Надежда Остроменцкая - Приключения мальчика с собакой (Художник И. Архипов)

Получив подзатыльник от стоящего рядом пирата, ветеран на минуту умолк.

— Он рыхлил землю мотыгой… — продолжал Калликл.

— А где же мне взять плуг? — запальчиво перебил его пленник. — Пока я сражался против Сертория, [27] Серторий Квин — римский полководец; во времена владычества Суллы и позднее возглавил борьбу Испании с Римской республикой. защищая Рим, собаки-кредиторы обобрали мое хозяйство дочиста…

— Если ты не замолчишь, я прикажу нарезать ремней из твоей спины! — пригрозил Церулей.

— Я римский гражданин. Моя спина неприкосновенна…

— Продолжай, — кивнул Церулей Калликлу.

— Мы подошли к нему и спросили, почему здесь так много войск, уж не поднялись ли опять италийские союзники против Рима? А он стал городить такую чепуху.

— Нет, не чепуху, — не выдержал он — а истинную правду.

— Он болтал, будто сенат выслал этот легион против пятидесяти гладиаторов.

— Пятидесяти гладиаторов?! — удивился Церулей. Но тут же опомнился и. выставив перед собой сжатые кулаки, шагнул к пленнику. — Издеваться над нами вздумал?

Ожидая удара, тот подался назад, но не опустил перед пиратом глаз. Церулей наклонился к самому его липу. Их взгляды скрестились. Несколько мгновений один сверху, другой снизу — они вглядывались друг в друга, потом Церулей выпрямился и небрежно махнул рукой.

— Пусть Юпитер поразит меня молнией, если я вру! — обиделся пленник. — Не то пятьдесят, не то семьдесят гладиаторов сбежали из одной школы в Капуе. Говорят, они не успели взять припасенное оружие. Их кто-то выдал, и надо было торопиться. Вот похватали они на кухне что попало: кто — вертел, кто — кухонный нож, и вырвались на улицу… Всех начисто своими вертелами разогнали! Одно слово — гладиаторы. Отчаянный народ, им терять нечего. Лучше помереть в настоящем бою, чем на арене тешить своей смертью зевак… Ну вот, пробились они из города, а тут боги послали им навстречу обоз с оружием. Его как раз везли для школы гладиаторов. Боги и отдали его гладиаторам. Они вооружились и вот уже почти двадцать дней сидят на вершине Везувия, как в крепости. Говорят, из Капуи послали за ними в погоню отряд легионеров, да гладиаторы такого перцу им задали, что они едва ноги унесли. После этого к ним отовсюду стал стекаться народ… не только рабы, но и свободные италики… Ведь в войске гладиаторов что ни добудут, между всеми делят поровну. Теперь их там собралось множество, тоже чуть не легион. В Риме про это узнали, и сенат послал против них претора [28] Претор — высшее, после консулов, должностное лицо в Римской республике. Клодия…

— Самого претора?! — перебил его Церулей.

— Если не развяжете меня, ничего больше не узнаете, — заявил пленник.

По приказанию Церулея пираты сняли путы с ног и рук пленного ветерана. Когда он поднялся, Церулей вплотную подошел к нему:

— Смешную ты нам рассказал историю, если не наврал. Ну и что же претор, со своим легионом?

— Разбили лагери внизу и на склонах горы, заперли все дороги и тропинки — словом, осадили Везувий, точно неприятельский город. Видно, хотят измором взять Спартака…

— Спартака?

— Да. Так зовут предводителя гладиаторов.

— Ин-те-ресная история, — задумчиво проговорил Церулей. — А скажи, можешь ты тропинками вывести нас до Нолы так, чтобы нам не встретиться с легионерами?

— Конечно могу. Но это на несколько дней оторвет меня от работы. Земля не любит ждать.

— Он еще торгуется! — возмутился Гликон.

Но Церулей развеселился:

— Клянусь богами, мне нравится наглость этого человека! — Он со смехом ударил пленника по плечу. — Выдай ему, Гликон, столько динариев, [29] Динарий — римская серебряная монета, состоявшая из четырех сестерциев. сколько потребуется, чтобы он купил плуг. Пусть знает, что пираты щедрее Римской республики, которая оставила его на растерзание кредиторам! Хватит с тебя за потерянный день? — спросил он бывшего легионера.

— Тут в один день не обернешься, — проворчал тот. — Но все равно… хватит.

Церулей приказал собираться в путь, чтобы выйти до рассвета. На корабле поднялась суматоха. На палубу притащили лектику, которая до этого была спрятана где-то в недрах миопароны, и стали осматривать, не получила ли она повреждений во время бури. Церулей занялся нарядом Гликона: под общий смех на него напялили тунику с широкой пурпурной полосой посредине, от выреза шеи вниз, и белую тогу [30] Тога — нечто вроде плаща у древних римлян; граждане начинали носить тогу (белую, без каймы) с момента совершеннолетия. римского гражданина — словом, одели Гликона, как сенатора. «Рабы и клиенты» мнимого вельможи тоже переодевались на палубе. Пока старика наряжали, Церулей повторял ему условия выкупа.

Клеона взволновало все, что он услышал. Хорошо, что пираты кричат и смеются: если отойти подальше от места, где переодевают Гликона, можно будет незаметно перебросить Льва через борт и спуститься самому… Он, крадучись, скользнул в темноту и, приказав Льву «вести себя тихо, как мышка», пошел к носовой части корабля, ощупывая борт — не попадется ли под руку веревка, по которой лазутчики поднялись на галеру. Так и есть: беспечные пираты забыли ее отвязать! Клеон сделал это за них.

Теперь Клеон знал, как поступить. Если гладиаторы не очень обрадуются такому бойцу, как он, то уж Льву, наверное, будут рады: он один может заменить по крайней мере трех воинов.

Сняв пояс, Клеон обвязал им Льва, прицепил к этой опояске веревку и обвел ее вокруг мачты.

«О Посейдон, владыка морей, помоги нам!»

Клеон приказал Льву прыгнуть через борт, и пес повис в воздухе. Мальчик стал осторожно отпускать веревку. Она ползла, шурша по дереву. За криками и шумом никто не обратил внимания на легкое поскрипывание мачты и всплеск воды. Ладони Клеона горели, кожу саднило. Но мальчику было не до того — ведь на берегу ждала его свобода!

Он выпустил веревку и перегнулся через борт, стараясь разглядеть плывущего Льва. В бухте было темно от скал, обступивших ее со всех сторон, и от черных туч, громоздившихся на небе. Клеон оглянулся. В смутном свете факелов он увидел группу пиратов. Все по-прежнему были заняты Гликоном. Пригнувшись, мальчик перебросил через борт одну ногу, потом другую и повис на руках.

Над его головой перекликались матросы, слышались приказания Церулея и жалобы Гликона, проклинавшего тесные дорожные башмаки. Под ногами шумело море, словно ветер проносился в листве деревьев. Клеон разжал руки… Через мгновение вода сомкнулась над ним. Еще мгновение — и под подошвами сандалий он ощутил каменистое дно. Оттолкнувшись, он поплыл под водой, пока хватало воздуха в легких, потом всплыл наверх, и волна понесла его к скалам. Скоро стало так мелко, что плыть уже было невозможно. Подняться на ноги Клеон не решился и, переставляя руки по дну, словно ребенок, который учится плавать, подтянулся к берегу.