Александр Нимко - Амазонки Атлантиды

– Взаимно. Прощайте.

Проделав сложный церемониальный поклон, посол направился к выходу.

Валиус пожал плечами, словно прогоняя какие-то мысли, и последовал за послом.

Уже на выходе Ника подбежала к брату и обняла его.

– Кажется, я еще никогда не видела у тебя такой счастливой рожи.

– Твоя издевка сейчас неуместна, сестрица. Я всегда буду любить тебя. Только тебя одну из всего этого борделя.

Не сказав больше ни слова, Валиус развернулся и пошел в сторону космокатера. То были первые шаги принца Атлантиды в неведомое…

Посол Атлантиды покинул Империю амазонок, увозя с собой всяческие подарки, свидетельствующие о дружбе и сотрудничестве с горгулиями. Он вез с собой семилетнего Валиуса и боевую тигрицу Алусю, подарок царицы своему сыну. Жрец был более чем удовлетворен плодами своего визита.Итак, в то холодное солнечное утро Валиус умчался прочь из моей жизни: остался только временной след от сверкающего космокатера. А я стала более одинокой, чем когда-либо была прежде. Валиус навсегда останется для меня тем упрямым непослушным мальчиком, каким запомнился мне в детстве. И во все времена я буду молиться Богу Ра, чтобы он был жив и здоров.

Пролетали дни, проходили годы, похожие один на другой. Никатея много времени уделяла различным занятиям и практикам. Ни в какие игры она ни с кем не играла, стараясь избегать общества амазонок. Да и времени для игр просто не было. Она разучивала священные песни и танцы, сакральные мифы и обряды, посвященные Богу Ра. Каждый день старая колдунья два часа занималась с Никой магией.

После отбытия Валиуса в Атлантиду я еще долго чувствовала себя одинокой, никому не верила и всех ненавидела. Поначалу я разрывалась и скулила от жалости к себе. Находилась одновременно в двух местах – здесь и в Атлантиде. Ощущала движение двух тел, была и девочкой, и мальчиком – Валиусом. Но подрастая, я постепенно утрачивала последние воспоминания о брате-близнеце. Да что вообще хорошего в воспоминаниях? Все прошло, давно прошло.

Я не любила никого, и никто меня не любил. Какой смысл в этой жизни? В ней нет ничего стоящего. Я ощущала смущение и бессмысленность происходящего вокруг. Было как-то не по себе, а мысли часто путались. Горькая жизнь без друзей и любви все время наводила на мысль, что я какая-то неправильная. К счастью, вскоре все это прошло.

Вчера мне исполнилось шестнадцать. Прошел еще один год, подобный всем предыдущим. Неужели точно так же пройдет и остальная жизнь? Я росла в замкнутом пространстве, задыхаясь от клаустрофобии, изо всех сил пытаясь вырваться на открытое пространство. Никогда еще дни не казались такими долгими и пустыми.

Царский дворец отвратно влиял на меня, портил настроение, угнетал и злил. Все эти беспокойные девочки-амазонки со своими тайными делишками. Все эти важные жрицы, на вид мудрые и степенные, а на самом деле опутанные тайными сетями зависти, мелкими амбициями и нерастраченными страстями.

Спина пульсировала от боли. Старая колдунья с утра высекла за неповиновение. «Но я сильная», – думала Никатея. Во всем этом крылась какая-то скрытая ирония. Побои Броны уже почти не причиняли ей боли, потому что она сделалась нечувствительной к ним. Со стороны она могла показаться несчастной и сломленной, но каждый новый удар делал принцессу более сильной и закаленной. Синяки и шишки рассасывались, трансформируясь в силу воли и мужество.

Тоска подступила под самое горло, превратившись в тошноту, и начала душить Никатею. Окружающий мир людей просто ей надоел. Хотелось освободиться от всей этой суеты, от иллюзорных жизненных забот. Чтобы не сойти с ума, принцесса вдруг решилась на кое-что.

Эта мысль давно искушала ее, и девочка наконец поддалась ей. Она негромко и весело рассмеялась, обдумывая свои дальнейшие действия. Если кто-то попытается поймать ее, то и флаг ему в руки.

– Очень хорошо, – вслух произнесла Никатея. – Начнем наше забавное путешествие.

Принцесса быстро переоделась в попавшееся под руку старье и накинула серый дорожный плащ с капюшоном. Свои длинные волосы она спрятала под шерстяную шапочку. Случайные прохожие могли принять ее за мальчишку, и это имело большое значение. Ника чувствовала себя немного странно в старой уличной одежде. Впрочем, не то чтобы странно, а просто как-то по-другому. Когда она уже было собралась выходить, у нее в голове созрел план, сдобренный пикантным соображением. Юная принцесса мечтательно улыбнулась, представив, какое выражение лица будет у старой колдуньи-наставницы – смесь злости и паники. Подбадривая себя этими приятными мыслями, в полной решимости Ника направилась к письменному столу. На столе она начертила записку: «Прости меня, Брона, за мой сопливый нос. Мне очень жаль, что я доставляю тебе хлопоты. Попытаюсь ухватить жизнь за гриву. Не делай из своей печали трагедию. Если не вернусь через день, можешь начинать беспокоиться. Никатея».

Никатея спустилась вниз, ощущая растущее беспокойство, перерастающее в раздражение. Теплая погода и радостный гул пульсирующей жизни вокруг Великой Пирамиды не улучшили настроения. Никто не удостоил ее даже взглядом, никто не обратил на нее внимания.

Принцесса миновала двух стражниц у ворот. Воительницы посмотрели на нее с откровенным любопытством, но без всякого подозрения. Уже за воротами Ника пару раз оглянулась назад, чтобы убедиться, что им не пришло в голову бежать за ней. Она сделала еще несколько крюков между зданиями, запутывая следы, и повернула на восток, к боковым городским воротам. Ранее она видела карту пригорода и знала, как выйти к трущобам.Когда дорога вывела меня за город, было уже за полдень. Я ожидала услышать веселый гомон, но кругом царило безмолвие. Нужно было смотреть на ходу под ноги, уступать дорогу встречным, сутулиться, чтобы не вызывать подозрений.

Превратиться в бродячего подростка оказалось не так уж сложно. «Это просто другая маска, – думала Никатея. – Теперь я стала одной из них. Захватывающая игра».

Итак, я начала свое задуманное путешествие по узким, мрачно-болезненным улицам пригорода.

Принцесса амазонок, накинув капюшон на голову, шла по улице одной из многочисленных трущоб в окрестностях Бакстера. По ряду причин она предпочитала скрывать свое лицо. Ника следовала в молчаливой толпе, ссутулившись и опустив глаза в землю. Иногда ее толкали локтями, которые казались непонятно мягкими. Она не видела ни одного открытого лица, не слышала ни одного слова. Те мужчины, что попадались ей навстречу, выглядели подавленными и запуганными. По грязной улице проходили, съежившись, не люди, а тени. Никто не поднимал голову, никто не улыбался в этом районе. А все потому, что в этих трущобах другое поведение вызвало бы массу вопросов у службы правопорядка.