Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т1.

— Вот что мы делаем,— объяснял лорд Уильям.— Плывем мимо Сан-Луиса к реке. Устье реки — протока. Достигнув ее, мы окажемся как раз между Сан-Луисом и Сан-Хосе. Продольный огонь…

— А что в протоке?

— Пятьгромадных зажигательных плотов.— Сэр Томас Грэм, услышав вопрос Шарпа, сам ответил на него.— Эти поганцы только и ждут свежего северного ветра, чтобы отправить их на наш флот. Не дождутся.

Флот, состоящий в основном из небольших каботажных и нескольких более крупных торговых судов, был призван перебросить людей Грэма и испанскую армию генерала Лапены на юг. Им предстояло высадиться на побережье, пройти маршем на север и атаковать вражеские осадные позиции с тыла.

— Сегодня ночью мы взорвем плоты,— продолжил сэр Томас.— Будем на месте после полуночи. Надеюсь, вы окажете честь восемьдесят седьмому?

— С удовольствием, сэр.

— Майор Гоуг! Знакомы с капитаном Шарпом?

Из-за спины сэра Томаса вышел офицер.

— Нет, сэр,— ответил Гоуг,— но насколько я понимаю, вы из Талаверы, Шарп?

— Шарп и его сержант, Хью, просят оказать им честь сражаться этой ночью с вашими парнями,— сказал сэр Томас.

— Будем рады, сэр.— В голосе Гоуга слышался слабый ирландский акцент.

— Предупредите своих людей, что у них два заблудших стрелка, хорошо? — сказал сэр Томас.— Мы же не хотим, чтобы ваши головорезы подстрелили солдат, захвативших французского Орла. Вот так, Шарп. Майор Гоуг высадит своих ребят на южном берегу. Там есть какая-то стража, но с ней вы легко справитесь. Думаю, потом французы вышлют из форта Сан-Луис подкрепление, так что будет весело.

План сэра Томаса заключался в следующем: высадить людей с двух шаланд на южном берегу и еще с двух на северном, оттеснить французов и защищать протоку от возможных контратак. Тем временем пятая баржа с саперами пройдет вверх по течению к зажигательным плотам, захватит их и заложит взрывчатку.

— Будет похоже на ночь Гая Фокса,— свирепо заключил сэр Томас.

Шарп устроился на палубе. Лорд Уильям Рассел принес холодную колбасу и флягу вина. Колбасу порезали кусочками, флягу пустили по кругу. Шаланда шла ровно, рассекая волны. Возле рулевого стоял испанец.

— Наш проводник,— объяснил сэр Томас.— Рыбак. Хороший человек.

— Он ведь не ненавидит нас, сэр? — спросил Шарп.

— Ненавидит?

— Сэр, мне постоянно говорят, что испанцы нас ненавидят.

— Он ненавидит французов. Как и я, Шарп. В этой юдоли слез неизменно только одно — ненависть к проклятым французам.— В искренности чувств генерала можно было не сомневаться.— Надеюсь, вы ненавидите французов, Шарп?

Шарп медлил с ответом. Ненавидит ли он французов? Он не был в этом уверен.

— Мне эти сволочи не нравятся,— ответил он.

— А мне нравились,— сказал сэр Томас.

— Нравились? — удивился Шарп.

— Они мне нравились,— повторил сэр Томас, всматриваясь в огоньки за амбразурами фортов.— Они нравились мне, Шарп. Я приветствовал их революцию. Верил, что это рассвет человечества. Свобода? Равенство? Братство? Я верил в это тогда и сейчас верю, но теперь ненавижу французов. Ненавижу их с того дня, как умерла моя жена.

Шарп чувствовал себя почти так же неудобно, как и в тот момент, когда посол признался, что имел глупость писать любовные письма шлюхе.

— Мне очень жаль, сэр,— пробормотал он.

