Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т1.

— Что он сказал? — спросил у хавилдара Хейксвилл.

— Он предпочел, чтобы они умерли, но не подверглись бесчестью, — перевел хавилдар.

— Чтоб ему самому так сдохнуть, — прокомментировал Хейксвилл и вошел в комнату.

Изо рта умерших стекала зеленоватая слюна, остекленелые глаза смотрели вверх, на украшавшие потолок лотосы. Живые еще дергались в судорогах. На полу валялись чаши, из которых женщины приняли яд.

— Какие бибби! — прошептал горестно Хейксвилл. — Какая глупость! — Он посмотрел на девочку лет шести-семи. На шее у ребенка висело ожерелье, и сержант, наклонившись, сорвал украшение. — А ведь могли бы и другим пригодиться. — Концом сабли он распахнул сари на молодой умирающей женщине и покачал головой. — Ты только посмотри! Сгубить такие прелести!

Возмущенный бесстыдством чужака, килладар взревел и, выхватив саблю, бросился на Хейксвилла. Не ожидавший столь сильного проявления чувств со стороны человека, почитаемого им малодушным трусом, Хейксвилл сначала попятился, но потом решил, что будущему радже негоже демонстрировать робость в присутствии солдат, и неловко отмахнулся саблей. Получилось, однако, так, что именно неловкость сослужила ему добрую службу. Килладар споткнулся об одно из тел и, взмахнув руками, упал прямо на клинок англичанина. Острое лезвие зацепило горло, и кровь хлынула как на мертвых, так и на живых. Бени Сингх со стоном рухнул на пол. Лежа, он еще попытался ударить ненавистного чужеземца, но сил уже недоставало. К тому же и Хейксвилл успел побороть приступ паники.

— Ты — джинн! — прохрипел индиец.

Сабля вонзилась ему в шею.

— Какой еще джин? — возмущенно бросил Хейксвилл. — За три года ни капли! — Он повернул рукоять, с интересом наблюдая за тем, как пульсирующая кровь сбегает по стальному клинку, потом, когда ручеек иссяк, вырвал саблю и отступил от безжизненного тела. — Подох! — объявил сержант. — Одним нехристем в аду больше, а?

Хавилдар молчал, с ужасом взирая на покоящееся в луже крови тело Бени Сингха.

— Да не стой же ты как вкопанный, дурень чертов! — прикрикнул на него Хейксвилл. — Убирайтесь на стены!

— На стены, сахиб?

— Да, на стены! И поживей! Там идет бой! Или еще не заметил? Пошли отсюда! Все! Проваливайте! А ты возьми роту и доложи полковнику Додду, как сдох этот жирный боров. Скажи, что я сейчас буду. Иди! Быстро!

Хавилдар повернулся и, забрав солдат, вышел из дворца. Сияло солнце, но воздух уже туманила тянущаяся ото рва дымная пелена. Оставшись один, Хейксвилл приступил к работе. Украшения были на всех. Не слишком большие, не слишком ценные, и, разумеется, ничего такого, что могло бы сравниться со знаменитым рубином султана Типу, и все же… Сержант не пренебрегал ничем, забирая и жемчуг, и сапфиры, и изумруды, и крохотные брильянты. Разворачивая окровавленные шелка, он срывал драгоценности с еще теплых тел. Добычу Хейксвилл ссыпал в карман, где уже лежали камни, похищенные у Шарпа. Обыскав тела, сержант прошел по дворцу, разгоняя криком слуг, заглядывая во все комнаты. Пусть дерутся другие — у мистера Хейксвилла есть дела поважнее. Пора обеспечить собственное будущее.

Бой во рву превратился в безжалостное побоище. Гарнизон Внешнего форта оказался в тисках: с одной стороны солдаты, захватившие крепость, с другой — наступающие по узкой дороге с плато шотландцы, с третьей — пропасть, с четвертой — отвесные скалы. Те, кто пытался спастись от пули, бросались с обрыва, других сталкивала туда же мечущаяся в панике толпа, и все они разбивались о камни. Батальон полковника Чамберса наступал с примкнутыми штыками, заставляя несчастных отступать к крепости, откуда шли еще не остывшие после штурма люди Кении. Всего гарнизон Внешнего форта насчитывал около тысячи человек, и они были либо уже мертвы, либо обречены на скорую смерть. Но еще семьсот остались во Внутреннем форте, и подполковник Кении горел желанием поскорее разделаться с ними. Он пытался призвать своих людей к порядку, собрать части, прекратить бессмысленные расправы и заставить артиллеристов снять с позиций неприятельские пушки, чтобы перетащить их к воротам Внутреннего форта, однако красномундирники с куда большей охотой преследовали отступающего врага, убивая тех, кто уже не мог оказать никакого сопротивления. И все это время с крепостной стены по ним били орудия Додда.

Любое безумие рано или поздно кончается. Проигравшие бросали оружие и падали на колени. Британские офицеры постепенно восстанавливали порядок. 74-й батальон Чамберса поднимался по скользкой от крови дороги, гоня перед собой немногочисленных пленных. Оставшихся в живых маратхов и арабов обезоружили и под конвоем сипаев отправили сначала во Внешний форт, а уже оттуда через Делийские ворота к водохранилищу. Нескольким десяткам пленников удалось, воспользовавшись немногочисленностью стражи, ускользнуть и бежать на север. Безоружные и предоставленные самим себе, беглецы обошли стороной охранявшийся полубатальоном сипаев британский лагерь и разошлись кто куда.

Между тем на северной стороне рва, отделявшего захваченный Внешний форт от непокоренного Внутреннего, собралось около трех тысяч красномундирников, которые, пользуясь временным затишьем, отдыхали в тени и кляли опаздывающих водоносов. Время от времени кто-то из солдат разряжал мушкет в сторону неприятеля, но расстояние было слишком велико для прицельной стрельбы. Орудия Внутреннего форта тоже постепенно прекратили огонь. Обе стороны ждали настоящего продолжения.

Шарп сидел под чахлым деревцом с высохшими ветками, на которых еще сохранились блеклые красноватые цветы. Племя черномордых, с серебристым мехом обезьян вернулось на свое излюбленное место, с которого их согнало пришествие людей, и предалось прежним занятиям, сопровождавшимся громкими, пронзительными криками. Рядом с Шарпом устроились с десяток солдат из роты Морриса. Остальные расположились ниже, среди камней на склоне оврага.

— Что теперь? — спросил Гаррард.

— Кому-то придется штурмовать эти чертовы ворота, — ответил Шарп.

— А ты не собираешься?

— Если мы понадобимся, Кении нас позовет. — Прапорщик кивком указал на сухощавого подполковника, который собирал штурмовой отряд на дне оврага. — И мы ему понадобимся, Том. Пробиться будет чертовски трудно. — Он потрогал засохшую кровь на щеке. — Болит!

— Надо смазать маслом, — посоветовал Гаррард.

— И где, по-твоему, его взять, масло? — проворчал Шарп и, прикрывшись от солнца ладонью, посмотрел на стену, пытаясь найти среди толпившихся над воротами людей в белых мундирах Додда или Хейксвилла. — Быстро не получится, так что драка выйдет долгая.

Британским артиллеристам удалось подтащить к обрыву захваченную пятифунтовую пушку. При виде орудия неприятель засуетился, и через минуту воротная башня скрылась за клубом дыма, а прилетевшее из-за рва ядро разогнало канониров. Пушка, однако, уцелела и после короткой подготовки выстрелила по воротам. Ядро ударилось о дорогу, срикошетило, стукнулось о дерево и откатилось.