом, с Божьей помощью, она вполне окрепнет для того, чтобы уехать.

А брак? Тереза вздохнула и подняла глаза к небу. Плохо, что Антония – незаконнорожденная, но она знала, что не будет следовать за армией, как потерявшийся щенок, а Ричард Шарп не останется жить в Касатехаде. Все равно пожениться? По крайней мере, у ребенка будет фамилия, хорошая фамилия, которую девочке будет не стыдно носить, а не обидная запись в метрике «отец неизвестен». Она снова вздохнула. Всему этому придется подождать, пока не кончится осада, а ребенку не станет лучше. Вдруг, как туча, ее накрыла мысль о том, что может случиться, если Шарпа убьют. Тереза пожала плечами: тогда она просто скажет, что они поженились до осады, что еще остается?

Хэйксвилл подождал, пока ее руки будут заняты, выскользнул из-за перегородки с байонетом в руке, схватил ее за волосы и потянул вниз, навалившись всем своим немаленьким весом. Она беспомощно упала, успела ударить его, но он прижал конец тонкого байонета к ее горлу и, привстав на колени, прохрипел: «Привет, мисси». Она ничего не ответила. Его лицо нависло над ней: «Португалочка, да?» Сержант рассмеялся: это был подарок богов к его первому дню в новой роте. Все еще держа байонет у горла, он приподнялся, чтобы получше ее рассмотреть. Взбрыкнула лошадь, но лошадей он не боялся, поэтому снова засмеялся и прижал коленом ее талию к полу. Красотка, даже красивее, чем он увидел через щель в стойле. Она будет его помнить всю жизнь. «Говоришь по-английски?» - девчонка не отвечала. Тогда он надавил на байонет – легчайшее движение, даже кожу не оцарапал: «По-английски могешь, мисси?»

Скорее всего, нет, хотя это и не важно: он не оставит ей ни шанса рассказать любую сказку на любом языке. Военная полиция вешает за изнасилования, так что девице придется умереть, как бы он ей ни понравился – чего он совершенно не исключал: была одна сучка на островах, слепая... но эта маленькая красотка пока не подавала виду, что ей нравятся ее действия.

Правда, она и не боялась, что несколько смущало. Он ожидал, что она будет вопить, как они все делают, но она спокойно смотрела на него, широко раскрыв огромные темные глаза с длинными ресницами. Может, вопить она будет позже, но он был к этому готов: он тогда схватит ее за горло и засунет байонет ей в рот, пропихнет глубже, пока она не начнет давиться, так что ей будут видны только семнадцать дюймов металла, торчащие у нее изо рта, а держать их будет его рука. В таком положении никто не кричит, никто даже не шелохнется, а по завершении дела ее можно убить одним резким ударом, тело запихнуть под солому – даже если найдут, на него никто не подумает. Он усмехнулся:

- Обадия Хэйксвилл, мисси, к твоим услугам.

Она внезапно и пронзительно улыбнулась ему:

- Оба-дые?

Он остановился, готовый сдвинуть байонет и переполняемый подозрениями, но кивнул:

- Сержант Обадия Хэйксвилл, мисси, и побыстрее, если не возражаешь.

Ее глаза, и без того огромные, раскрылись еще шире:

- Сеж-ант? Si [30] Да? ( исп. ) ? – она снова улыбнулась. - Сеж-ант Оба-дые Хэг-свил? Si? – она как будто катала слова на языке.

Хэйксвилл растерялся. В конюшне, конечно, было темно, но не настолько, чтобы она не видела его лица. Похоже, он ей понравился! Ничего невероятного, подумал он, но даже если он ей нравится, причин тянуть нет – напротив, надо бы побыстрее:

- Точно, дорогуша, сержант. Mucha Importante , [31] Очень важный человек ( исп .) - ему не хватало места, чертова лошадь переступала копытами слишком близко, но девчонка опять улыбнулась и похлопала по соломе по другую сторону от себя:

- Importante?

Он улыбнулся ей, радуясь, что произвел впечатление, и слегка отвел байонет:

- Тогда двигайся.

Она кивнула, снова улыбнулась, закинула руки за голову и облизнула губы. Хэйксвилл во все глаза смотрел, как она задирает длинные стройные ноги в обтягивающих брюках – поэтому он не видел маленького кинжала, который она выхватила из ножен, висевших у нее на спине. Он завозился с пуговицами, и тут нож до крови оцарапал ему лицо, потом настала очередь колена, оттолкнувшего его к крупу лошади. Он заревел, взмахнул байонетом, но нож был быстрее, порезав ему запястье. Он заорал, уронив байонет, а она отбросила его ногой и быстрее зайца проскочила под брюхом лошади.

- Шлюха! – он попытался дотянуться до нее, но сучка ударила его его же байонетом. Он отшатнулся и вздрогнул под градом чистейшей английской ругани, потом вытер кровь с лица и плюнул в нее.