— Это случилось девятнадцать лет назад,— сэр Томас, казалось, не заметил неуместного сочувствия Шарпа,— на южном побережье Франции. Двадцать шестого июня тысяча семьсот девяносто второго года… В тот день умерла моя дорогая Мэри. Мы отнесли ее тело на берег, положили в гроб, и так как я хотел похоронить ее в Шотландии, то мы наняли баржу, которая должна была отвести нас в Бордо. Там я рассчитывал найти корабль, чтобы отплыть домой. И сразу за Тулузой, Шарп,— голос генерала, по мере того как он излагал историю, переходил в рычание,— толпа полупьяных французских подонков настояла на обыске баржи. Я показал им разрешение, умолял их, умолял проявить уважение, но они не слушали меня, Шарп. На них была французская форма, они разломали гроб и надругались над ней. С того самого дня, Шарп, в моем сердце нет ни капли симпатии к этой проклятой нации. Я вступил в армию, чтобы отомстить, и каждый день молю Господа дать мне прожить столько, чтобы увидеть, как подохнет последний француз.

— Аминь,— произнес лорд Уильям Рассел.

— И сегодня ради Мэри,— сказал сэр Томас с наслаждением,— я убью еще нескольких.

— Аминь,— проговорил Шарп.

С запада подул ветерок. В Кадисской бухте поднялись небольшие волны, по которым ползли пять шаланд — бесшумные, незаметные, слившиеся с черной водой. Было не очень холодно, но зябко, и Шарп пожалел, что не

надел шинель. Слева, милях в пяти к северу, на фоне белых стен мерцали огни Кадиса — бледная полоска света между морем и небом, а ближе, примерно в миле к западу, струился желтый свет кормовых фонарей стоящих на якоре кораблей. Здесь, в сердце бухты, не было света — только всплески черных весел.

— Было бы быстрей,— прервал затянувшееся молчание сэр Томас,— отправиться из города, но французы сразу же узнали бы, что мы идем. Поэтому я не рассказал вам об этом маленьком приключении прошлой ночью. Обронил бы хоть слово о наших планах, и французы узнали бы об этом еще до завтрака.

— Сэр, вы думаете, у них есть шпионы в посольстве?

— Их шпионы повсюду, Шарп. Город наводнен ими. Донесения передают через рыбаков. Эти сволочи уже знают, что мы высылаем армию для атаки на их осадные позиции, и я подозреваю, маршал Виктор знает о моих планах больше меня.

— Шпионы — испанцы?

— Полагаю, что да.

— Почему они служат французам, сэр?

Сэр Томас хмыкнул.

— Ну, некоторые из них думают, Шарп, как и я раньше, что свобода, равенство и братство — это прекрасно. Так и есть, но, видит бог, французы тут ни при чем. А некоторые просто ненавидят британцев.

— Но почему?

— У них много причин, Шарп. Боже всемогущий, всего лишь четырнадцать лет назад мы обстреливали Кадис! А шесть лет назад разбили их флот у Трафальгара. Большинство здешних торговцев верят, что мы хотим помешать их отношениям с Южной Америкой, чтобы взять торговлю в свои руки. И они правы. Конечно, мы все отрицаем, но пытаемся сделать это. Они считают, что мы подстрекаем к мятежу их южноамериканские колонии, и это недалеко от истины. Мы действительно поддерживали бунтовщиков, а сейчас притворяемся, что не делали этого. Есть еще и Гибралтар. Его они нам не простят.

— Я думал, они отдали его нам, сэр.

— Да, отдали, по условиям Утрехтского мирного договора, заключенного в тысяча семьсот тринадцатом году, но они были полными идиотами, когда подписали его, и прекрасно это понимают. Поэтому многие ненавидят нас, а теперь еще французы распускают слухи, что мы собираемся захватить и Кадис! Видит бог, это не так, но испанцы хотят этому верить. А некоторые искренне полагают, что союз с французами для их страны гораздо выгоднее дружбы с англичанами, и я не уверен, что они не правы. Но мы здесь, Шарп, мы — союзники, нравится нам это или нет. И многие испанцы ненавидят французов больше, чем не любят нас, так что надежда есть.